Красавица и чудовище

[Tyrrenian]

меня проперло написать нечто... В общем, меня проперло на сей оридж.

Автор: Tyrrenian
Бета: нету.
Гамма: аналогично
Тип: слеш и гет...
Рейтинг: NС-17. Сама в шоке
Статус: завершено
Предупреждения: в связи с моими глубочайшими познаниями в истории достоверных исторических факта в оридже аж два:
1) в Англии были замки
2) в замках жили люди.
Все остальное - бурная авторская фантазия и мои личные пожелания в адрес предков.
Дисклеймер: пока еще все мое.

часть раз

Ротего вот уже три столетия считался одним из самых неприступных замков на восточном побережье Англии. Массивные стены из великолепно отшлифованного иссиня-черного камня, не оставляющие врагу надежды забраться по ним, используя в качестве опор щели между кирпичами и выступы; глубокий ров, наполненный водой, чье дно украшали сотни ежегодно обновляемых острейших пик; тяжелые ворота, окованные листами железа и туго стянутые металлическими лентами до такой степени, что не каждый таран был способен пробить эту защиту. Да и сама природа словно позаботилась о том, чтобы оградить жителей от напастей: на протяжении нескольких миль в окрестностях Ротего не росло ничего выше кустарника, а выходящие на поверхность в пределах стен подземные воды позволили бы обитателям замка выдержать не одну осаду. Да и кто знает, сколько за годы существования замка было прорыто потайных ходов как в расположенные недалеко деревушки, так и к берегу реки?
В общем и целом, замок являл собой лакомый кусочек для таких людей, как лорд Грей. Не смотря на высокий для безродного титул и заслуги перед королем и отечеством, в свои двадцать два мужчина не имел ни земельных наделов, ни перспектив получить их законным путем. Да и кто бы согласился отдать свою дочь и свои богатства уроду?
«Пятый всадник», как прозвали Грея монахи, сопровождавшие королевские отряды в Палестине, редко видел глаза своих собеседников. И еще реже он видел на их лицах что-либо, кроме откровенного ужаса, когда откидывал капюшон. Вся правая половина лица и лоб были превращены в навеки застывшую маску из тесно переплетенных между собой нитей шрамов. Рассказывать о том, как получил это «украшение», Грей не любил, да и не считал подробности своего детства достаточно интересными посторонним людям. А потому на все оскорбления и шепотки за спиной уже привычно реагировал холодным отчуждением и порой излишне жестокими наказаниями за малейшую провинность впоследствии. За что и снискал славу человека злобного и беспринципного, еще больше оправдывая собственное прозвище.
Так что, учитывая все обстоятельства, захват великолепного и неприступного Ротего стал для мужчины подарком судьбы. Кто бы мог подумать, что беспечные хозяева замка пустят в свою обитель врага? Мало того, закутанному с ног до головы в темно-коричневые монашеские рясы отряду Грея предложили сытный ужин и ночлег, выделив угол в теплом помещении для слуг. И уж совсем глупо было оставлять гостей без присмотра, позволив им незаметно вытащить из складок ряс оружие и захватить замок практически без боя. Только и надо было что прорваться сквозь хилый заслон из трясущихся слуг в хозяйские покои и сдернуть с широкой постели златовласую девчонку, оказавшуюся впоследствии единственной наследницей лорда Белиншерма.
И вот теперь леди Аделаида стояла перед Греем, отчаянно сжав тоненькие пальчики в кулачки и задирая подбородок как можно выше, чтобы не показать захватчику страха. Но Пятого всадника нельзя было не бояться. Особенно, когда он возвышался над жертвой подобно каменному колоссу, прожигая взглядом черных глаз хрупкую защиту. Особенно, когда щекотал острием клинка нежное девичье горло, хищно облизываясь в предвкушении наживы. Особенно, когда говорил, подавляя одним только звуком чуть хриплого низкого голоса.
- Вы были крайне беспечны, леди Аделаида, впустив в свой замок незнакомцев и даже не проверив наличие у них оружия. За что и поплатились. Хотя, признаться, я безумно рад этой вашей… наивности, моя госпожа, - полушутливо поклонился мужчина, пристально глядя в бледнеющее лицо девушки.
- Вы можете насмехаться столько, сколько вам будет угодно, - не смотря на все попытки сохранить спокойствие, ее голос дрожал, выдавая испуг. И дерзкие слова казались жалкой попыткой мелкой шавки укусить напоследок растерзавшего ее льва. – Король никогда не простит вам подобной подлости! Скоро мой отец узнает обо всем и приведет его Величество сюда, чтобы свершить над вами правосудие!
- Очень надеюсь на это, - ухмыльнулся Грей и, не опуская клинка, шагнул к испуганно вздрогнувшей от его движения девушке. – Ведь ваш отец не допустит, чтобы его дочь родила бастарда?
- Что?..
Буквально на мгновение их взгляды встретились, позволив Пятому всаднику оценить прелесть красоту сапфировых очей Аделаиды, сиявших на ее лице подобно ярким звездам. И если бы не сквозило в ее взоре отвращение, обращенное на мужчину, Грей был бы готов признать ее самой красивой девушкой из когда либо виденных им. А повидал он немало, и рабынь, и благородных леди, и продажных девок в трактирах.
Надо признать, Аделаиде хватило ума понять, о чем вел речь Грей. Не упасть в обморок ей позволило только чувство собственного достоинства, заставлявшее девушку из последних сил не выказывать страха, но новость о планах Пятого всадника была слишком… непозволительной.
- Вы… Вы не посмеете!
- Я не посмею? – лицо Грея исказила гримаса, считавшаяся в круге его знакомых улыбкой. – Дорогая, я прошел все гаремы Востока. Неужели ты думаешь, что твое происхождение остановит меня? Или ты считаешь, что кто-то из твоих слуг осмелиться броситься на мой меч во имя спасения твоей чести? Так я разочарую тебя: пусть даже мне придется вырезать весь замок, отца ты встретишь, нося моего ребенка в своем чреве.
Грей все же отвел клинок от шеи девушки, но лишь затем, чтобы запустить пальцы в ее растрепанные волосы и притянуть ближе для грубого поцелуя…
- Тварь! – увлекшись вкусом мягких губ Аделаиды, мужчина не сразу обратил внимание на слабые удары по плечам и спине и возмущенные мальчишечьи крики. – Ублюдок! Не смей трогать ее!
Шокированные внезапной попыткой нападения на предводителя, воины Грея даже не сразу оттащили от него отчаянно сопротивляющегося мальчишку лет двенадцати. Хотя, половую принадлежность в синеоком белокуром создании выдавала лишь одежда, мешком висевшая на тощих плечах. Будь на нем хотя бы ряса, подобная тем, что сейчас были на захватчиках, Пятый всадник принял бы мальчишку за хорошенькую служанку. И с удовольствием пригласил бы столь пылкую девицу в свою постель.
Но все же тихонько посмеивающиеся воины без труда удерживали в жестком захвате разгневанного мальчишку.
Тонкий, весь какой-то хрупкий, словно тростинка, он сыпал проклятиями в адрес мужчины и обещал всевозможные кары, демонстрируя неплохую фантазию и знания физиологии человека. Правда, сейчас для него куда как ценнее было бы молчание.
- Марти! – растеряв остатки гордости, бросилась на подмогу мальчишке Аделаида. Вполне естественно, Грей легко перехватил девушку за шкирку, безжалостно отшвырнув в руки своих воинов, но столь страстная привязанность к слуге стоила особого внимания. Потому-то мужчина решил не убивать посмевшего поднять на него руку наглеца сразу. Для начала стоило подумать, как использовать привязанность Аделаиды к этому несуразному созданию.
Созданию, которое при ближайшем рассмотрении оказалось достойным золотой клетки с алмазной поилкой, подобно царственным павлинам по дворцах шахов. Если Аделаида казалась просто красивой, то облик мальчишки будто лепили сами ангелы. Высокий лоб, чуть курносый нос, чуть раскосые глаза, чуть крупноватый рот… Вроде бы ничего особенного, но именно это «чуть» делало из невзрачного подростка нечто удивительно прекрасное. Вкупе со странным, будто матовым, цветом глаз и белоснежными прядями волос, ниспадавшими на лицо, мальчишка являл собой насмешку надо всем, что когда-либо создавал человек, считая это венцом прекрасного.
