Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)
читать дальше
Эронсон поставил последнюю точку в контракте и откинулся в кресле, любуясь проделанной работой. Десятки лет расчетов, миллионы долларов на разработки и исследования, курган истрепленных нервов – и вот, уже скоро должно свершиться чудо.
- Эдермонт, - мужчина склонился к селектору. – Разошли приглашения по адресам. Мы отплываем.
- Слушаюсь, мистер Эронсон, - покладисто ответил секретарь.
Пухлые пальцы вновь схватили ручку и принялись вырисовывать загадочные закорючки на чистом листе бумаги – владелец трех много миллиардных состояний не умел ждать, за что уже сейчас расплачивался язвой желудка и частыми приступами бессонницы. Среднего роста, грузный, с добродушным лицом, он обладал деятельной натурой, стараясь заполнить каждую секунду своего времени. Над каминной полкой земного особняка был вырезан принцип его жизни: «Каждую минуту наша жизнь укорачивается на шестьдесят секунд».
С фотографии на столе смотрела, смеясь, миловидная женщина лет тридцати с рыжими волосами и лукавым прищуром голубых глаз. Эронсон отвлекся от своего занятия, чтобы в тысячный раз вглядеться в такую родную и знакомую улыбку:
- Я наконец-то исполню нашу мечту, дорогая, - провел он пальцами по лицу уже мертвой жены.
Сколько времени они потеряли? И с чего начинать отсчет? Пока Эронсон строил свою империю, Лилианна тихо умирала в своей постели. Она призналась, что больна слишком поздно, когда ничего нельзя было исправить, но совершенно не жалела об этом. Благодарно принимать любые подарки или же удары судьбы было ЕЕ основным жизненным принципом.
И ему пришлось принять волю супруги.
Тяжелый вздох всколыхнул листки бумаги, своим шорохом напомнив о делах. Если все получится, если город действительно существует, то у него еще будет шанс встретиться с Лилиан, обнять и поцеловать ее хотя бы перед собственной смертью.
- Мистер Эронсон, - просунул голову в дверь секретарь, - тут к вам профессор Ричмонд. Приглашения я отправил и уже даже получил пару согласий. Желаете просмотреть?
- Позже, - отмахнулся мужчина. – Зови Эдда. Надеюсь, он принес хорошие новости.
Эдермонт скрылся за створкой, и через минуту в кабинет проскользнул щуплый мужчина в белом халате и огромных очках на пол лица. Остановился как можно дальше от стола и невнятно буркнул приветствие, внимательно разглядывая старые запыленные ботинки. Миллиардер даже приподнялся из-за стола, чтобы тоже поразглядывать предмет обуви ученого, но не нашел в них ничего интересного.
- Бу-бу-бу. Бу? - снова донеслось от дверей, а селектор начал издавать едва слышный шум, подсказывая хозяину кабинета, что секретарю тоже интересно.
- Эдд, заканчивай бубнить и подойди ближе - я ничего не понял. А ты, Макс, прекращай подслушивать, - селектор оскорблено всхрапнул и замолк. Ричмонд сделал пару шагов по направлению к столу, пытаясь вжаться сам в себя, и тоже замолчал окончательно.
Эронсон ждал, ученый не отставал. Невзрачные серые волосы его торчали в разные стороны, создавая эффект смазанности контуров головы, худое, даже изможденное лицо, полускрытое очками, было напряжено и задумчиво. Сам же миллиардер одобрительно сложил руки на животе и вежливо кхмыкнул.
Ричмонд вздохнул.
Эронсон приподнял бровь и улыбнулся.
Профессор поправил халат, засунул руки в карманы и… продолжил свое молчание.
- Эдди… - протянул хозяин кабинета после еще трех минут тишины. Ученый вскинул на него глаза, наконец-то отвлекшись от изучения ботинок, в его взгляде мелькнул ужас. Но через мгновение страх публичных выступлений сменился сумасшедшим блеском восторга, и мужчина резко начал тараторить, словно боясь что-то забыть. Смысл речи, сдобренной кучей научных терминов, незнакомых фамилий и скучных воспоминаний самого Ричмонда, сводилась к тому, что все хорошо, воды достаточно, а яхта возможно даже не утонет. Или утонет не сразу.
