А по утру они проснулись...

28.11.2009 в 20:14

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Скотти.

Надо было попросить кофе. Надо было попросить кофе.… Надо было попросить кофе, твою мать! Надо было попросить кофе, а не чай. И тогда бы ты не сидел сейчас с постной миной, уставившись в кружку, где в жидкости, теоретически – чайной, плавало что-то подозрительное. Да еще и пахло это загадочное вещество из кружки так… странно, что ли. Такой жуткой смесью совершенно не совместимых в моем понимании запахов.… Нет, я определенно не хотел это пить.
Осторожно покосившись на Румату – мальчишка дремал на стуле, я прокрался к раковине и вылил подозрительный чай. Прощай, ты был хорошим другом! Вместо чая я налил себе холодной воды из-под крана. Вредно для здоровья – зато не пахнет подозрительно. А запах, как по мне, - самое главное.
Оценив натюрморт на столе, я понял, что сегодня останусь голодным. Мало того, что целый день не жрамши, так еще и вместо ужина – йогурт с водой из-под крана. Нет, с этим точно надо что-то делать!
Нагло воспользовавшись тем, что хозяин квартиры дрыхнет, я сунул свой любопытный нос в холодильник. Чтобы обнаружить там пустоту.… О, белый друг! Кто ж тебя так?! Ничего в тебя не кладут, бяки бякистые! Но ты не бойся – у тебя появился достойный защитник! Сейчас мы тебя наполним.… Ну, не прямо сейчас… Но вот-вот!
Но чтобы осуществить план по спасению белого друга – холодильника, мне надо было избавиться от этого ужасного голодающего существа – от Руматы. Я и попытался. Но мне не удалось. Потому что, стоило мне взять это чудо на руки, как он прижался ко мне, обвил руками шею, буквально обхватил всего руками и ногами, не отпуская. Вот же, блин, чудо! Дитя цивилизации, чтоб его…
И я начал его покачивать, мурлыча себе под нос что-то, отдаленно напоминающее колыбельную. Словно с ребенком нянчился! Хотя… Румата, похоже, и есть ребенок. Взрослый такой ребенок…
Прости, белый друг! Но сегодня у нас не получиться осуществить наш коварный план! Но завтра… я вернусь! И попытаюсь снова.… И осуществлю! Если только это шатенистое существо не прижмется ко мне снова…

