Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)
ВОРНИНГ!!!! Итак, ЭТО должно было быть подарком любимым ПЧ к восьмому марта (у мужчин заранее прошу прощения и поздравляю с 23м февраля с опозданием), но автора случайно занесло вообще не туда, и в итоге получилось нечто непонятное. Так что людям с неустойчивой психикой, брезгливым и неприемлющим нестандартные описания под кат лучше не заглядывать. Я, если что, предупредил.
Итак...
С праздником, мои дорогие и горячо любимые ПЧ, а также все те, кто случайно заглянул в сей дневник!!!!
Название: Аспид
Автор: Tyrrenian
Бета: нет
Рейтинг: хбз... PG-13 авторский.
Размер: драббл
Предупреждения: смерть персонажа, упоминание внутренних органов и прочие малоаапетитные вещи, мужская беременность.
Дисклаймер: все мое. Никому ничего не дам, окромя драгоценных ПЧ
с 8 марта!!!!Шум базара запахом подгнивших фруктов вплетался в жаркий воздух, приносимый ветрами из пустыни с песком и обжигающим кожу солнечным светом. Здесь смешивалось все: и горечь пряностей, легкой взвесью парящих над прилавками, и резкие, грубые выкрики торговцев, приманивающих покупателей, и тени от легчайших тканей, рисующие узоры по стенам и зданиям. Здесь кипела сама жизнь, сконцентрированная на небольшом пятачке города посреди песчаных просторов жара и пустоты.
Ишасс никем не замеченный проскользнул между створками ворот, успев ощутить кожей спины жар раскаленного на солнце металла, и неспешно зашагал вдоль улицы, следуя инстинктам и запахам. Пробивающийся сквозь занавесь благовоний аромат гнили дразнил обоняние, заставляя юношу невольно облизывать пересохшие губы, от чего на языке появлялась сладость лежалой плоти. Хотелось найти источник запаха и, приникнув к нему всем телом, впитывать кожей продукты разложения. Пропитаться смрадом и тленом, насладиться, насколько это возможно, своим превосходством над смертью.
Что же, в случае удачи он и так получит все это. И даже больше.
Бросив жадный взгляд на мясную лавку, Ишасс двинулся дальше, огибая торопящихся по своим делам людей и легко ступая по скользкой грязи под ногами. Сейчас он мог позволить себе многое: украсть, убить, пытать, оставаясь при этом лишь частью толпы. Сейчас, пока в городе безраздельно властвовал Тот, истинный облик парня казался только страшной сказкой, нелепым вымыслом давно и надежно сошедших с ума сказителей. Сейчас Ишасс имел выбор: пойти до конца, взломав мерный ритм жизни города, или же остаться всевластной тенью среди людей, посвятив остаток жизни своим прихотям.
Будь он человеком, скорее всего, выбрал бы последнее.
Пробивающийся сквозь гомон базара мерный ритм барабанов отзывался в груди биением сердца о клетку ребер. Хлопки ладоней, пьяный смех, звон наполненных шербетом золотых чаш. Все сливалось в единую мелодию, от чего Ишасс невольно принялся покачивать при ходьбе бедрами, испытывая тягучее желание прогнуться в спине, касаясь затылком пяток, до боли сжимая позвоночник в тисках мышц. Кончики пальцев покалывало то ли от осевшего на коже перца, то ли от предвкушения. Юноша вновь облизнулся и окинул нетерпеливым взглядом руины высокого здания.
Возможно, когда-то это был дворец местного правителя. Возможно, кто-то хотел построить здесь храм. Но теперь в целости остались только подвальные помещения да стены первого этажа. И оттуда, из царства полумрака и осыпающихся на головы присутствующих кирпичей, доносились влекущие Ишасса звуки. Но что самое важное – запах. Тот самый, в который хотелось окунуться с головой и, слизывая с рук сворачивающуюся кровь.
Юноша вдохнул полной грудью доносящийся из руин воздух, едва не застонав от удовольствия. Теперь он облизывался почти непрерывно, тихонько мурлыкая в предвкушении встречи с Тем. Тело чуть потряхивало от напряжения, а дыхание стало поверхностным, неровным. Сквозь тонкую ткань туники хлестали по коже тонкие косички, украшенные на концах бусинами кремния и стекла.