Ученый так разошелся, что достал из кармана халата кусок мела и принялся расписывать формулами стены и пол кабинета, перебегая от одной к другой и радостно подпрыгивая рядом с особо удачными, по его мнению, выкладками. Всегда скучный и какой-то серый, сейчас этот немолодой уже мужчина излучал кипучую энергию и силу, рядом с которой мерк сам Эронсон.
- Так, - хлопнул по крышке стола миллиардер, когда профессор оказался в опасной близости от его собственных ботинок. – Я так понимаю, что все готово к отплытию. Замечательно. Можешь быть свободен, Эдди.
Ричмонд резко выпрямился и возмущенно уставился в глаза своего шефа – тот посмел остановить такой увлекательный рассказ о преодолении силы тяготения Марса! Но быстро сник под спокойным взглядом и, поспешно распрощавшись, удалился. Конечно, подобное обращение с собственным сотрудником могло бы показаться кому-то невежливым, но с Ричмондом можно было говорить либо о науке, либо о… науке. Поэтому Эронсон предпочитал сокращать их встречи до минимума.
Едва за ученым закрылась дверь приемной, как в кабинет ворвался Эдермонт и принялся раскладывать на столе какие-то бумаги, тыкая в нужные места пальцем и косясь глазом на начальство. Начальство было задумчиво и пересказывать содержание разговора не собиралось. Парень печально вздохнул, оставил документы и пошел заваривать чай. Безумно дорогой на красной планете напиток был единственным способом вернуть старика к жизни, и Макс тратил безумное количество времени и денег (конечно, не своих), чтобы добыть его.
Кружка с чем-то дымящимся и вкусно пахнущим взбодрила Эронсона, и тот соизволил таки обрадовать Эдермонта новостью о скорой командировке.
- Так когда отправляемся? – поинтересовался тот, отхлебывая ароматный напиток из своей чашки, и уселся на край стола.
- Через неделю.
- Но…
- Через неделю, Макс, - отрезал Эронсон и приказал. – Оправь экземпляр завещания нотариусу, подготовь документы для преемника и марш домой собирать чемоданы.
- А моя фамилия в завещании значится? – тут же заинтересовался Эдермонт, блестя глазами.
- Будет значиться. На могильной плите, если ты сейчас же не выполнишь мои распоряжения!
- Будет исполнено ваш-ваш-ство!!! – приложил руку к «пустой» голове Макс, вскакивая с места и вытягиваясь по стойке смирно. Под строгим взглядом Эронсона секретарь предпочел перестать паясничать и словно испарился из кабинета.
- Эй! Кружки мыть кто будет? – возмутился мужчина и еще раз вздохнул. После смерти жены этот неугомонный мальчишка заменил ему семью и стал верным помощником во всех начинаниях. Сын колонистов, погибших во время очередной экспедиции по обратной стороне планеты, он прекрасно знал жизнь на Марсе, но при этом обладал какой-то парадоксально романтическими представлениями о жизни вообще. Макс вырос из неуклюжего подростка в привлекательного юношу с шальными глазами непонятного цвета и непокорной черной челкой, которая так нравилась девушкам. Высокий в отца и невыносимо изящный в мать, этот парень шагал по жизни, оставляя за спиной разбитые сердца всех, на кого падал его шальной взгляд. Сколько раз приходилось Эронсону утешать рыдающих девиц, когда молодой повеса убегал к новой жертве своего обаяния! А сколько раз приходилось мужчине приставлять к Максу охрану, чтобы отвадить не в меру настойчивых кавалеров!
Но именно этот безалаберный парень дал ему сил жить и работать дальше, именно он настоял на открытии отдела по исследованию легенды о затерянном марсианском городе и часами сопел над душой исследователей, чтобы помочь Эронсону воплотить мечту в жизнь. Ученые некультурно ругались и пытались отбиваться от назойливого куратора тапочками, но тот продолжал теребить их на предмет «разгадайте мне загадку».
Мужчина улыбнулся своим воспоминаниям: Максу было лет двенадцать, когда он увидел на полке приемного отца том «Марсианских хроник» и заинтересовался отмеченной там главой о затерянном городе. Тогда Эронсон рассказал мальчишке легенду, ставшую причиной гибели нескольких человек и, возможно, миллионов марсиан.