Но все же Грей был в первую очередь воином, а потому, оценив внешность мальчишки, куда как больше внимания уделил его поведению. Явно слишком вспыльчивый и непокорный для рядового слуги, да и упрямый подбородок говорил о непростом нраве. А чего стоило это совершенно бессмысленное нападение со спины на превосходящего по силе противника? Но куда как занимательнее было то, что Марти, как назвала его девушка, без труда и страха смотрел в обезображенное лицо Грея, не отводя взгляда. Как будто видел в мужчине не выскользнувшее из старинных легенд чудовище, а обычного человека. Признаться, это интриговало посильнее хорошенькой мордашки.
- Ну надо же, какие порой сокровища хранятся в неприступных замках Англии, - под скабрезные ухмылки своих воинов заявил Всадник и, обхватив пальцами подбородок мальчишки, повертел его голову из стороны в сторону, игнорируя срывающиеся с его губ ругательства. – Не будь он мужчиной, сам король не погнушался бы развлечься с этим птенчиком. А может, он на самом деле – девица? Проверим?
Стоило Грею потянуться к ремню на брюках мальчишки, как тот странным змеиным движением вдруг выскользнул из захвата опытных воинов и с силой лягнул мужчину по коленке, заставив с воем схватиться за поврежденную конечность.
- Щенок! – от размашистого удара, нанесенного в порыве гнева, Марти просто отнесло на пару метров в сторону, словно перышко. Но, что удивительно, уже через секунду мальчишка поднялся на ноги и, утерев кровь с разбитой губы, вновь бросился на обидчика.
- Будто двужильный, - с невольным уважением пробормотал Грей, легко перехватывая Марти в движении и опрокидывая на пол. Только теперь он надежно зафиксировал руки и ноги мальчишки во избежание новых травм и придавил к полу, лишая возможности вырваться. – Не советую дергаться, птенчик. Ты же не хочешь, чтобы милая хозяйка этого замка обзавелась парой шрамов на своей симпатичной мордашке?
- Ублюдок… - вякнул Марти, но вырываться все же прекратил. И даже позволил связать себе руки, пока Грей многозначительно приобнял напуганную до полусмерти Аделаиду, легко скользя лезвием ножа по нежной коже ее щеки. – Чтобы ты сдох поскорее…
- Ай-яй-яй, - покачал головой мужчина. Определенно ему нравилась смелость слуги. Но куда как больше привлекало отсутствие страха и отвращения во взгляде, устремленном прямо на лицо Всадника. Конечно, ненависти было слишком много для одного ребенка, но все же это было куда как лучше. – Разве матушка не мыла тебе рот с мылом за грязные словечки? Что же, придется научить тебя манерам сейчас.
Короткий кивок, и один из воинов Грея легко приложился по животу наглеца. Впрочем, этого «легонько» мальчишке хватило с лихвой – он с тихим хрипом сложился пополам, мягко оседая на пол. Естественно, что никто и не подумал поддержать его.
- Урок первый: ко мне можно обращаться только «господин», «мастер», или «хозяин», - всадник пнул скорчившегося на полу Марти и продолжил монолог. – Урок второй: если я говорю, что ты – ничтожество и жалкая тварь, то ты – ничтожество и жалкая тварь. Поверь мне, птенчик, я редко ошибаюсь в людях. И в-третьих, за каждый проступок следует наказание. И для тебя, как первого в этом замке, осмелившегося перечить мне, оно будет особым…
Грей надеялся на новую вспышку гнева, разогретые недавней стычкой мышцы недовольно ныли, требуя куда как большей нагрузки. И хорошо было бы выпустить избытки энергии на зарвавшегося слугу. Но, к огромному сожалению мужчины, Марти вдруг перестал дрожать и проговорил так, что даже воины из отряда Грея замолкли на полуслове:
- Никогда я не назову своим господином никого, кроме его Величества. Никогда и никому я не буду служить, кроме страны своей и народа своего. Никогда и никто не заставит меня добровольно надеть оковы рабства. Уж лучше смерть, чем несвобода.
Пятый всадник, с удивлением вслушивавшийся в первые слова Марти, под конец откровенно заухмылялся и окончание фразы произнес вместе с мальчишкой, напрочь сгубив всю ее торжественность. Все же сам произносил эти слова не одну сотню раз перед рыцарями и королем, перед друзьями и врагами, и на поле брани, и на веселых хмельных пирушках, сгорая от пьяного наслаждения в объятиях продажных девок. Пожалуй, слишком часто. Настолько, что истинный смысл уже не затрагивал души и сердца, оставив после себя лишь горькую насмешку над идеалами юности.
- Так наш маленький птенчик на самом деле будущий рыцарь? Что же, в таком случае для тебя станет отличным уроком служение мне…
- Иди к черту! – вякнул с пола мальчишка, получив в ответ новый пинок, наверняка оставивший на нежной коже новый синяк. Зато заткнулся, и то польза.
- После ужина прикажешь слугам нагреть мне воды и будешь ждать моего возвращения, - Грей огладил ладонью спину застывшей подобно изваянию Аделаиды, хлопнув напоследок по упругой ягодице под хохот своих соратников. И добавил, обращаясь уже к замковым слугам. – Развяжите ему руки, не желаю после всего возиться еще и с этим.
К чести мальчишки, он не стал вновь кидаться с кулаками на Всадника, молча позволив освободить себя от пут, и так же спокойно просидел весь ужин в уголке, бросая на довольного жизнью лорда гневные взгляды. Хотя, возможно, на его поведение повлиял умоляющий взгляд Аделаиды, брошенный через плечо. Или слова старика, что-то нашептавшего Марти на ухо с мерзкой ухмылкой. В любом случае, пару часов спокойствия Грей получил, хотя и сделал для себя пометку разобраться со слугами Ротего и положением в замке мальчишки. Слишком уж необычным было отношение к нему: не слуга, не хозяин… Так порой обращались с дорогими гостями, которых действительно ждали и любили всем сердцем. Да и поведение Марти породило множество сомнений в душе мужчины.
Но пока Пятый всадник наслаждался пиром, изредка бросая взгляды на новоявленную невесту и подмечая ее подозрительные перемигивания с мальчишкой. Если бы Грей был уверен в благородном происхождении этого малолетнего защитника, то с легкостью предположил бы, что Аделаида была предназначена Марти в жены. Но весь внешний вид мальчишки говорил об обратном: разве позволил бы достойный родитель сыну разгуливать по чужим владениям в подобных обносках? Даже золотари одевались куда как лучше. И словно в насмешку над логикой мужчине вспомнилась рыцарская клятва, произнесенная с уверенностью в правильности ее слов. Да еще и на латыни, которую простой люд не знал и не рисковал учить во избежание проблем с церковью. Тогда как Марти явно понимал смысл своей речи и мог свободно жонглировать словами, как будто владел языком в совершенстве.
В общем, личность блондина стоила серьезного изучения. Или столь же серьезного допроса. Но гораздо позже, ведь сейчас у Грея были дела поважнее. Например, укротить дерзкий нрав Аделаиды, привыкшей к своему высокому положению и так до конца и не понявшей, что отныне ее мнение не значило ничего.
На это действо Грей и убил половину ночи, добавив к огромному количеству своих шрамов еще и пару царапин от девичьих коготков. Хотя, что хотел, он все же получил. А потому в выбранную ранее спальню, коя, естественно, ранее принадлежала предыдущему хозяину замка, мужчина шел полностью удовлетворенным и не готовым к нападению.
О загадочном мальчишке, равно как и о своем приказе, Грей успел позабыть. И весьма удивился, войдя в комнату и обнаружив там согнувшегося в почтительном поклоне Марти. Куда как более приятным сюрпризом стала исходящая паром бочка с водой и чистая одежда на кровати.