- Пшел прочь, бродяга! – толкнул Ишасса в плечо какой-то мужик с тележкой, полной свежих фруктов. От краткого соприкосновения с теплом живого существа юноша едва сдержался в человеческом облике, злобно рыкнув вслед уже исчезнувшему в толпе торговцу. Но запах запомнил. После он сможет найти его и насладиться пропитанной фруктовой сладостью плотью, разорвать клыками нежную кожу, удобно сворачиваясь клубком посреди еще теплых потрохов.
Досадливо скользнув языком по заострившимся зубам, он последним усилием воли загнал зверя обратно. Рано, слишком рано. Не для того Ишасс покинул свое гнездо и месяц плелся по пустыне, перебивая голод насекомыми да однажды попавшимся караваном. Двоих из десяти бедуинов юноша тащил за собой, растянув на несколько дней. Мясо достигло нужной кондиции только на третий день, изрядно вывалялось в песке и неприятно скрипело на зубах, отдавая мерзким верблюжьим душком. Пришлось отключать часть вкусовых рецепторов, глотая огромные куски, не имея возможности полежать на солнышке, переваривая пищу. Да еще и холодные ночи, вынуждавшие зарываться в землю, которая хранила тепло дня до самого утра.
Поддаться слабости после такого путешествия было бы глупо, и Ишасс сдерживался, чувствуя, как внутри скребется когтями уставший от тесной узницы хищник. Осталось совсем чуть-чуть, только один шаг…
Внутри разрушенного здания было удивительно прохладно благодаря защищающим от ветра остаткам стен и исходящего из-под земли морозца. Зябко передернув плечами, Ишасс танцующей походкой двинулся к видневшейся в глубине двери.
Теперь запах разложения почти не чувствовался. Но причиной этого, скорее всего, было волнение, внезапно охватившее юношу от макушки до пяток. Непривычное чувство выбивало сердцем на ребрах бешеный ритм, по коже ползли мурашки, вынуждая ежиться и встряхивать головой в попытке уменьшить площадь соприкосновения волос с телом. Зверь внутри нервно бил хвостом и скреб когтями, желая вырваться наружу. Пришлось немного ослабить поводок сейчас, чтобы не испортить все после.
Потому сидевшие у входа охранники увидели тощего юношу с тысячей тонких косичек, ниспадавших вдоль спины до самой талии. Легкая туника, полупрозрачные брюки, простые кожаные шлепки – ничего особенного, ничего, что стесняло бы движения и выдавало присутствие хозяина. В грязном песке базара остались лежать золотые браслеты и шелковые ленты, ранее украшавшие запястья и щиколотки Ишасса. Так не придется снимать их потом…
Юноша нарочито медленно моргнул второй парой век, демонстрируя охранникам свою истинную суть, и тут же был допущен до двери с обернутой гнилым мясом ручкой. Едва удержавшись от того, чтобы впиться зубами в такой аппетитный кусок, Ишасс потянул тяжелую створку на себя и шагнул в густой воздух залы.
Затянутые густым дымом узкие окна под самым потолком, свет из которых рассеивался, не достигая даже середины пути до пола, высокие колонны, расписанные красочными узорами, медные жаровни, лишь подчеркивающие темноту помещения. Где-то в глубине, под пологом тени, выбивали вязкий ритм барабанщики. И повсюду: в воздухе, в ароматном вине, в грубом пьяном смехе чувствовалось присутствие Того. Словно невидимая метка, клеймо, оставленное ядом на каждом предмете в зале. Юноша почти видел свою цель, почти ощущал его прикосновения к своей коже, томительно-нежные движения вдоль всего тела, вытягивающие из него и дыхание, и разум, и жизнь.
Торопливо облизнув губы, Ишасс стряхнул с ног шлепки и зашагал вглубь залы, краем сознания подмечая, как затихают вокруг разговоры, как опускаются на запыленные ковры чаши, как стихает перестук барабанов. Когда юноша ступил в самый центр залы на хищно мерцающие угли, единственным звуком оставалось биение его сердца. Еще живой огонь опалил жаром мягкую кожу человеческих ног, разнеся по воздуху запах паленого. Но тут же отвлекся на услужливо подкинутые в костер поленья, обхватывая их рыжими когтями.
Теперь видимым оставался только крохотный пятачок вокруг невысокого хрупкого юноши, тогда как все пространство залы оказалось погружено во тьму.