- Видишь ли, Макс, - говорил он, усаживаясь рядом с Эдермонтом на диване, - Марс не всегда был безжизненной красной планетой. Некогда ее заселяли… ммм… разумные организмы. Похожие на нас внешне, но по сути абсолютно иные. Землян воспитало голубое небо и зеленая трава, а их – фиолетовые всполохи вышины и оранжевые просторы полей. Судя по имеющимся у нас данным, марсианская цивилизация достигла небывалого прогресса в плане техники. Вполне вероятно, что ты – потомок какого-нибудь отважного космонавта с этой планеты. Они достигли небывалого прогресса в науке и технике, покорили природу этого мира.
- Могущественной? – поднял глаза на рассказчика Макс. – Тогда почему они не захватили Землю?
- Не знаю, малыш, - пожал плечами Эронсон, - но известно другое: марсиане бежали из своих городов, запрятав их в толщу земли. Что их так напугало, заставило погубить самих себя – загадка. Одна из версий: марсиане научили свои города выполнять любые желания… А это верная смерть.
- Почему? – удивился мальчик. – Разве плохо, когда исполняется все, о чем ни попросишь? Вот например, в сказках всегда побеждают те, чьи желания исполняют добрые волшебники…
- Ты не понял, - покачал головой мужчина, потрепав ребенка по лохматой макушке, - если кто-то исполняет ВСЕ твои желания за тебя, то тогда… зачем нужен ты?
- Тогда зачем искать эти города?
- Чтобы узнать правду.
- Зачем? – упорно допытывался Макс.
- Это сложно, - устало потер глаза Эронсон, но, наткнувшись на возмущенный взгляд на этот раз синих глаз, был вынужден продолжить. – Люди любопытны по своей природе. И если у кого-то хватает ума хотя бы обезопасить себя перед тем, как лезть в пекло, то подавляющее большинство попытается ухватить тигра за хвост, чтобы «чисто позырить», как говорилось во времена моей молодости.
- А зачем… - этот вопрос уже стал порядком раздражать мужчину, но мальчик продолжил. – Зачем тебе искать этот город?
- Нуу… Просто этого хотела моя жена, Лилианна. Она мечтала разгадать загадку марсианского города и положить его мощь к ногам человечества, а после свадьбы заразила и меня своей идеей. Понимаешь, Макс, есть мечты, которые похожи на прибрежную гальку: их можно легко осуществить, так же как и поднять с земли небольшой камень. А есть мечты, недоступные как звезды. Они манят и интригуют человека, но всегда остаются недоступны. И исполнить вот такую мечту – это все равно что прожить сотни счастливых жизней. Понимаешь? – мальчик кивнул. – Так вот. Загадка затерянного марсианского города это та же недоступная звезда. И я хочу достичь ее.
После этого разговора они еще помолчали некоторое время, а через пол часа подозрительно задумчивый Макс был отправлен в постель. Уже спустя четыре года Эдермонт был принят в штат сотрудников компании и принялся заражать окружающих идеей поиска затерянного города.
Изумленный Эронсон легко согласился на создание отдела по решению этой загадки, не стал препятствовать парню в поиске спонсоров и в конце концов проникся благодарностью к Максу.
Сухой воздух красной планеты наполнился пылью и тихим шелестом. Камни под ногами прохожих затряслись мелкой нарастающей дрожью, заставляя остановиться. Звук становился все громче, обретая объем и распадаясь на отдельные ноты. Из-за горизонта в облаке пыли и свете белого солнца показалась сияющая волна. Она заполняла собой пересохшие тысячи лет назад каналы, брызгами оседала на земле и наполняла пространство живительной влагой. Когда гребень спал, на водной поверхности во всем своем великолепии красовалась яхта миллиардера Эронсона «Эронсон-1».
- Эй! – крикнул с палубы Эдермонт. – Крепи швартовы, якорь тебе в глотку! Йо-хо-хо и бутылка рому!
Парень веселился, переборов изначальный ужас перед таким количеством воды. На Марсе она была на вес золота, потому многие из родившихся уже на этой планете никогда не видели подобного. Конечно, в доме Эронсона был бассейн, в котором Макс когда-то учился плавать, но вот так, на открытом пространстве – это было почти чудом.
- Эдермонт! Прекращай ерничать и принимай гостей! – донеслось из глубины яхты, и секретарь поспешил опустить трап.