«Ради такого стоило захватывать неприступный замок», - насмешливо оценил старания мальчишки Грей и уверенно направился к бочке, торопливо прикидывая, стоит ли продолжать наказание расстаравшегося Марти или все же можно простить глупца в честь первого дня владения Ротего?
Впрочем, данная проблема решилась очень быстро и не в пользу мальчишки. Окинув быстрым взглядом тощую фигурку на входе, Грей не обратил внимания на полотенце в руках Марти. Как выяснилось, зря. Он едва успел увернуться от блеснувшего в неверном свете свечей клинка и перехватить держащую его руку, заламывая кисть до опасного хруста.
- Мы с тобой знакомы всего несколько часов, - с трудом сдерживая гнев, прошипел Грей на ухо жалобно скулящему мальчишке, - а ты успел достать меня до самых печенок. Советую выбросить из головы все мысли о моем убийстве и молча исполнять приказы. Потому как в следующий раз ты можешь не досчитаться чего-нибудь важного. Головы, например. Это понятно?
Мужчина встряхнул мальчишку, заставляя его судорожно кивнуть, и только тогда осторожно отпустил его руку. Но, будучи по натуре человеком мстительным, не преминул бросить, словно невзначай:
- Кстати, надеюсь, ты не слишком огорчишься, узнав, что я все же стану хозяином Ротего? Конечно, с первого раза понести получается лишь у зверей, но для начала мне хватит и того, что я все же овладел твоей распрекрасной Аделаидой.
Грей нарочно играл с огнем, желая все же вызвать в мальчишке очередной приступ ярости и таки свернуть кому-нибудь сегодня шею. Все же бескровный захват оказался слишком скучным для привыкшего к бойне Пятого всадника. Но Марти, хотя и сжал кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони, сумел сдержаться и не кинуться на насильника. В том, что это было изнасилование, мальчишка не сомневался ни секунды, все же он прекрасно знал Аделаиду и был уверен, что она никогда не позволила бы врагу прикоснуться к себе.
Хуже всего было то, что во всем случившемся был виноват именно Марти. Он слишком увлек беседой Аделаиду, и потому девушка лишь отмахнулась, услышав о десятке странников, просящих о ночлеге. Конечно, столь малой группе людей нипочем бы не захватить Ротего, если бы им оказали достойное сопротивление. К сожалению, дело ограничилось стычкой с парой старых слуг, которых воины обезвредили одним ударом, а Марти затолкали в чулан, не позволяя даже приблизиться к оружию или хоть как-то помочь защитникам замка. Так что выбраться мальчик смог лишь тогда, когда все уже закончилось, а предводитель захватчиков с рыцарским мечом на поясе совершенно неподобающим образом обращался с Аделаидой. Позже Марти признался себе, что нападать вот так, не подготовившись, на столь опытного противника было глупо, но в тот момент ничего не смог с собой поделать.
Благо, не смотря на вспыльчивый нрав, Марти отличался умением всегда запоминать преподносимые жизнью уроки, а потому после двух провалившихся попыток убийства даже не двинулся в сторону Грея. Вместо этого расчетливо прикидывал расстояние до кинжала, который мужчина столь небрежно отбросил в сторону.
- Не глупи, птенчик, - уже спокойнее проговорил Пятый всадник, демонстративно поворачиваясь к мальчишке спиной, словно был уверен в том, что тот не посмеет нарушить приказ. – Уже слишком поздно дергаться: Аделаида либо станет моею законной супругой, либо… впрочем, я всегда могу сказать, что она не была девицей, когда я овладел ею.
Марти прекрасно понимал, что с ним играются, нарочно выводят из себя, но стерпеть оскорбление в адрес своей дамы сердца он не мог:
- Ты… Ты бесчестный, грязный ублюдок! Гореть тебе в Аду за все, совершенное тобой на земле!
Столь наивные речи звучали из уст ребенка еще более невинно. Примерно как рассказ о ромашке или увиденной в окно бабочке. Да и смысла в словах мальчишки было примерно столько же, потому Грей оборвал Марти на полуслове, сбрасывая с плеч тунику:
- Хватит чесать языком, птенчик. Помоги мне раздеться.
А вот это было уже унизительно. Конечно, оруженосец обязан помогать своему рыцарю разоблачаться после битвы… но проделать то же самое с этим человеком значило признать его власть и потерять остатки достоинства. Потому то Марти и не шевельнулся, бросая исподлобья гневные взгляды в сторону мужчины. правда, сквозила в этих взглядах изрядная доля зависти: в каждом движении Грея сквозили уверенность и сила, а тренированные мышцы угадывались даже под одеждой, выдавая в нем человека пусть и отлично подготовленного, но не полагающегося на одну только силу. Самому Марти, над худобой которого потешались почти все в замке, о таком оставалось только мечтать.
И все же… Грей был врагом, а значит, недостойным добрых чувств.
- Я долго буду ждать, пока ваше сиятельство соизволит выполнить приказ ХОЗЯИНА? – раздраженно рявкнул мужчина, присаживаясь на край скамьи и ослабляя шнуровку на брюках. – Помоги мне хотя бы снять сапоги, раз уж ты с остальной одеждой справиться не в состоянии.
Хотелось ударить. Куда как больше хотелось убить и разом отомстить за все, что натворил этот человек за один короткий день. Но кинжал лежал слишком далеко, и Грей успел бы среагировать на бросок Марти, а потому мальчику ничего не оставалось, кроме как сжать зубы и опуститься на колени перед мужчиной.
Который в этот момент откровенно любовался мягкими чертами новоприобретенного слуги, чувствуя, как теплеет внизу живота. Хорошо, что он уже побывал с женщиной, иначе его реакция на симпатичную мордашку напротив была бы слишком очевидной.
«Женщиной, ха!» - брезгливо подумал Грей, позволяя мальчишке ухватиться обеими руками за сапог. Аделаида визжала и дралась, словно кошка, которой наступили на хвост. Пришлось ее слегка оглушить, чтобы хотя бы дотащить до кровати и привязать к изголовью за руки. И в результате ничего, кроме обычного облегчения, Грей не получил. А ведь мог бы взять сегодня служанку. Одну из тех, что бросали зазывные взгляды в сторону его воинов. Правда, ни один из этих взоров не достался мужчине, но кто будет спрашивать слуг, и тем более женщин?
Размышляя о превратностях судьбы, Грей шевельнул ногой, от чего до того плотно облегавший щиколотку сапог внезапно легко соскользнул, и мальчишка в обнимку с обувью даже через голову кувыркнулся, осев на пол с уморительно глупым выражением лица. Что же, смех тоже стоит награды, потому со вторым сапогом мужчина расправился сам, пока Марти нелепо хлопал глазами, пытаясь понять, что же только что произошло.
- Не сиди, как истукан. Поможешь мне вымыться, - проворчал Грей, старательно сдерживая неуместную сейчас улыбку. Получалось, надо признаться, не очень. – Надеюсь, мочалку-то ты в состоянии удержать в руках?
Растерянный происшествием и куда как сильнее – улыбкой на губах мужчины, Марти заторможено кивнул и тут же уронил на пол протянутое ему мочало.
- Господи, я взял в услужение недоумка, - глумливо закатил глаза Грей и, быстро освободившись от штанов, залез в горячую воду, чувствуя, как покалывает в не до конца заживших ранах и натруженных за день ногах. Блаженно жмурясь, он разглядывал отчаянно краснеющего мальчишку, тонкие пальчики которого потянулись не куда-нибудь а в сторону кинжала. Пришлось напомнить ему, кто здесь победитель. – Шею сверну… Птенчик.


Блин, дайры заглючили, и я сорвалась-таки на стеб((( Печально, но историческая атмосфера потеряна безвозвратно, оставив после себя банальную пвпшку. мне стыдно.