Ишасс вдохнул поглубже и прислушался к биению сердца, запомнившему недавно услышанный ритм. Та та та-та-та та. Качнулся торсом вперед, словно увлекаемый невидимыми путами, но тут же обернулся вокруг своей оси в тщетной попытке разглядеть среди зрителей Того. И наконец, сдался, позволив истинной сущности захватить власть над телом.
Упавшая на раскаленные угли туника тут же была поглощена ненасытным пламенем, а карие очи затянуло полупрозрачными веками, радужной пленкой отражавшей неверный свет огня. Раскинутые, будто в попытке взлететь тонкие руки, ниспадающие до самого пояса многочисленные косички, украшенные на концах бусинами кремния и стекла, и абсолютная тишина вокруг, не нарушаемая даже дыханием присутствующих.
Та та та-та-та та.
Первое движение бедрами, медленное, почти болезненное, обрисовывающее в полутьме широкую восьмерку. Плавный взмах руками, словно крыльями, и скользящий шаг по кругу. Главное – дать полную свободу своему телу, позволяя ему гнуться и извиваться в свое удовольствие, чувствуя, как перестраиваются внутренние органы, готовясь к главному броску. Прогнуться так, как хотелось уже давно, касаясь затылком пяток, и тут же обратно. Теперь длинные косички мерно тлели, оставляя за собой дымный след. Встать на носочки в попытке дотянуться до потолка, но при этом вытягиваясь на добрых десять сантиметров. Словно в пьяном бреду осознавая все более заметные изменения во внешности.
И когда человеческие легкие уже разрывались от нехватки воздуха, раздался первый удар раскрытой ладони по натянутой коже. Барабанщики вступили в игру, постоянно меняя ритм, заставляя подстраиваться под себя. Наконец-то Ишасс смог вздохнуть и позволить дыхательным путям начать меняться вслед за остальными органами.
Движения стали слитными, перетекая одно в другое подобно воде, юноша уже не двигался по кругу, лишь медленно поворачиваясь вокруг оси и извиваясь всем телом. Языки огня на постоянно подбрасываемых поленьях вторили каждому его жесту, создавая причудливую иллюзию разумности. Жар уже не обжигал кожу, давно пробравшись внутрь и наполняя чуть резковатым теплом. С губ Ишасса то и дело срывались довольные стоны, но до безумия хотелось большего. И он невольно искал глазами свою цель, высвобождаясь из штанов и бесстыдно оглаживая разгоряченное тело руками.
Зубы давно заострились и теперь впивались в губу, от чего по подбородку протекли две дорожки отливающей золотом черной крови. Мышцы будто бы задеревенели, сокращаясь и расслабляясь с такой неохотой, что каждое движение отзывалось болью. Но подчиненный ритму Ишасс, вопреки собственному неудобству, двигался все быстрее, раскрываясь и предлагая себя каждым жестом.
Прикосновение чужих ладоней к спине показалось столь естественным, что юноша лишь качнулся навстречу Тому, доверчиво откидывая голову на плечо. И жалобно вскрикнул, ощутив болезненный укус на подставленной для поцелуя шее. Резкий разворот и удар косичками по лицу послужил предупреждением наглецу. Впрочем, чужой тут же загладил свою вину, ласково облизав напряженный живот юноши. Из перестроившейся гортани сумело вырваться только шипение.
Тот двигался, то притискивая Ишасса к себе, то отстраняясь от него, чтобы снять очередной предмет одежды, которой на нем оказалось слишком много для такой встречи. Зато сильное тело менялось быстро и безболезненно, принимая нечеловеческие очертания. Но танец так и не прекратился, приобретя облик бешеной битвы.
Теперь на углях ритмично двигались уже два тела. Жесткая черная с золотым отливом чешуя, белесые пасти с двумя парами внушительных клыков, с которых то и дело срывались капли яда, прикрытые слюдяными веками глаза. Казалось, что в пламени кипит без сосуда смола, вспучиваясь и перекатываясь под тончайшей нефтяной пленкой. Не стало видно голов танцоров, только украшенные ядовитыми жалами кончики хвостов нервно хлестали по земле, предупреждая зрителя от попытки подойти ближе. Только нечеловеческий быстрый ритм барабанов разрывал пространство.
Чтобы оборваться в самом своем пике.