Гости, самые богатые и успешные представители человечества, начали появляться только через пол часа, когда взмокший в своем костюме Макс уже был готов плюнуть на путешествие и отправиться освежиться в бар. Тем более, что на берегу он приметил двух симпатичных девушек в модных прозрачных юбочках.
Мужчина был худ, можно даже сказать сух. На бронзовой коже его лица рисовали историю жизни морщинки, а ясные зеленовато-синие глаза внимательно осматривали плавсредство на пример безопасности.
- Мистер Эйкерс!!! – раскинул руки Макс в приветственном жесте.
- Эдермонт, - сдержанно кивнул охотник, поправляя на плече свою любимую винтовку с маркой «Сделано в США». Весь острый и порывистый, словно ястреб, он был готов с головой броситься в новое приключение, о чем свидетельствовал маниакальный блеск во взгляде.
- Эй! – раздалось с берега, и мужчины, обернувшись, увидели семейную пару.
- Гарри Харпуэлл! – радостно воскликнул Макс. Поэт воздушным шариком вспорхнул на борт, а его жена, сурово поджав губы, приняла помощь охотника.
- Это чудо, снизошедшее на умершую землю! – патетично воскликнул Харпуэлл, оглядевшись вокруг. – Разве могли подумать сегодня тленные останки некогда великих народов, что буду я топтать ногами волны марсианский вод! Смотри же, Солнце! Тебе не удалось сломить человека в его непреодолимой тяге к небу!
- Он опять пьян… - прокомментировала этот монолог Мигэн Харпуэлл и опять поджала губы. Она, в отличие от супруга была тонкой и хлесткой и больше походила на высохшее дерево, чем на женщину.
- Я не пьян! Я просто весел! – и поэт низвергнул на окружающих ливень смеха, что хотелось поднять руки и заслониться от потопа.
Первым улыбнулся, как ни странно, охотник, за ним Эдермонт, а после уже и сам Харпуэлл набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться новой порцией веселья.
Эйкенс в шутку поднял винтовку, наставляя ее в грудь толстячка, тот рванул на груди рубашку, когда…
На канал спустилась тишина.
Показалась женщина. За ней, в некотором отдалении шла служанка. И больше ничего. Не было ни экипажей, ни вереницы носильщиков. Казалось, что они действительно проделали долгий путь по марсианским горам, прежде чем прийти сюда. И все это действо сопровождалось полным безмолвием. Казалось, сама тишина приковывает внимание к Каре Конелли.
Она была одета в черный облегающий в тон волосам костюм. Каждый шаг, вздох, взмах ресниц этой женщины говорили о том, что все ее желания исполнялись беспрекословно и мгновенно. Больше всего ее выделяла из толпы бледность. Алебастровая, словно матовая кожа лица, на которой казались черными провалами глаза. А возникало ощущение, что сияет именно эта парадоксальная бледность.
Кара, не произнеся ни слова, взошла на борт и под пристальными взглядами мужчин уселась на носу яхты спиной ко всем. Окружающие облегченно выдохнули, будто ранее были заворожены этой неземной красотой.
Спустя пару минут подошли остальные участники экспедиции, и все собрались у трапа в ожидании организатора этого сумасшествия.
- Ну что же, - раздалось за их спинами. На палубу поднялся сам хозяин в новом белоснежном костюме для морских прогулок и поприветствовал собравшихся, - почти все в сборе: охотник, красивая женщина, поэт, жена поэта, командир звездолета, инженер… не хватает только одного. Но именно его ждать не имеет смысла. Поднять трап! Отдать швартовы!
Едва яхта белой птицей оттолкнулась от пирса, как в воздухе мелькнула черная молния. Опустившись на палубу, она превратилась в высокого юношу с антрацитовой кожей, настолько темной, что черные глаза становились почти невидимыми на ее фоне. Выкрашенные в огненно-красный волосы живым пламенем обрамляли подтянутую фигуру, а чуть полноватые губы приоткрыли зубы в усмешке:
- Регул Гелиоти! – воскликнул поэт, признав известнейшего танцора двух планет. Парень шутливо поклонился публике и насмешливо уставился на Макса, как во сне произнесшего:
- Не может этого быть… Твою мать…
Эронсон поставил последнюю точку в контракте и откинулся в кресле, любуясь проделанной работой. Десятки лет расчетов, миллионы долларов на разработки и исследования, курган истрепленных нервов – и вот, уже скоро должно свершиться чудо.