Оказаться в теплой воде было безумно приятно. Расслабленно откинувшемуся на край бочки Грею казалось, что будто облепившая его тело грязь отваливается прямо таки кусками. И до жути хотелось ускорить этот процесс, чтобы поскорее оказаться действительно чистым. Грубо поскрести кожу на плечах, почувствовать, как мочало безжалостно раздирает уже начавшую подсыхать корку на недавно полученных шрамах, хорошенько размять напряженные мышцы спины, казавшиеся в последнее время пыточным корсетом, прогреть тело до самой глубины… И тут же, выскочив из воды, нырнуть в теплую постель, наслаждаясь мягкостью дорогой пуховой перины и шорохом чистых простыней.
Но вместо этого отчаянно старавшийся не краснеть мальчишка едва касался кожи мужчины, словно тот мог его покусать. Хотя оно и понятно: наверняка воспитанному в лучших традициях благородных идиотов Марти было неприятно даже находиться в одном помещении с человеком, враз поломавшим жизнь всем тем, для кого Ротего был домом. Но привыкшее к куда как более жесткому воздействию тело возмущенно ныло от недостатка ощущений, игнорируя желания слуги.
Терпеливо снося издевательства над искусством мытья господина, Грей рассуждал, что будь у мальчишки серьезные намерения (или хотя бы мозги), он мог бы доставить множество хлопот, оставаясь все время подле него. Но пока лишь бросал на мужчину сердитые взгляды, да неуклюже выполнял приказы. Причем, настолько, что процедуру помывки волос даже представлять не хотелось. Наверняка мальчишка, успевший уже трижды уронить мочало в воду, зальет Грею мылом глаза, лишив того возможности видеть до конца жизни.
- Ты можешь тереть сильнее? – раздраженно рявкнул он, заставив Марти вздрогнуть и вновь уронить мочало на дно бадьи. С тяжелым вздохом Пятый всадник закатил глаза, словно вопрошая у потолка, за что ему такое наказание. К сожалению, потолок в этот день не был настроен на беседы и только пренебрежительно промолчал. Зато память услужливо намекнула, что мужчина сам притащил мальчишку сюда, а потому имело смысл ожидать от Марти очередной глупости. Что и произошло в следующий момент. Естественно, мальчишка полез под воду руками, стараясь нащупать скрывшееся под мыльной пеной мочало, и тут же наткнулся на нечто мягкое и теплое, но предназначенное далеко не для помывки. Пару мгновений мужчина и невольный слуга недоуменно взирали друг на друга. И тут же, вновь изумленный нечеловеческой красотой Марти, Грей принял самый мрачный вид, на который был способен, и прошипел, чувствуя нарастающее возбуждение от прикосновения тонких пальчиков к его плоти. – Немедленно убери от меня свои руки…
Смущенно ойкнув, Марти торопливо вытащил из воды руку, которую тут же принялся пристально разглядывать. Видимо, ожидал появления на бледной ладошке каких-то признаков соприкосновения с врагом. Мерзкой зеленой слизи или трупных язв, например. И был весьма удивлен, обнаружив на их месте гладкую чуть розоватую кожу, поблескивающую в неверном свете свечей от влаги. Но Грею и без того уже порядком надоело торчать в остывающей воде, а потому он лично выудил со дна бочки мочало и швырнул его в лицо растерянного мальчишки:
- Закончи работу, а потом уже принимайся любоваться собой, сколько душе будет угодно.
Казалось, больше покраснеть уже невозможно, но Марти и тут преподнес сюрприз, сравнявшись цветом лица с парадной королевской мантией. В какой-то момент мужчине показалось, что даже волосы мальчишки слегка порозовели со стыда.
Но тем не менее, мальчишка сжал в руке мочало и, обильно полив его мылом, принялся за помывку. Старательно вымещая собственную обиду и чувство стыда на спине Грея. И даже не подозревая, сколько удовольствия доставляют мужчине его попытки причинить боль.
В какой-то момент Марти немного расслабился, и его движения приобрели характер массажа, разминая усталые мышцы. Нежная ладошка скользнула от основания шеи по спине, мягко надавливая на выступающие позвонки, следуя за чуть мутными от мыла каплями воды, очертила полукруг, поднимаясь к плечевым мышцам, разгоняя кровь по телу. Уверенные массирующие движения, тихое сопение над ухом, ощущение теплых пальчиков, блуждавших по телу с непринужденностью опытного любовника – Грей с довольным стоном вновь откинулся на борт бочки, предоставляя в распоряжение мальчишки грудь и живот. К счастью, тот понял намек без словесных пояснений, на которые мужчина сейчас был просто не способен.
Теперь Марти двигался смелее, довольно жестко разминая плечи, спускаясь на грудь, пробегаясь кончиками пальцев по ребрам… В какой-то момент, не догадавшись обойти бочку с другой стороны, уперся рукой к борт рядом с головой Грея и опасно перегнулся через него, чтобы достать до другого бока. Опалил шумным от пара и работы дыханием щеку мужчины, неловко задел кончиками пахнущих хлебом и молоком волос приоткрытые губы, почти коснулся грудью распаренной кожи плеча. Слишком поздно Грей осознал, какие чувства в нем вызывали эти прикосновения, а потому успел остановить руки мальчишки только у низа живота, не позволяя коснуться предательски восставшей плоти. Благо, тело было расслабленно настолько, что и возбуждение оказалось каким-то ленивым, не подстрекающим на активное поведение. Хотя на очередной способ унижения мальчишки столь несвоевременное состояние натолкнуло.
- Раздевайся, - хрипло скомандовал мужчина, легко отталкивая Марти и торопливо погружаясь по плечи в воду, чтобы не выдать себя. Пусть даже мальчишка и ничего не мог бы увидеть за слоем мыльной пены. Грей уже ожидал очередной вспышки гнева или демонстративного пренебрежения приказом…
Вот только вместо очередных обвинений в отсутствии благородства тот принялся мять в руках несчастное мочало, превращая его в хитросплетение ни на что не годных нитей, и растеряно открывать-закрывать рот. Даже не обратил внимания на промокшую насквозь рубаху и штаны, облепившие тощее тело, словно вторая кожа. Как будто задался целью дать мужчине сполна насладиться своим недоумением.
А Грей получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Да и разве могло быть иначе, если он только что нашел отличный способ поставить наглого мальчишку на место? Только для начала исключительно в экспериментальных целях решил выяснить, насколько же хватит растерянности Марти.
Как выяснилось, бездумно разевать рот мальчишка мог очень долго. Настолько, что у мужчины возникло желание кинуть в него чем-нибудь не сильно тяжелым, чтобы вывести из ступора. К счастью, обошлось без столь радикальных мер.
- Ээээ… - но Грей рано радовался. – Я… эээ… Ну, это… Эм…
Казалось, от осознания только что сделанного ему предложения, Марти утратил человеческий облик и теперь старательно превращался в бессловесное животное. Судя по издаваемым им звукам, осла. Вынужденный прослушать монолог на тему «эммм… ООО… ээээ…» Грей, чуть приподнявшись, вырвал из цепких лапок мальчишки мочало и сердито рявкнул, надеясь, что это придаст ускорение сорванцу:
- Шевелись давай! Я не собираюсь спать в холодной постели. Если уж ты не удосужился приказать растопить камин, то будешь лично работать у меня грелкой. И не дай бог я замерзну ночью…
Естественно, спокойно спавшему и на голых камнях, и на снегу мужчину холод мало волновал, но так Марти оставался под его неусыпным контролем круглые сутки, лишаясь возможности сотворить какую-нибудь гадость. Потому, когда мальчишка вздрогнул, сбрасывая с себя оцепенение, и начал-таки шевелиться, Грей принялся деловито намыливать свой живот и ноги, стараясь не пробудить ненароком уже спавшее возбуждение и искоса поглядывая на слугу.
Но Марти, словно в насмешку над страдающим мужчиной, вдруг вспомнил о своей ненависти к врагу и, отринув страх, гордо вскинул голову. Они с Аделаидой явно у одного актера учились. Причем, учились отвратительно, так как ни тот, ни другая толком изобразить оскорбленную невинность не смогли. Грей как раз, похихикивая над мальчишкой, намыливал стопу и не увидел, когда мальчишка рванулся к забытому было клинку.