Ишасс немного полежал, отдыхая и позволяя семени Того проникнуть глубже в свое тело, и только потом брезгливо скинул с себя мертвую тушу. Яда в клыках совсем не осталось, по чешуе скользили зеленые капли отравы партнера, так и не проникшие внутрь. Единственным средством защиты сейчас было жало на кончике хвоста, но пользовать им, равно как и биться вообще, не хотелось. Организм требовал пищи и отдыха, а инстинкты – темной пещеры под гнездо и пяти лет покоя. Но проснувшийся человеческий разум напряженно ожидал нападения выкормышей погибшего Того.
- Имя? – осведомились откуда-то из темноты.
- Ишшассс…
- Приветствуем тебя, господин.
Только тогда он позволил себе расслабиться и накинулся на тушу прежнего предводителя, заглатывая разом почти половину. Все же городской владыка слишком долго оставался непобежденным, вымахав почти в полтора раза больше Ишасса. Но теперь… Глотая терпко пахнущую плоть с восхитительным ароматом гнили, юный Аспид раздумывал о том, что надо бы уничтожить последнюю кладку Того. Ведь если поблизости родиться еще один способный к откладыванию яиц самец, жизни Ишасса будет угрожать опасность.
Низшие Аспиды, словно услышав мысли нового господина, приволокли из подвала десяток крупных, с человеческую голову, яиц. Совсем недавно отложенные, - с удовольствием думал Ишасс, давя хрупкую скорлупу своим телом, - даже зародыши толком не успели сформироваться, все еще оставаясь бесформенной массой. Но это неважно. Все неважно. Главное теперь – выносить и сберечь собственную кладку.
- Папа, я еще не хочу спать!
- Ложись немедленно, а то отдам тебя черному Аспиду, и он проглотит тебя в один присест. И будешь ты жить до конца жизни в его мерзкой чешуйчатой шкуре.
- Да ну, ты же сам рассказывал, что они в сердце пустыни живут.
- Один специально для тебя приполз к нам в город. И теперь будет кушать припозднившихся горожан, пока не появится конкурент.
- А когда появится?
- Ну… Они это… Драться будут. И один победит другого.
- Опять ребенку голову морочишь своими Аспидами? Она же не уснет теперь!
- Дорогая, это же только сказка. Зульфия прекрасно знает, что никаких Аспидов нет. Правда, дочка?
- Да, папочка!
«Надейся-надейся, - блеснули в темноте хорошо прогретой пещеры прикрытые тонкой пленкой второй пары век глаза, - но я запомнил твой запах…»
Итак...
С праздником, мои дорогие и горячо любимые ПЧ, а также все те, кто случайно заглянул в сей дневник!!!!
Пусть жизнь ваша будет счастливой, а слеш - страстным!!!!
Название: Аспид
Автор: Tyrrenian
Бета: нет
Рейтинг: хбз... PG-13 авторский.
Размер: драббл
Предупреждения: смерть персонажа, упоминание внутренних органов и прочие малоаапетитные вещи, мужская беременность.
Дисклаймер: все мое. Никому ничего не дам, окромя драгоценных ПЧ
с 8 марта!!!!Шум базара запахом подгнивших фруктов вплетался в жаркий воздух, приносимый ветрами из пустыни с песком и обжигающим кожу солнечным светом. Здесь смешивалось все: и горечь пряностей, легкой взвесью парящих над прилавками, и резкие, грубые выкрики торговцев, приманивающих покупателей, и тени от легчайших тканей, рисующие узоры по стенам и зданиям. Здесь кипела сама жизнь, сконцентрированная на небольшом пятачке города посреди песчаных просторов жара и пустоты.
Ишасс никем не замеченный проскользнул между створками ворот, успев ощутить кожей спины жар раскаленного на солнце металла, и неспешно зашагал вдоль улицы, следуя инстинктам и запахам. Пробивающийся сквозь занавесь благовоний аромат гнили дразнил обоняние, заставляя юношу невольно облизывать пересохшие губы, от чего на языке появлялась сладость лежалой плоти. Хотелось найти источник запаха и, приникнув к нему всем телом, впитывать кожей продукты разложения. Пропитаться смрадом и тленом, насладиться, насколько это возможно, своим превосходством над смертью.
Что же, в случае удачи он и так получит все это. И даже больше.
Бросив жадный взгляд на мясную лавку, Ишасс двинулся дальше, огибая торопящихся по своим делам людей и легко ступая по скользкой грязи под ногами. Сейчас он мог позволить себе многое: украсть, убить, пытать, оставаясь при этом лишь частью толпы. Сейчас, пока в городе безраздельно властвовал Тот, истинный облик парня казался только страшной сказкой, нелепым вымыслом давно и надежно сошедших с ума сказителей. Сейчас Ишасс имел выбор: пойти до конца, взломав мерный ритм жизни города, или же остаться всевластной тенью среди людей, посвятив остаток жизни своим прихотям.