- Эдермонт, - мужчина склонился к селектору. – Разошли приглашения по адресам. Мы отплываем.
- Слушаюсь, мистер Эронсон, - покладисто ответил секретарь.
Пухлые пальцы вновь схватили ручку и принялись вырисовывать загадочные закорючки на чистом листе бумаги – владелец трех много миллиардных состояний не умел ждать, за что уже сейчас расплачивался язвой желудка и частыми приступами бессонницы. Среднего роста, грузный, с добродушным лицом, он обладал деятельной натурой, стараясь заполнить каждую секунду своего времени. Над каминной полкой земного особняка был вырезан принцип его жизни: «Каждую минуту наша жизнь укорачивается на шестьдесят секунд».
С фотографии на столе смотрела, смеясь, миловидная женщина лет тридцати с рыжими волосами и лукавым прищуром голубых глаз. Эронсон отвлекся от своего занятия, чтобы в тысячный раз вглядеться в такую родную и знакомую улыбку:
- Я наконец-то исполню нашу мечту, дорогая, - провел он пальцами по лицу уже мертвой жены.
Сколько времени они потеряли? И с чего начинать отсчет? Пока Эронсон строил свою империю, Лилианна тихо умирала в своей постели. Она призналась, что больна слишком поздно, когда ничего нельзя было исправить, но совершенно не жалела об этом. Благодарно принимать любые подарки или же удары судьбы было ЕЕ основным жизненным принципом.
И ему пришлось принять волю супруги.
Тяжелый вздох всколыхнул листки бумаги, своим шорохом напомнив о делах. Если все получится, если город действительно существует, то у него еще будет шанс встретиться с Лилиан, обнять и поцеловать ее хотя бы перед собственной смертью.
- Мистер Эронсон, - просунул голову в дверь секретарь, - тут к вам профессор Ричмонд. Приглашения я отправил и уже даже получил пару согласий. Желаете просмотреть?
- Позже, - отмахнулся мужчина. – Зови Эдда. Надеюсь, он принес хорошие новости.
Эдермонт скрылся за створкой, и через минуту в кабинет проскользнул щуплый мужчина в белом халате и огромных очках на пол лица. Остановился как можно дальше от стола и невнятно буркнул приветствие, внимательно разглядывая старые запыленные ботинки. Миллиардер даже приподнялся из-за стола, чтобы тоже поразглядывать предмет обуви ученого, но не нашел в них ничего интересного.
- Бу-бу-бу. Бу? - снова донеслось от дверей, а селектор начал издавать едва слышный шум, подсказывая хозяину кабинета, что секретарю тоже интересно.
- Эдд, заканчивай бубнить и подойди ближе - я ничего не понял. А ты, Макс, прекращай подслушивать, - селектор оскорблено всхрапнул и замолк. Ричмонд сделал пару шагов по направлению к столу, пытаясь вжаться сам в себя, и тоже замолчал окончательно.
Эронсон ждал, ученый не отставал. Невзрачные серые волосы его торчали в разные стороны, создавая эффект смазанности контуров головы, худое, даже изможденное лицо, полускрытое очками, было напряжено и задумчиво. Сам же миллиардер одобрительно сложил руки на животе и вежливо кхмыкнул.
Ричмонд вздохнул.
Эронсон приподнял бровь и улыбнулся.
Профессор поправил халат, засунул руки в карманы и… продолжил свое молчание.
- Эдди… - протянул хозяин кабинета после еще трех минут тишины. Ученый вскинул на него глаза, наконец-то отвлекшись от изучения ботинок, в его взгляде мелькнул ужас. Но через мгновение страх публичных выступлений сменился сумасшедшим блеском восторга, и мужчина резко начал тараторить, словно боясь что-то забыть. Смысл речи, сдобренной кучей научных терминов, незнакомых фамилий и скучных воспоминаний самого Ричмонда, сводилась к тому, что все хорошо, воды достаточно, а яхта возможно даже не утонет. Или утонет не сразу.