- Я убью тебя, жалкий червь!
И хотя отбиваться от неумелых замахов мочалом было интересно, мужчина все же предпочел бы спокойно домыться. А уже потом устраивать бойню. Потому и притопил слегка мальчишку в бочке, убивая у него все желание сражаться. Так, что будучи насильно опущенным несколько раз в теплую мыльную воду, Марти подрастерял боевой задор и к концу процедуры уже лишь вяло отмахивался руками.
Профилактически макнув мальчишку еще раз, Грей все же выпустил его, приказав:
- Делаю тебе последнее предупреждение. В следующий раз просто сверну шею, как кутенку, чтобы не тратить время на усмирение твоей дурной головы. Это понятно? – под суровым взором мужчины мальчишка гневно сверкнул из-под мокрой челки гневным взором, но все же послушно кивнул. Впрочем, Грею хватило и этого. – Вытрись и иди греть постель. И без глупостей!
Странно было ожидать от жителя захваченного замка повиновения. Но любой человек, обладающий хоть какими-то зачатками ума, на месте Марти уже давно бы понял, что с Греем ему в одиночку не справиться, и покорно выполнял бы все поручения. Тогда как мальчишка упорно дурил, поступая совсем нелогично, вредя в результате больше себе, чем противнику.
В свете этого факта Грею было непонятно одно: что же заставляло его спокойно сносить все выходки недослуги, вместо того, чтобы посадить Марти на цепь в подземелье и наслаждаться нежными девичьими ручками? Уж не кроткий нрав – это точно. И не смазливая мордашка. Внешняя красота для мужчины давно перестала иметь значение. Примерно тогда же, когда он сам потерял человеческий облик.
Как бы ни хотелось Грею признавать это, но Марти подкупал именно своей глупостью, которую окружающие наверняка считали искренностью. А еще тем, что мог смотреть в лицо Грея, не морщась от отвращения. казалось бы, ничего особенного, но именно эти мелочи заинтриговали воина. И именно они спасали мальчишку от немедленной расправы…
Тот же словно рассчитывал на плохую память мужчины, не торопясь исполнять приказ. Для начала он почесал в затылке, осматривая комнату. Видимо, искал, где бы спрятаться для переодевания. Но за единственной нишей обнаружился завал каких-то тряпок, а потому Марти был вынужден вернуться в центр спальни. После чего принялся сосредоточенно ковыряться в носу, словно надеялся обнаружить там клад, чтобы выкупить замок, или меч, чтобы разрубить купающегося врага пополам. К сожалению, с деньгами и оружием дело обстояло примерно так же как и с ширмами. А потому, спустя пару минут мучительных раздумий, Марти был вынужден начать раздеваться. Естественно, не потрудившись вытереть мокрые волосы, от чего капли воды принялись чертить влажные дорожки на его спине.
Марти явно надеялся по быстрому оголиться и нырнуть под одеяло, сократив период щеголяния перед мужчиной нагишом до минимума, но его надеждам было не суждено сбыться. А Грей тысячу раз проклял себя за глупую затею.
Стоило мальчишке ловко стянуть с себя штаны, как благородно уснувшее возбуждение вновь показало свою мерзкую сущность, теплой волной прокатившись по телу и уютно свернувшись калачиком внизу живота. Фигурка у Марти была такая, что становилось ясно: пройдет пара лет, и за ним будут без зазрения совести бегать все представительницы женского пола от пяти до семидесяти. Мужчины бегать не будут. Они просто молча умрут на месте от одного только вида этого неуклюжего пока совершенства, захлебнувшись слюной.
То, что мальчишка казался болезненно тощим, объяснялось прежде всего слишком большой для него одеждой и привычкой слегка сутулиться, словно стараясь стать незаметнее. Тогда как на самом деле он обладал довольно широкими плечами, узкими бедрами и такими длинными ногами, что они росли, казалось, прямо из ушей. Конечно, оставалась еще детская припухлость, уже прорезалась юношеская угловатость. Но все это странным образом лишь подчеркивало красоту Марти.
А уж когда он встал на четвереньки, будто нарочно демонстрируя мужчине все, что только можно (точнее, то, что нельзя), и принялся вытаскивать неизвестно зачем туго заправленное одеяло, Грей обреченно взвыл и все же потянулся рукой к восставшей плоти, понимая, что теперь это видение будет его личным кошмаром. Благо сам Марти не подозревал о творящемся у него за спиной, а потому поскорее замотался по самые уши в одеяло, облегчив тем самым жизнь себе и мужчине.
Вечер для обоих определенно не задался.
Один угрожающе клацал зубами в кровати, явно ожидая насилия и готовясь сопротивляться, но не рискуя высовываться раньше времени, а второй честно пытался не стонать, впиваясь пальцами в борт бочки и закусывая губы до крови. Впервые за день Грей пожалел о том, что нашел-таки брешь в защите Ротего. Уж лучше бы он оставался вольным рыцарем на службе своего короля…
Приложившись напоследок головой о борт бочки, мужчина расслабленно погрузился под воду. Желание утопиться от понимая только совершенного непотребства росло с каждой секундой. Как же, он только что занимался рукоблудием, представляя себе даже не грудастую подавальщицу из последней посещенной им таверны, а неуклюжего мальчишку-слугу из захваченного замка. Практически мужчину! За такое король точно по головке не погладит. Куда как вернее мужеложцу оказаться на колу или церковном очистительном костре. Так что уж лучше утопиться сейчас, не дожидаясь заслуженной кары. Но мерзкая натура не позволила ему совершить подобной глупости, натравив на пробудившуюся было совесть искреннее возмущение. Да и действительно, он тут усиленно топится, семимильными шагами отмеряя себе путь в Ад, а наглый мальчишка останется безнаказанно дрыхнуть в его постели? Кстати, вышеупомянутый субъект уже успел уснуть и теперь очаровательно посапывал под одеялом, высунув на холодный воздух розовую пяточку. Такую маленькую, что она никак не могла принадлежать мальчишке. Скорее, принцессе далекой сказочной страны, привыкшей умываться росой и ходить только по лепесткам роз.
Данный кусок конечности вызывал совершенно неуместные и непонятные ассоциации. Например, о том, как Марти беспечно наклонялся вперед, демонстрируя мужчине темно-розовую промежность, чуть отличающуюся цветом от бедер и ягодиц. Чувствуя, как опавшая было плоть от воспоминания вновь начала подозрительно твердеть, Грей и решил окончательно, что мести быть.
Он мог простить многое: предательство, убийство родных, кражу любимого носка из-под кровати… но не беззащитно торчащую на холодном воздухе пяточку.
Потому ему и пришлось в срочном порядке мыть голову, отплевываясь от едкой пены и стараясь не смотреть в сторону постели. Слишком непредсказуемыми были последствия этих взглядов.
Грей уже последний раз поливал волосы водой, окончательно смывая с них мыло, когда на постели заворочались и, что-то сонно пробормотав, сладко почмокали губами. Теми самыми губами, которые еще несколько минут назад почти касались его кожи, которые так многообещающе приоткрывались при разговоре, которые так блестели, стоило розовому язычку облизать их…
«Я схожу с ума», - мрачно констатировал Грей и, стараясь не замечать торчащих из-под одеяла пяток (уже двух, о БОЖЕ! Сколько у него еще подобных сюрпризов?), забрался в постель. Хотелось верить, что ночью не произойдет ничего предосудительного, иначе не видать мужчине замка как своих ушей.
Немного поворочавшись на холодных простынях, он мстительно спихнул мальчишку с нагретого места, вызвав у того лишь недовольное постанывание, и погрузился в долгожданные объятия сна. И даже не заметил, когда Марти вновь перекатился по простыням, пристраиваясь мужчине под бочок.
А утро началось со взаимного ощупывания.