Будь он человеком, скорее всего, выбрал бы последнее.
Пробивающийся сквозь гомон базара мерный ритм барабанов отзывался в груди биением сердца о клетку ребер. Хлопки ладоней, пьяный смех, звон наполненных шербетом золотых чаш. Все сливалось в единую мелодию, от чего Ишасс невольно принялся покачивать при ходьбе бедрами, испытывая тягучее желание прогнуться в спине, касаясь затылком пяток, до боли сжимая позвоночник в тисках мышц. Кончики пальцев покалывало то ли от осевшего на коже перца, то ли от предвкушения. Юноша вновь облизнулся и окинул нетерпеливым взглядом руины высокого здания.
Возможно, когда-то это был дворец местного правителя. Возможно, кто-то хотел построить здесь храм. Но теперь в целости остались только подвальные помещения да стены первого этажа. И оттуда, из царства полумрака и осыпающихся на головы присутствующих кирпичей, доносились влекущие Ишасса звуки. Но что самое важное – запах. Тот самый, в который хотелось окунуться с головой и, слизывая с рук сворачивающуюся кровь.
Юноша вдохнул полной грудью доносящийся из руин воздух, едва не застонав от удовольствия. Теперь он облизывался почти непрерывно, тихонько мурлыкая в предвкушении встречи с Тем. Тело чуть потряхивало от напряжения, а дыхание стало поверхностным, неровным. Сквозь тонкую ткань туники хлестали по коже тонкие косички, украшенные на концах бусинами кремния и стекла.
- Пшел прочь, бродяга! – толкнул Ишасса в плечо какой-то мужик с тележкой, полной свежих фруктов. От краткого соприкосновения с теплом живого существа юноша едва сдержался в человеческом облике, злобно рыкнув вслед уже исчезнувшему в толпе торговцу. Но запах запомнил. После он сможет найти его и насладиться пропитанной фруктовой сладостью плотью, разорвать клыками нежную кожу, удобно сворачиваясь клубком посреди еще теплых потрохов.
Досадливо скользнув языком по заострившимся зубам, он последним усилием воли загнал зверя обратно. Рано, слишком рано. Не для того Ишасс покинул свое гнездо и месяц плелся по пустыне, перебивая голод насекомыми да однажды попавшимся караваном. Двоих из десяти бедуинов юноша тащил за собой, растянув на несколько дней. Мясо достигло нужной кондиции только на третий день, изрядно вывалялось в песке и неприятно скрипело на зубах, отдавая мерзким верблюжьим душком. Пришлось отключать часть вкусовых рецепторов, глотая огромные куски, не имея возможности полежать на солнышке, переваривая пищу. Да еще и холодные ночи, вынуждавшие зарываться в землю, которая хранила тепло дня до самого утра.
Поддаться слабости после такого путешествия было бы глупо, и Ишасс сдерживался, чувствуя, как внутри скребется когтями уставший от тесной узницы хищник. Осталось совсем чуть-чуть, только один шаг…
Внутри разрушенного здания было удивительно прохладно благодаря защищающим от ветра остаткам стен и исходящего из-под земли морозца. Зябко передернув плечами, Ишасс танцующей походкой двинулся к видневшейся в глубине двери.
Теперь запах разложения почти не чувствовался. Но причиной этого, скорее всего, было волнение, внезапно охватившее юношу от макушки до пяток. Непривычное чувство выбивало сердцем на ребрах бешеный ритм, по коже ползли мурашки, вынуждая ежиться и встряхивать головой в попытке уменьшить площадь соприкосновения волос с телом. Зверь внутри нервно бил хвостом и скреб когтями, желая вырваться наружу. Пришлось немного ослабить поводок сейчас, чтобы не испортить все после.
Потому сидевшие у входа охранники увидели тощего юношу с тысячей тонких косичек, ниспадавших вдоль спины до самой талии. Легкая туника, полупрозрачные брюки, простые кожаные шлепки – ничего особенного, ничего, что стесняло бы движения и выдавало присутствие хозяина. В грязном песке базара остались лежать золотые браслеты и шелковые ленты, ранее украшавшие запястья и щиколотки Ишасса. Так не придется снимать их потом…
Юноша нарочито медленно моргнул второй парой век, демонстрируя охранникам свою истинную суть, и тут же был допущен до двери с обернутой гнилым мясом ручкой. Едва удержавшись от того, чтобы впиться зубами в такой аппетитный кусок, Ишасс потянул тяжелую створку на себя и шагнул в густой воздух залы.