Ученый так разошелся, что достал из кармана халата кусок мела и принялся расписывать формулами стены и пол кабинета, перебегая от одной к другой и радостно подпрыгивая рядом с особо удачными, по его мнению, выкладками. Всегда скучный и какой-то серый, сейчас этот немолодой уже мужчина излучал кипучую энергию и силу, рядом с которой мерк сам Эронсон.
- Так, - хлопнул по крышке стола миллиардер, когда профессор оказался в опасной близости от его собственных ботинок. – Я так понимаю, что все готово к отплытию. Замечательно. Можешь быть свободен, Эдди.
Ричмонд резко выпрямился и возмущенно уставился в глаза своего шефа – тот посмел остановить такой увлекательный рассказ о преодолении силы тяготения Марса! Но быстро сник под спокойным взглядом и, поспешно распрощавшись, удалился. Конечно, подобное обращение с собственным сотрудником могло бы показаться кому-то невежливым, но с Ричмондом можно было говорить либо о науке, либо о… науке. Поэтому Эронсон предпочитал сокращать их встречи до минимума.
Едва за ученым закрылась дверь приемной, как в кабинет ворвался Эдермонт и принялся раскладывать на столе какие-то бумаги, тыкая в нужные места пальцем и косясь глазом на начальство. Начальство было задумчиво и пересказывать содержание разговора не собиралось. Парень печально вздохнул, оставил документы и пошел заваривать чай. Безумно дорогой на красной планете напиток был единственным способом вернуть старика к жизни, и Макс тратил безумное количество времени и денег (конечно, не своих), чтобы добыть его.
Кружка с чем-то дымящимся и вкусно пахнущим взбодрила Эронсона, и тот соизволил таки обрадовать Эдермонта новостью о скорой командировке.
- Так когда отправляемся? – поинтересовался тот, отхлебывая ароматный напиток из своей чашки, и уселся на край стола.
- Через неделю.
- Но…
- Через неделю, Макс, - отрезал Эронсон и приказал. – Оправь экземпляр завещания нотариусу, подготовь документы для преемника и марш домой собирать чемоданы.
- А моя фамилия в завещании значится? – тут же заинтересовался Эдермонт, блестя глазами.
- Будет значиться. На могильной плите, если ты сейчас же не выполнишь мои распоряжения!
- Будет исполнено ваш-ваш-ство!!! – приложил руку к «пустой» голове Макс, вскакивая с места и вытягиваясь по стойке смирно. Под строгим взглядом Эронсона секретарь предпочел перестать паясничать и словно испарился из кабинета.
- Эй! Кружки мыть кто будет? – возмутился мужчина и еще раз вздохнул. После смерти жены этот неугомонный мальчишка заменил ему семью и стал верным помощником во всех начинаниях. Сын колонистов, погибших во время очередной экспедиции по обратной стороне планеты, он прекрасно знал жизнь на Марсе, но при этом обладал какой-то парадоксально романтическими представлениями о жизни вообще. Макс вырос из неуклюжего подростка в привлекательного юношу с шальными глазами непонятного цвета и непокорной черной челкой, которая так нравилась девушкам. Высокий в отца и невыносимо изящный в мать, этот парень шагал по жизни, оставляя за спиной разбитые сердца всех, на кого падал его шальной взгляд. Сколько раз приходилось Эронсону утешать рыдающих девиц, когда молодой повеса убегал к новой жертве своего обаяния! А сколько раз приходилось мужчине приставлять к Максу охрану, чтобы отвадить не в меру настойчивых кавалеров!
Но именно этот безалаберный парень дал ему сил жить и работать дальше, именно он настоял на открытии отдела по исследованию легенды о затерянном марсианском городе и часами сопел над душой исследователей, чтобы помочь Эронсону воплотить мечту в жизнь. Ученые некультурно ругались и пытались отбиваться от назойливого куратора тапочками, но тот продолжал теребить их на предмет «разгадайте мне загадку».
Мужчина улыбнулся своим воспоминаниям: Максу было лет двенадцать, когда он увидел на полке приемного отца том «Марсианских хроник» и заинтересовался отмеченной там главой о затерянном городе. Тогда Эронсон рассказал мальчишке легенду, ставшую причиной гибели нескольких человек и, возможно, миллионов марсиан.