- Ты! Сперматоблядскаяпиздопроебина! Ебать тебя семью хуями в жопу, мышь потыканная! Протухший дристопляс! Пиздатое ноздроебище, ебать тебя в рот!...
Ой, блядь.… Ой, блядь.… Ой, какая же блядь меня будит такими воплями? Какая скотина будит меня такими неэстетическими, еби их в жопу, воплями?! Порву как…
Не порву.
Потому что эта скотина – это такой безумно сексуальный танцор… это такой милый, когда спит, паренек… это такой трусишка псевдонатуральный… хочу-хочу-хочу-хочу-хочу… его заткнуть. А лучший способ заткнуть вот такое вот вопящее матершинное существо – это поцеловать. Желательно – в губы, желательно – страстно. А если еще и хочешь, чтобы поцелуй продолжился чем-то более… более… более!... надо еще, чтобы он был возбуждающим. Вот таким, например.
Нагло приникнуть губами к его губам, раздвинуть, пока он еще не осознал толком, что происходит, языком губы, провести языком по зубам, коснуться кончика языка.… Провести пальцами по спине в районе позвоночника, ощутимо сжать в районе лопаток… таких… подростково-острых лопаток…
- Я ведь так и не получил удовольствия вчера, - прошептать, обжигая его ушко горячим дыханием.
- Можешь сходить в ванную подрочить. Только быстро – я уже опаздываю. И к полотенцам не прикасайся! Мне ими еще вытираться, мало ли чего подхвачу…
Ужасно хотелось заржать. Ну, знаете, так, от души! Рас-хо-хо-тать-ся, вот! Громко и со вкусом! Но тогда бы он, наверное, обиделся.… Ну, так я рассудительно подумал в тот момент. Угу, рассудительно. Рассудительней некуда – решить зацеловать до смерти отрицающее свою голубизну чудо! Ну, я всегда был интеллектуалом.… Чтоб меня.
Поймать его, как бы пытающегося убежать от меня, оказалось легче простого. А впиться в губы поцелуем – еще и приятно. Невыносимо сладко… крышесносно… раздвинуть коленом ноги,… вдавить в удачно подвернувшуюся стенку собственным телом,… оторваться на мгновенье от сладких губ,… чтобы услышать:
- Эммм.… А как тебя зовут?
Заржать захотелось еще больше. Такое неудержимое было желание…. Что я предпочел ретироваться с поля боя: схватить вещи, быстро обуться и уйти, неожиданно громко хлопнув дверью. А уже за дверью я рассмеялся. И смеялся еще долго, пока соседка, которой пора уже было начать считать меня сумасшедшим, не выглянула на лестничную площадку. И я – идиот! – на какой-то ее вопрос ответил донельзя оригинально:
-Оставь меня, старушка, я в печали!
Пожалуй, именно этим я «старушку» и довел. Гневно сверкнув своими глазенками, она скрылась в квартире, оглушительно хлопнув дверью. Все бабы – дуры. Все мужики – козлы! Я покосился на дверь Руматовой квартиры. А ведь это чудо вот-вот выйдет… Не желая объясняться с этим маленьким чудовищем, я благополучно свалил из подъезда. Должен же я, в конце концов, хоть иногда появляться в родных, так сказать, пенатах! На квартире своего якобы парня. Якобы – потому что своим парнем я его, увы и ах, уже не считал. Бедный мальчик… Бедный мальчик Румата! Которого я, медленно, но уверенно, начинал считать своим парнем…
Мое задорное, игривое и определенно хорошее настроение было испорчено, когда мне не открыли дверь нашей общей с моим как бы парнем квартиры. А ключей я с собой никогда не брал. И он это знал, скотина! Прекрасно знал! И, черт бы его побрал, он торчал там, за дверью, прислушиваясь к тому, что происходит в подъезде, где был я, и не открывал! Козлина…
Я от души пнул дверь. И тут же услышал щелчок замка. Мне, наконец-то открыли.… И КТО?! Какой-то рыжеволосый мудак с жутким пирсингом в брови, который еще и выглядел как нарик, обкурившейся какой-то дряни! А за его спиной угадывалось тощее тельце моего уже явно бывшего парня. Тот был, мягко говоря, не совсем одет. Точнее: он был полностью раздет, а всю эту его обнаженность прикрывала МОЯ ПРОСТЫНЯ! Моя любимая простыня, между прочим! Из моего любимого набора постельного белья, который я, кстати, покупал на свои собственные деньги! И, да, эта простыня была с Микки-Маусом! Кто-то имеет что-то против?!
-Ясно… - задумчиво протянул я, мрачно глядя через плечо рыжего на своего бывшего парня. – Завтра я зайду за вещами примерно в это же время. Сделай так, чтобы я не столкнулся в твоей квартире ни с кем, кроме тебя.
И я закрыл дверь. А что я еще мог сделать-то?!
Я очень редко напиваюсь. При этом чаще всего это происходит совершенно случайно, из-за того, что я, так сказать, не знаю чувства меры. И практически никогда я не напиваюсь целенаправленно. Разве что в тех случаях, когда мне реально хреново и хочется просто забыть обо всем. Это был именно такой случай.
Я целенаправленно притащился в какую-то забегаловку, целенаправленно купил там бутылку крепкого пива, целенаправленно опустошил ее, сидя в самом темном углу помещения и стараясь оставаться незамеченным. А потом купил бутылку водки и потащился домой… к Румате.… Где, уже на привычном месте у двери, и опустошил бутылку алкоголя, окончательно испортив мнение о себе соседки Ру…
- Опять?! Ты издеваешься?!
Этот вопль, этот крик души вывел меня из алкогольного полузабытья. Я посмотрел на Румату, смотрящего на меня отнюдь не доброжелательно, и, повинуясь инстинктам, но не рассудку, я обнял его за ноги – до остального было не дотянуться – и пробормотал:
-А теперь ты мой…
После чего провалился в сон. Хотя, вполне возможно, что, на самом деле, это был обморок…