Первым чувством было возбуждение. Но не привычно болезненное, когда Грей стремился облегчить мучения с первой попавшейся девкой в углу трактира, а лениво-мягкое, трущееся о кожу теплой шерсткой и с урчанием покалывающее коготками низ живота. Под ладонью ощущалась нежная бархатистая кожа, а шею согревало чье-то горячее дыхание. И запах. То, что Грей ценил в женщинах больше хорошей фигуры и страстного нрава. Аромат молока и свежеиспеченного хлеба, не перебивающийся запахами навоза или пота, был соблазнительнее всего. И говорил о чистоплотности его обладательницы, что стоило пары монет сверх означенной цены.
Девица под боком сладко сопела, забросив одну ногу Грею на талию, а руками страстно обвивая его за шею, словно они уснули, так и не успев разъединиться. Что же, подобное окончание вечера стоило хорошего начала дня. А потому мужчина лишь довольно улыбнулся, скользя ладонью вдоль бархатной спинки столь удачной любовницы с целью прижать к себе покрепче и продолжить ночь тем же, на чем закончили.
Но уже на середине движения наконец-то проснулся и враз все вспомнил.
Не было трактирной девки.
Не было потрясающей ночи.
Зато был Ротего, Аделаида и маленький вредитель по имени Марти, оказавшийся самой большой из неприятностей.
А также собственное какое-то унизительное вожделение тощего мальчишки, окончившееся еще более унизительным самоудовлетворением.
И сейчас, нежась в тепле молодого тела, Грей увлеченно ласкал эту самую неприятность, неосознанно сжимая упругие ягодицы и страстно притискивая мальчишку к своему восставшему естеству. Надо же было тому умудриться среди ночи так неудачно раздвинуть ноги, что мужчина мог бы проникнуть в его тело, лишь чуть сильнее двинув бедрами? Просто издевательство какое-то.
Хуже всего было то, что Марти оказался весьма не против мужских ласк. Он только с тихим стоном подавался навстречу гладящим его рукам и периодически принимался чмокать губами, словно слизывал сладкий мед с сахарной палочки. От последнего сравнения Грею стало совсем плохо, а разум помахал на прощание ручкой и, забрав с собой остатки совести, удалился в чужие края. Мальчишку хотелось то ли убить, придушив немедленно ради собственного спокойного существования в дальнейшем, либо отыметь так, чтобы тот и думать забыл о спасении Ротего из лап захватчика. Причем, судя по завязавшимся вчера вечером отношениям, первое было куда как вероятнее.
Грей тяжело вздохнул, собирая в кулак остатки воли и… Марти приспичило коснуться губами его шеи именно в этот момент. Нет, возможно, это было сделано случайно, и мальчишка просто наклонил во сне голову, но взбудораженный собственным воображением Грей уже с рыком придавил его всем телом, лишая возможности двигаться.
- Мнээу?.. – нагло зевнул прямо в лицо мужчине мальчишка и только потом соизволил распахнуть свои синие очи. Пару мгновений он недоуменно разглядывал перекошенное лицо Пятого всадника, продолжая чуть поглаживать кончиками пальцев шрамы на его спине. А потом до него дошло. – ААА!!!
- А ну, тихо! – рявкнул Грей, зажимая бьющемуся под ним мальчишке рот рукой и поспешно отползая от сумасшедшего предмета воздыханий. Мало ли, до чего он там дотянется, так размахивая конечностями? – Замолкни, твареныш!
Удерживать бьющееся в ярости тело, одновременно стараясь свести прикосновения к минимуму, было невероятно сложно. К счастью, для порядка закончив свой невнятный монолог, Марти все же прекратил орать, но попыток вырваться не бросил. Потому пришлось его отпустить, отодвинувшись на другой край кровати. Во избежание возможных срывов и эксцессов.
- Ну? Успокоился? – мрачно поинтересовался Грей, поудобнее устраиваясь на подушках. – И зачем орать-то так было?
- Ты… Вы… - мальчишка, все еще не отойдя от шока, растерянно разглядывал блаженно потягивающегося мужчину, особое внимание уделяя все еще возбужденной плоти. Нельзя сказать, чтобы подобные взгляды приносили покой и умиротворение в душу Пятого всадника. – Да я…
- Принеси мне воду для умывания и прикажи слугам готовить завтрак, - подсказал Грей верное направление своему якобы слуге, но благородный поступок не был оценен по достоинству. Вместо благодарности Марти привычно попытался испепелить мужчину взглядом. Правда, направленным уже ему в глаза. Грех было не съязвить в такой момент. – Но, если тебе так хочется, можешь помочь мне справиться с этой маленькой проблемкой…
Мальчишка проследил за движением Грея, покраснел, побледнел, покраснел еще раз…
- А был ли мальчик? – иронично поинтересовался сам у себя воин и прикрыл глаза, расслабляясь. Пока маленькое, но совершенно неугомонное, проклятье замка Ротего бегает по поручению, можно немного вздремнуть. Или все же вспомнить о существовании женщин и согрешить по-человечески.

часть три

Вернувшийся с тазиком воды Марти застал Грея в более чем благодушном настроении. И по-прежнему в постели, между прочим. От чего презрительно фыркнул и так плюхнул тазом о столик для умывания, что половина воды тут же оказалась на едва успевшей высохнуть после вечернего приключения одежде. Заодно и выругался как следует, по памяти перечислив всю родню не сдерживающего хохот мужчины. в исключительно нецензурных выражениях.
А Грей с удовольствием взирал на потуги мальчишки казаться серьезным и суровым, предпочтя считать вчерашнее происшествие временным помутнением рассудка. Да и как могут нормального мужчину возбуждать эти обтянутые кожей кости? Не говоря уже о дурном нраве и беспородном происхождении. Вот воин и наслаждался бессилием поверженного врага, не смеющего больше и руки поднять на него.
- Желаете, чтобы я вам воду в постель принес? – не выдержал ехидного хихиканья за спиной Марти и рывком развернулся к довольно раскинувшемуся под одеялом мужчине. Хотя уже успел получить подзатыльник от Гастингс, заправлявшей слугами в замке, за свое недостаточно почтительное отношение к захватчику. По ее личному мнению, лорд Грей хоть и не выдался лицом, зато держал бы Ротего в ежовых рукавицах, как тому и требовалось. Впрочем, тут же наморщил нос мальчишка, старая карга считала, что в ежовых рукавицах нуждаются все, кроме нее самой. А по Марти так и вовсе плети плачут. Штук двадцать, чтобы научился язык за зубами держать, да не выказывать непочтительное отношение, когда не надо. – Если понадобится, я вам и ночную вазу поднесу. А то вдруг ножки ходить устали.
Судя по резко смолкшему хохоту и общему более чем неприветливому выражению лица мужчины, тот предложил бы для своего невольного слуги в качестве воспитательной меры каменный гроб в семейном склепе. Чтобы уж наверняка.
«нет, ну это же надо было такое отличное настроение испортить, - хмуро посетовал Грей, выбираясь из постели и в два прыжка настигая надумавшего убежать мальчишку. С силой впечатала того изрядно побледневшей мордашкой в так удачно подвернувшееся полотенце и с удовольствием повазюкал ею по мягкой ткани. Лучше было бы, конечно, по полу, но портить и без того расцвеченную синяками мордашку окончательно было жалко. Вот и применил Пятый всадник щадящий режим воспитания.
Который, впрочем, не был оценен по достоинству: Марти, сначала ошеломленно застывший в железной хватке мужчины, вдруг принялся вырываться, словно дикий звереныш. Только что не рычал недовольно, да когтей с клыками не было. Тут уж настала очередь Грея шутить.
С мерзкой ухмылкой развернув мальчишку к себе лицом и надежно придавив его ноги к полу бедром, он вкрадчиво поинтересовался:
- Разве мама не мыла тебе рот с мылом за грязные словечки? Нет? – судя по тому, как живо Марти захлопнул рот, такой метод воспитания был ему отлично знаком. Следующего предложения он никак не ожидал. – Тогда еще немного грязи тебе не повредит…
Мысленно восхваляя себя за непредусмотрительность накануне, Грей свободной рукой собрал со стоящих рядом сапог немного земли и принялся увлеченно размазывать ее по мордашке завопившего благим матом мальчишки. И даже как-то не сразу заметил, что тело живо откликается на пробегающие разряды от каждого нового прикосновения к нежной коже. Казалось, еще чуть-чуть, и Марти из пола можно будет только выкопать.