- Видишь ли, Макс, - говорил он, усаживаясь рядом с Эдермонтом на диване, - Марс не всегда был безжизненной красной планетой. Некогда ее заселяли… ммм… разумные организмы. Похожие на нас внешне, но по сути абсолютно иные. Землян воспитало голубое небо и зеленая трава, а их – фиолетовые всполохи вышины и оранжевые просторы полей. Судя по имеющимся у нас данным, марсианская цивилизация достигла небывалого прогресса в плане техники. Вполне вероятно, что ты – потомок какого-нибудь отважного космонавта с этой планеты. Они достигли небывалого прогресса в науке и технике, покорили природу этого мира.
- Могущественной? – поднял глаза на рассказчика Макс. – Тогда почему они не захватили Землю?
- Не знаю, малыш, - пожал плечами Эронсон, - но известно другое: марсиане бежали из своих городов, запрятав их в толщу земли. Что их так напугало, заставило погубить самих себя – загадка. Одна из версий: марсиане научили свои города выполнять любые желания… А это верная смерть.
- Почему? – удивился мальчик. – Разве плохо, когда исполняется все, о чем ни попросишь? Вот например, в сказках всегда побеждают те, чьи желания исполняют добрые волшебники…
- Ты не понял, - покачал головой мужчина, потрепав ребенка по лохматой макушке, - если кто-то исполняет ВСЕ твои желания за тебя, то тогда… зачем нужен ты?
- Тогда зачем искать эти города?
- Чтобы узнать правду.
- Зачем? – упорно допытывался Макс.
- Это сложно, - устало потер глаза Эронсон, но, наткнувшись на возмущенный взгляд на этот раз синих глаз, был вынужден продолжить. – Люди любопытны по своей природе. И если у кого-то хватает ума хотя бы обезопасить себя перед тем, как лезть в пекло, то подавляющее большинство попытается ухватить тигра за хвост, чтобы «чисто позырить», как говорилось во времена моей молодости.
- А зачем… - этот вопрос уже стал порядком раздражать мужчину, но мальчик продолжил. – Зачем тебе искать этот город?
- Нуу… Просто этого хотела моя жена, Лилианна. Она мечтала разгадать загадку марсианского города и положить его мощь к ногам человечества, а после свадьбы заразила и меня своей идеей. Понимаешь, Макс, есть мечты, которые похожи на прибрежную гальку: их можно легко осуществить, так же как и поднять с земли небольшой камень. А есть мечты, недоступные как звезды. Они манят и интригуют человека, но всегда остаются недоступны. И исполнить вот такую мечту – это все равно что прожить сотни счастливых жизней. Понимаешь? – мальчик кивнул. – Так вот. Загадка затерянного марсианского города это та же недоступная звезда. И я хочу достичь ее.
После этого разговора они еще помолчали некоторое время, а через пол часа подозрительно задумчивый Макс был отправлен в постель. Уже спустя четыре года Эдермонт был принят в штат сотрудников компании и принялся заражать окружающих идеей поиска затерянного города.
Изумленный Эронсон легко согласился на создание отдела по решению этой загадки, не стал препятствовать парню в поиске спонсоров и в конце концов проникся благодарностью к Максу.
Сухой воздух красной планеты наполнился пылью и тихим шелестом. Камни под ногами прохожих затряслись мелкой нарастающей дрожью, заставляя остановиться. Звук становился все громче, обретая объем и распадаясь на отдельные ноты. Из-за горизонта в облаке пыли и свете белого солнца показалась сияющая волна. Она заполняла собой пересохшие тысячи лет назад каналы, брызгами оседала на земле и наполняла пространство живительной влагой. Когда гребень спал, на водной поверхности во всем своем великолепии красовалась яхта миллиардера Эронсона «Эронсон-1».
- Эй! – крикнул с палубы Эдермонт. – Крепи швартовы, якорь тебе в глотку! Йо-хо-хо и бутылка рому!
Парень веселился, переборов изначальный ужас перед таким количеством воды. На Марсе она была на вес золота, потому многие из родившихся уже на этой планете никогда не видели подобного. Конечно, в доме Эронсона был бассейн, в котором Макс когда-то учился плавать, но вот так, на открытом пространстве – это было почти чудом.
- Эдермонт! Прекращай ерничать и принимай гостей! – донеслось из глубины яхты, и секретарь поспешил опустить трап.