Затянутые густым дымом узкие окна под самым потолком, свет из которых рассеивался, не достигая даже середины пути до пола, высокие колонны, расписанные красочными узорами, медные жаровни, лишь подчеркивающие темноту помещения. Где-то в глубине, под пологом тени, выбивали вязкий ритм барабанщики. И повсюду: в воздухе, в ароматном вине, в грубом пьяном смехе чувствовалось присутствие Того. Словно невидимая метка, клеймо, оставленное ядом на каждом предмете в зале. Юноша почти видел свою цель, почти ощущал его прикосновения к своей коже, томительно-нежные движения вдоль всего тела, вытягивающие из него и дыхание, и разум, и жизнь.
Торопливо облизнув губы, Ишасс стряхнул с ног шлепки и зашагал вглубь залы, краем сознания подмечая, как затихают вокруг разговоры, как опускаются на запыленные ковры чаши, как стихает перестук барабанов. Когда юноша ступил в самый центр залы на хищно мерцающие угли, единственным звуком оставалось биение его сердца. Еще живой огонь опалил жаром мягкую кожу человеческих ног, разнеся по воздуху запах паленого. Но тут же отвлекся на услужливо подкинутые в костер поленья, обхватывая их рыжими когтями.
Теперь видимым оставался только крохотный пятачок вокруг невысокого хрупкого юноши, тогда как все пространство залы оказалось погружено во тьму.
Ишасс вдохнул поглубже и прислушался к биению сердца, запомнившему недавно услышанный ритм. Та та та-та-та та. Качнулся торсом вперед, словно увлекаемый невидимыми путами, но тут же обернулся вокруг своей оси в тщетной попытке разглядеть среди зрителей Того. И наконец, сдался, позволив истинной сущности захватить власть над телом.
Упавшая на раскаленные угли туника тут же была поглощена ненасытным пламенем, а карие очи затянуло полупрозрачными веками, радужной пленкой отражавшей неверный свет огня. Раскинутые, будто в попытке взлететь тонкие руки, ниспадающие до самого пояса многочисленные косички, украшенные на концах бусинами кремния и стекла, и абсолютная тишина вокруг, не нарушаемая даже дыханием присутствующих.
Та та та-та-та та.
Первое движение бедрами, медленное, почти болезненное, обрисовывающее в полутьме широкую восьмерку. Плавный взмах руками, словно крыльями, и скользящий шаг по кругу. Главное – дать полную свободу своему телу, позволяя ему гнуться и извиваться в свое удовольствие, чувствуя, как перестраиваются внутренние органы, готовясь к главному броску. Прогнуться так, как хотелось уже давно, касаясь затылком пяток, и тут же обратно. Теперь длинные косички мерно тлели, оставляя за собой дымный след. Встать на носочки в попытке дотянуться до потолка, но при этом вытягиваясь на добрых десять сантиметров. Словно в пьяном бреду осознавая все более заметные изменения во внешности.
И когда человеческие легкие уже разрывались от нехватки воздуха, раздался первый удар раскрытой ладони по натянутой коже. Барабанщики вступили в игру, постоянно меняя ритм, заставляя подстраиваться под себя. Наконец-то Ишасс смог вздохнуть и позволить дыхательным путям начать меняться вслед за остальными органами.
Движения стали слитными, перетекая одно в другое подобно воде, юноша уже не двигался по кругу, лишь медленно поворачиваясь вокруг оси и извиваясь всем телом. Языки огня на постоянно подбрасываемых поленьях вторили каждому его жесту, создавая причудливую иллюзию разумности. Жар уже не обжигал кожу, давно пробравшись внутрь и наполняя чуть резковатым теплом. С губ Ишасса то и дело срывались довольные стоны, но до безумия хотелось большего. И он невольно искал глазами свою цель, высвобождаясь из штанов и бесстыдно оглаживая разгоряченное тело руками.