- Ч-черт… - пришлось вскочить на ноги и отойти на пару шагов от предмета мучений, дабы сию же секунду не произошло чего-нибудь непоправимого.
Словно в насмешку над ним, возбуждение вновь вернулось, старательно подкидывая воспоминания о прошедшем вечере и не самом удачном начале утра. До обидного быстро пришло на ум, как выглядел бы Марти в одежде по размеру и будучи чуть постарше. Хотя, с другой стороны, будь мальчишка чуть старше, одежда бы им не понадобилась…
Погруженный в неожиданно приятные фантазии, отзывавшиеся сладкой тяжестью в паху, Грей позорно пропустил тот момент, когда мальчишка подкрался сзади и коварно вылил ему на голову всю принесенную с собой воду:
- Ну что, умылся? Тепленькая водичка-то?
Самодовольная гримаса превратилась сначала в неуверенную улыбку, а потом и вовсе – в маску ужаса. Да такую. Что на бледном лице синие глаза казались просто фантастически огромными и, что еще хуже, бездонными, подобно августовскому ночному небу. К счастью, Грей не был настроен на созерцание прекрасного, а потому молча пошел убивать сорванца.
- Марти! – пальцы лишь едва скользнули по белоснежному шелку волос, а мальчишка уже исчез за дверью, демонстративно торопясь на зов служанки. Мужчина, даже не сделав попытки прикрыть наготу, с самым своим мрачным выражением лица высунулся из окна, пристально разглядывая так помешавшую доброму делу женщину. Собственно, она тоже не испытывала пиетета перед новым господином, совершенно бесстыдно оценивая его фигуру:
- Чего вылез? Достоинство проветриваешь, али жалуешься на размеры?
Для начала у Грея отвисла челюсть: чтобы женщина, да смела так разговаривать с господином? Не у каждой хватит духу и взгляд поднять на проходящего мимо воина, не говоря уже об обнаженном мужчине. Жару добавил выскочивший из дверей кухни Марти, явно слышавший оскорбительные речи служанки и теперь ехидно хихикавший в кулачок за ее спиной.
Впрочем, Грей был тут же отомщен, когда заметившая грязную мордашку мальчишки служанка влепила ему смачную затрещину. Упасть постреленок не упал, но пару шагов сделал, потеряв равновесие и способность ориентироваться в пространстве. Этой короткой стычки хватило уменьшить гнев мужчины настолько, что он молча развернулся и направился одеваться, запоздало вспоминая, что воду для умывания они всю истратили.
«Может, ну его, этот замок? В Палестине хоть этого… чудовища не было»…
Со столь печальными думами, хмурый и недовольный окружающим миром Грей спустился в общую залу, надеясь хотя бы позавтракать спокойно, а уже после приниматься за работу. Вот только слуги, словно сговорившись, вели себя совершенно неподобающим образом: на кухне его быстро вытолкали прочь, нахально заявив, что нечего всяким разгуливать по святая святых замка без дела; пойманная в коридоре девица одарила мужчину в ответ на приказ таким взглядом, что тот едва сам не рванул за едой для нее. Ко всему прочему, выяснилось, что завтрак, обед и вообще все приемы пищи здесь по строгому расписанию, и опоздавшие подвергаются строгой диете. Исключения составляли визиты короля и праздники вроде дня рождения.
Так что во двор Грей выходил с твердой уверенностью, что ничем хорошим это закончиться не может. И, надо сказать, почти не ошибся.
Стоило мужчине высунуться за дверь, как мимо пролетел солидных размеров булыжник, едва не задев его по носу, заставив скосить глаза на не жизненно важную, но чем-то дорогую часть лица. От чего на дружный гогот собравшихся слуг и, что еще хуже, своих же воинов, достояно отреагировать не удалось. Зато отыгрался на выглянувшей из окна своей спальни Аделаиде, усмехнувшись ей как можно скабрезнее и гордо прошествовав через весь двор со вполне определенной целью – наконец-то умыться.
За спиной еще раздавались тихие смешки, но все же большинство слуг вернулись к своим обязанностям. Кроме той самой старухи, позади которой шествовал, иначе не скажешь, насупленный Марти. И если служанка взирала на воина с изрядной долей презрения, будто смотрела не на молодого и сильного мужчину, а на увязшего в навозе щенка, то мальчишка явно надеялся убить Грея взглядом. Еще и сопел, не иначе как для усиления эффекта. Через пять минут взаимного разглядывания мужчина с трудом подавил в себе желание заглянуть в зеркало и посмотреть, не идет ли у него из ушей пар. У Марти так точно шел.
- Ну? – соизволила нарушить напряженную тишину служанка.
- Хм? – вопросительно изогнул бровь Грей, не собираясь поддаваться на провокации.
- И как это называется?
- ??? – вторая бровь также приняла форму лука.
- Тебе кто дал право моим помощником распоряжаться? – словно не замечая упражнений вина с бровями, наступала на него женщина. – Мало того, что всю ночь спать ему не давал, так еще и утром невесть где извалял. Трудно было до постели дотащить?
Если бы Грей взял с собой хотя бы кинжал, служанка уже лежала бы с перерезанным горлом. Если бы мальчишка не стоял рядом, конец был бы примерно таким же. Но оружие находилось слишком далеко, а меняющий цвет лица в произвольном порядке Марти внезапно показался до ужаса уморительным. Сначала он краснел: от кончиков ушек, до шеи, судорожно сжав тонкие пальчики в кулачки. Стоило старухе заговорить про утро, как мальчишка побледнел, сравнявшись цветом кожи со снегом, и вскинул на Грея полный ужаса взгляд. Кстати, правильно сделал. За недавний поступок любому другому воин не задумываясь назначил бы наказание в десяток плетей. Но между ним и белокурым чудовищем стояла монолитная скала, преодолеть которую без потерь было невозможно. Так что мужчине ничего не оставалось, кроме как со вздохом ответить:
- Во-первых, плевать я хотел на то, кем тебе приходится этот гаденыш. Хоть тайным любовником. Пока я хозяин в этом замке, он будет выполнять МОИ приказы. А потом, если останется свободное время, так и быть, может прислуживать тебе. Во-вторых… позволь себе еще хоть раз подобный тон в мой адрес, и я вышвырну тебя за ворота замка.
Стоило Грею закончить свой пламенный монолог, во дворе замка повисла гнетущая тишина, прерываемая только возмущенным сопением Марти. Мальчишка уже традиционно пытался расчленить воина взглядом, а вот окружающие взирали на мужчину со смесью удивления и осуждения. Как же, он посмел оскорбить пожилую женщину да еще прилюдно. И все это, не смотря на то, что она начала первой.
Потому Пятый всадник только гневно фыркнул в сторону недовольных слуг и поспешил удалиться, чувствуя спиной желание обитателей Ротего запустить в него чем-нибудь тяжелым. Он бы даже не удивился, если бы кто-то додумался кинуть ему в спину гнилым картофелем. Конечно, после пришлось бы наказать наглеца, а в случае, если бы слуги не выдали своего, то и весь замок… Но обошлось. И Грей поднимался в спальню Аделаиды, уговаривая себя:
«Помни, ты – негодяй, подлец, урод, которому плевать на остальных. Пусть рыдают, ненавидят, боятся, но выполняют свою работу. Это единственное, что должно беспокоить тебя. Это и титул, который обеспечит женитьба на Аделаиде».
Так происходило каждый раз, когда мужчине приходилось принимать жесткие решения. Получив еще в раннем детстве сполна презрения и унижений, он быстро научился ненавидеть в ответ, надевая маску жестокого тирана и деспота. И никто не знал, что первые три года Грей каждую ночь едва ли не с рыданиями исповедовался сопровождавшему отряд священнику. Старик пытался утешить тогда еще парня, на которого мудрый король свалил ответственность за жизнь почти сотни людей, но его слова помогали мало. Не смотря на то, что рано или поздно все признавали справедливость решений Пятого всадника.