Гости, самые богатые и успешные представители человечества, начали появляться только через пол часа, когда взмокший в своем костюме Макс уже был готов плюнуть на путешествие и отправиться освежиться в бар. Тем более, что на берегу он приметил двух симпатичных девушек в модных прозрачных юбочках.
Мужчина был худ, можно даже сказать сух. На бронзовой коже его лица рисовали историю жизни морщинки, а ясные зеленовато-синие глаза внимательно осматривали плавсредство на пример безопасности.
- Мистер Эйкерс!!! – раскинул руки Макс в приветственном жесте.
- Эдермонт, - сдержанно кивнул охотник, поправляя на плече свою любимую винтовку с маркой «Сделано в США». Весь острый и порывистый, словно ястреб, он был готов с головой броситься в новое приключение, о чем свидетельствовал маниакальный блеск во взгляде.
- Эй! – раздалось с берега, и мужчины, обернувшись, увидели семейную пару.
- Гарри Харпуэлл! – радостно воскликнул Макс. Поэт воздушным шариком вспорхнул на борт, а его жена, сурово поджав губы, приняла помощь охотника.
- Это чудо, снизошедшее на умершую землю! – патетично воскликнул Харпуэлл, оглядевшись вокруг. – Разве могли подумать сегодня тленные останки некогда великих народов, что буду я топтать ногами волны марсианский вод! Смотри же, Солнце! Тебе не удалось сломить человека в его непреодолимой тяге к небу!
- Он опять пьян… - прокомментировала этот монолог Мигэн Харпуэлл и опять поджала губы. Она, в отличие от супруга была тонкой и хлесткой и больше походила на высохшее дерево, чем на женщину.
- Я не пьян! Я просто весел! – и поэт низвергнул на окружающих ливень смеха, что хотелось поднять руки и заслониться от потопа.
Первым улыбнулся, как ни странно, охотник, за ним Эдермонт, а после уже и сам Харпуэлл набрал в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться новой порцией веселья.
Эйкенс в шутку поднял винтовку, наставляя ее в грудь толстячка, тот рванул на груди рубашку, когда…
На канал спустилась тишина.
Показалась женщина. За ней, в некотором отдалении шла служанка. И больше ничего. Не было ни экипажей, ни вереницы носильщиков. Казалось, что они действительно проделали долгий путь по марсианским горам, прежде чем прийти сюда. И все это действо сопровождалось полным безмолвием. Казалось, сама тишина приковывает внимание к Каре Конелли.
Она была одета в черный облегающий в тон волосам костюм. Каждый шаг, вздох, взмах ресниц этой женщины говорили о том, что все ее желания исполнялись беспрекословно и мгновенно. Больше всего ее выделяла из толпы бледность. Алебастровая, словно матовая кожа лица, на которой казались черными провалами глаза. А возникало ощущение, что сияет именно эта парадоксальная бледность.
Кара, не произнеся ни слова, взошла на борт и под пристальными взглядами мужчин уселась на носу яхты спиной ко всем. Окружающие облегченно выдохнули, будто ранее были заворожены этой неземной красотой.
Спустя пару минут подошли остальные участники экспедиции, и все собрались у трапа в ожидании организатора этого сумасшествия.
- Ну что же, - раздалось за их спинами. На палубу поднялся сам хозяин в новом белоснежном костюме для морских прогулок и поприветствовал собравшихся, - почти все в сборе: охотник, красивая женщина, поэт, жена поэта, командир звездолета, инженер… не хватает только одного. Но именно его ждать не имеет смысла. Поднять трап! Отдать швартовы!
Едва яхта белой птицей оттолкнулась от пирса, как в воздухе мелькнула черная молния. Опустившись на палубу, она превратилась в высокого юношу с антрацитовой кожей, настолько темной, что черные глаза становились почти невидимыми на ее фоне. Выкрашенные в огненно-красный волосы живым пламенем обрамляли подтянутую фигуру, а чуть полноватые губы приоткрыли зубы в усмешке:
- Регул Гелиоти! – воскликнул поэт, признав известнейшего танцора двух планет. Парень шутливо поклонился публике и насмешливо уставился на Макса, как во сне произнесшего:
- Не может этого быть… Твою мать…
@темы: слэш, Рэй
-
-
22.11.2009 в 12:47-
-
22.11.2009 в 14:00