Зубы давно заострились и теперь впивались в губу, от чего по подбородку протекли две дорожки отливающей золотом черной крови. Мышцы будто бы задеревенели, сокращаясь и расслабляясь с такой неохотой, что каждое движение отзывалось болью. Но подчиненный ритму Ишасс, вопреки собственному неудобству, двигался все быстрее, раскрываясь и предлагая себя каждым жестом.
Прикосновение чужих ладоней к спине показалось столь естественным, что юноша лишь качнулся навстречу Тому, доверчиво откидывая голову на плечо. И жалобно вскрикнул, ощутив болезненный укус на подставленной для поцелуя шее. Резкий разворот и удар косичками по лицу послужил предупреждением наглецу. Впрочем, чужой тут же загладил свою вину, ласково облизав напряженный живот юноши. Из перестроившейся гортани сумело вырваться только шипение.
Тот двигался, то притискивая Ишасса к себе, то отстраняясь от него, чтобы снять очередной предмет одежды, которой на нем оказалось слишком много для такой встречи. Зато сильное тело менялось быстро и безболезненно, принимая нечеловеческие очертания. Но танец так и не прекратился, приобретя облик бешеной битвы.
Теперь на углях ритмично двигались уже два тела. Жесткая черная с золотым отливом чешуя, белесые пасти с двумя парами внушительных клыков, с которых то и дело срывались капли яда, прикрытые слюдяными веками глаза. Казалось, что в пламени кипит без сосуда смола, вспучиваясь и перекатываясь под тончайшей нефтяной пленкой. Не стало видно голов танцоров, только украшенные ядовитыми жалами кончики хвостов нервно хлестали по земле, предупреждая зрителя от попытки подойти ближе. Только нечеловеческий быстрый ритм барабанов разрывал пространство.
Чтобы оборваться в самом своем пике.
Ишасс немного полежал, отдыхая и позволяя семени Того проникнуть глубже в свое тело, и только потом брезгливо скинул с себя мертвую тушу. Яда в клыках совсем не осталось, по чешуе скользили зеленые капли отравы партнера, так и не проникшие внутрь. Единственным средством защиты сейчас было жало на кончике хвоста, но пользовать им, равно как и биться вообще, не хотелось. Организм требовал пищи и отдыха, а инстинкты – темной пещеры под гнездо и пяти лет покоя. Но проснувшийся человеческий разум напряженно ожидал нападения выкормышей погибшего Того.
- Имя? – осведомились откуда-то из темноты.
- Ишшассс…
- Приветствуем тебя, господин.
Только тогда он позволил себе расслабиться и накинулся на тушу прежнего предводителя, заглатывая разом почти половину. Все же городской владыка слишком долго оставался непобежденным, вымахав почти в полтора раза больше Ишасса. Но теперь… Глотая терпко пахнущую плоть с восхитительным ароматом гнили, юный Аспид раздумывал о том, что надо бы уничтожить последнюю кладку Того. Ведь если поблизости родиться еще один способный к откладыванию яиц самец, жизни Ишасса будет угрожать опасность.
Низшие Аспиды, словно услышав мысли нового господина, приволокли из подвала десяток крупных, с человеческую голову, яиц. Совсем недавно отложенные, - с удовольствием думал Ишасс, давя хрупкую скорлупу своим телом, - даже зародыши толком не успели сформироваться, все еще оставаясь бесформенной массой. Но это неважно. Все неважно. Главное теперь – выносить и сберечь собственную кладку.
- Папа, я еще не хочу спать!
- Ложись немедленно, а то отдам тебя черному Аспиду, и он проглотит тебя в один присест. И будешь ты жить до конца жизни в его мерзкой чешуйчатой шкуре.
- Да ну, ты же сам рассказывал, что они в сердце пустыни живут.
- Один специально для тебя приполз к нам в город. И теперь будет кушать припозднившихся горожан, пока не появится конкурент.
- А когда появится?
- Ну… Они это… Драться будут. И один победит другого.
- Опять ребенку голову морочишь своими Аспидами? Она же не уснет теперь!
- Дорогая, это же только сказка. Зульфия прекрасно знает, что никаких Аспидов нет. Правда, дочка?
- Да, папочка!
«Надейся-надейся, - блеснули в темноте хорошо прогретой пещеры прикрытые тонкой пленкой второй пары век глаза, - но я запомнил твой запах…»
Вопрос: С праздичком?
| 1. Да! | 69 | (100%) | |
| Всего: | 69 | ||
@темы: Аспид, подарок ПЧ, слеш, фентези