Теперь же у мужчины появился шанс стать человеком, открыто презирать которого рискнет далеко не каждый. Зачем? Другой вопрос, но и такая цель вполне устраивала Грея. Потому в спальню Аделаиды он ворвался с твердым намерением повторить вчерашний подвиг.
Не то чтобы насиловать беззащитную девушку доставляло ему удовольствие – не зря же Грей поспешил принять ванную, едва вернувшись в свою комнату, - но так у людей был повод еще больше удостовериться в беспринципности и жестокости нового господина. Кто знает, возможно, когда-нибудь и он сам поверит в это?
- Лорд Грей, - холодно отозвалась девушка, тем не менее, невольно подаваясь назад. Она все еще боялась его, что не удивительно – мало кто станет испытывать теплые чувства к насильнику. Но, мужчина отдал должное воспитателям Аделаиды, почти сумела побороть рвущиеся из души чувства, спрятав их за ледяным презрением. Если бы не дрожали пальцы, да каждое движение не было направлено только на то, чтобы разграничить пространство между ними, Пятый всадник даже поаплодировал бы ей.
- Леди Аделаида, - учтиво поклонился воин, запирая за собой дверь. Конечно, девушке от этого было не легче, но и позволить ей сбежать было бы серьезной ошибкой.
- Зачем вы пришли?
- Прекрати, - насмешливо протянул мужчина, одним скользящим движением оказываясь подле Аделаиды и приобнимая ее за талию, чтобы не смогла вырваться, - ты прекрасно понимаешь, ДЛЯ ЧЕГО я пришел.
В любом другом случае подобное панибратство с лицом, превосходящим его по положению, пусть и женщиной, грозило Грею добрым десятком ударов плетьми. Но сейчас он был хозяином положения и упорно укреплялся на позициях, перешагивая через собственное воспитание и желание довериться наконец-то хоть кому-то. Потому и потащил упирающуюся девушку к кровати, отмечая темно-красное пятно на простынях и внутренне передергиваясь от отвращения.
Что-что, а к чистоте за годы войны в Палестине мужчина успел привыкнуть и до сих пор брезгливо морщась при виде европейских «господ». Ежедневная ванная, чистые простыни каждую ночь, пахнущие лавандой и розами любовницы – по возвращении домой все это сменилось бочкой мутной холодной воды, в которой до того плескалось человек десять, и хорошо, если только плескались, а не справляли туда же нужду. В постели постоянно происходили не самые приятные встречи с клопами и вшами, оставленными пропахшими потом и навозом гулящими девками. После укрытых от жары маревом прохлады гаремов подобный образ жизни вызывал только тошноту.
Потому увидев бывшие несвежими еще вчера простыни на кровати будущей жены, Грей решительно плюнул на планы скорейшего отцовства и направился к двери, оставив Аделаиду растеряно хлопать глазами:
- Эм…
- Что? – уже на выходе обернулся к ней мужчина, но, увидев недоумение девушки, не удержался от колкости. – Миледи желает продолжения?
- Нет! – так торопливо выкрикнула она и выставила вперед руки, словно Грей уже скачками несся ее насиловать. – Не смейте приближаться ко мне!
- Если госпожа так желает… - изобразил покорность Грей и тут же шагнул вперед, не позволяя жертве опомниться и впиваясь жестким поцелуем в ее губы. По крайней мере, изо рта девушки не несло чесноком и луком, как это часто бывало с другими, а потому от поцелуя почти не тошнило.
Когда отошедшая от потрясения Аделаида принялась возмущенно мычать ему в рот и стучать кулачками по спине и плечам, мужчина все же отпустил ее, поставив напоследок свою метку на тонкой шее.
- Учти, отныне приказываю здесь я…
- Подонок…
«Что же, хоть не урод», - с кривой ухмылкой размышлял Грей, спускаясь обратно во двор.
Попавшаяся на пути служанка едва успела охнуть, как оказалась прижата к спиной к стене.
- Постелить в спальне леди Аделаиды чистые простыни. И в моей тоже. Если не исполнишь…
Оставленная в покое девица нервно икала, пытаясь сообразить, что это такое было. Ладно бы новый хозяин ее просто потискал, да и на счет продолжения действа она была бы не сильно против, но странная просьба про простыни выбивалась из короткой логической цепочки. Да и чересчур буйное воображение сыграло с его обладательницей злую шутку: образ бегающего по замку со свечным огарком в руках с целью проверки чистоты всего постельного белья мужчины вогнал девицу в окончательный ступор. Естественно, приказ был почти тут же забыт, потесненный новой сплетней о ненормальности воина.
Тем временем, вновь оказавшийся во дворе Грей получал массу удовольствия от развернувшейся перед ним картины.
Пара десятков великолепно тренированных мужчин слаженно бились на мечах, превращая обычную бойню в изящный танец. Конечно, ничего общего с настоящей битвой это действо не имело. На войне вообще редко задумываешься над тем, какой удар нанести, не говоря уже об оценке противника. Там куда как большее значение играет удача и банальные физические качества. Зато такие тренировки закаляют тело и дух, не позволяют крови застояться в мышцах и… развлекают лучше всяких шутов, если в них участвует вредоносный мальчишка.
В то время, когда большая часть воинов с хеканьем и короткими выкриками рубились друг с другом, двое из них словно задались целью потешить публику. Гигант Клайд стоял, положив огромные ручищи на перекрестье меча и с интересом наблюдал за пляской перед ним беловолосого мальчишки. Собственно, больше ему ничего не оставалось, так как первого удара можно было ждать очень долго.
Начать с того, что оружие мальчишка выбирал явно по принципу «чем больше, тем лучше». В итоге меч был не сильно меньше своего носителя. И весил соответственно.
Когда Грей только появился на пороге башни, Марти как раз пытался поднять свое грозное оружие с земли. Он упирался ногами в пыль, сопел, краснел, ругался сквозь зубы, но оторвать от земли острие так и не смог. А потому бросил рукоять и уставился на предательскую железку с таким видом, словно та ранее на самом деле была легким кинжалом, который смогла бы не напрягаясь прокрутить между тонких пальчиков и девица. Но меч это мало волновало, а потому пришлось мальчишке прибегнуть к другой тактике. А именно «если не получается измором, то надо брать неожиданностью».
Так что меч он все же поднял.
Грей прикрыл глаза, стараясь не смотреть, как Марти, тихо подвывая от ужаса, пятится назад под весом оружия, едва не сшибая по пути смотрящих на него со здоровым недоумением воинов. А так как траектория движения оказалась более чем непредсказуемой – говоря простым языком, мальчишку мотало из стороны в сторону, словно пьяного матроса во время шторма, - то история закончилась вполне ожидаемо. Не успевший подняться с земли после особо удачной подсечки противника Руперт получил за нерасторопность по голове двумя предметами. Сначала на него рухнул Марти, а следом прилетел-таки меч, оставив на затылке рыцаря внушительную шишку.
Не двинувшийся с места за время всего действа Клайд только ехидно скалился, тогда как остальные хохотали, не смущаясь никого и ничего. Все, включая слуг и выглянувшей в окошко Аделаиды.
А вот последнее явно задело мальчишку сильнее всего, потому как он, легко вскочив на ноги, бросился на противника уже безоружным. Что удивительно, довольно удачно бросился.
Пусть Марти и уступал силой и опытом стоящему в битве десятка врагов Клайду, зато двигался быстро и изящно, порхая вокруг неповоротливого воина, словно бабочка вокруг цветка. Правда, удары мальчишки не столько наносили мужчине вред, сколько раздражали, заставляя неосторожно отмахиваться от него, как от назойливой мухи. Меч Клайд не брал принципиально, ограничившись только тяжелыми кольчужными перчатками. Навредить ребенку он явно не хотел, но тот слишком уж явно напрашивался на хорошую затрещину. Оставалось только попасть.