Проснулся я неожиданно ранним утром. Неожиданно для любого, кроме меня, конечно. Потому что я, как никто другой, знал, что, по неизвестным мне причинам, после того, как я напьюсь, мне требуется очень мало времени на сон. Вот такие вот пироги, товарищи!
Румата еще спал. Посмотрев на часы, я обнаружил, что сейчас еще только семь утра. А потом мне неожиданно вспомнился разговор с белым другом, приключившийся прошлой ночью. Да, я же обещал спасти алтарь вкусностей – великий и могучий холодильник! А обещание надо выполнять…
Быстро одевшись, найдя ключи от квартиры и заперев в ней спящего пока Ру, я отправился за покупками. Ближайший супермаркет находился прямо в этом же доме, а посему я очень быстро купил все необходимое для спасения себя, любимого, от зверского голода, а холодильника – от запустения. Ну и, просто в нагрузку, я купил кое-что еще для того, чтобы просто немного развеселить сонного – я был уверен, что он будет сонным и злым, когда я его разбужу – Ру.
Когда я вернулся из магазина, часы показывали пятнадцать минут восьмого. Я не знал, когда Румате на репетицию, но надеялся, что где-то часам к девяти. Потому что разбудить его я планировал где-то часов в восемь.… Ну, или около того.
Остальные сорок пять минут до восьми я потратил на приготовление более-менее съедобного завтрака для себя и легкого – для него. Есть же что-то надо, будь ты хоть трижды танцор! Танцор диско, блин…
Еще до восьми я успел позавтракать, помыть за собой посуду и поставить на стол жалкое подобие завтрака (ну, для меня – жалкое подобие, а для него – очень даже ничего, нормальный завтрак): стакан апельсинового сока, зеленое яблоко на блюдце (их должно было быть два, но уж больно я яблоки кислые зеленые люблю…)… и небольшой немного детский презент – «Киндер-сюрприз». Я оглядел творение рук своих и, понадеявшись, что Румате понравится, отправился его будить.
На всякий случай, заведя будильник на десять минут восьмого – а вдруг Ру решит все-таки «полежать еще чуть-чуть» после того, как я его разбужу, и снова заснет – я сел на кровать рядом со спящим танцором. Он снова хмурился во сне, шевелил губами, говоря что-то невнятное. Что же такое, черт возьми, ему снится?! Любопытно было до ужаса.… Но вот шансов узнать – никаких. Если бы я спросил прямо, он бы все равно не ответил. Ну, не ответил бы честно – точно.
Склонившись над Руматой, я легко потрепал его по плечу. Глаза его тут же распахнулись. Еще сонный, он рассеянно посмотрел на меня, явно не понимая еще, чего от него хотят. Когда же понял,… глаза его расширились от удивления. Не дав ему сказать ни слова, я, улыбнувшись, выдал:
-С добрым утром, котенок. Завтрак на столе. Поешь, пожалуйста. А я сейчас очень спешу. Буду ждать тебя вечером под дверью…

URL

28.11.2009 в 20:15

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

И, чмокнув в нос недоумевающего парня, я вышел из спальни. Быстро одевшись, оставив ключи от квартиры на видном месте, я вышел из подъезда и замер на мгновение. Мне было ужасно любопытно, не выйдет ли по уже сложившейся традиции на площадку соседка. Но, видимо, я серьезно ее обидел, назвав «старушкой». И, слава богу! Может, теперь она перестанет интересоваться личной жизнью Ру,… которая, надеюсь, вскоре станет называться нашей личной жизнью…
Было еще слишком рано, чтобы идти забирать вещи. Наверное, сладкая парочка еще не проснулась, а если и проснулась, то пока просто нежилась в постели. Мешать им не хотелось. Просто очень легко было поставит себя на их место. Ведь я, наверное, тоже перебежал кому-то дорожку, проснувшись однажды утром в одной постели с Руматой. Такова жизнь!
Утро – идеальная пора для того, чтобы заявиться в старую-добрую академию. Да-да, хоть по моему виду этого и не скажешь, но я закончил Академию Изящных Искусств, факультет живописи. Между прочим, был одним из лучших в своем выпуске! Но потом с работой все равно как-то не сложилось. Наверное, оттого, что я ужасно не люблю, когда меня загоняют в рамки. К тому же, я всегда мечтал быть свободным художником! Рисовать в парках портреты прохожих.… И до конца своих дней оставаться бедным художником… Хорошая перспектива, ничего не скажешь!
Зачем я пошел в академию в то утро? Просто пришло неожиданно в голову, что в жизни надо что-то менять. Мне нужна была работа. А единственным человеком, который мог дать мне хоть какие-то рекомендации, был мой преподаватель. К нему я и пошел.
-Доброе утро, Эдуард Владимирович, - поприветствовал я его, входя в пустую аудиторию.
Мне повезло, что в то утро у него не было лекций. Невероятно повезло. Да уж, в тот день фортуна была на моей стороне…
-Скотт? Не ожидал тебя увидеть! Проходи, садись…
Он поприветствовал меня как хорошего друга. Обнял в качестве приветствия, усадил рядом с собой, принялся расспрашивать о здоровье, о делах… и плавно перешел к работе.
-А где ты сейчас работаешь?
-Поэтому-то я и пришел. Я нигде не работаю на данный момент. Понимаете,… я жажду простора для творчества. А ни на одной из предложенных мне работ этого нет. Там слишком… узкие рамки.
-Понимаю. Но, увы, я ничего не могу тебе предложить. Но я уверен, ты обязательно найдешь работу себе по душе! Рисовать – твое признание! И ты не должен бросать живопись, ты должен заниматься, совершенствоваться…
В дверь постучали, и в аудиторию заглянула молоденькая рыжеволосая девочка. Она напомнила мне Пеппи Длинный-Чулок: такая же веселая и несуразная. С двумя торчащими косичками и россыпью веснушек на носу и круглых щечках. Такая миленькая. И выглядящая явно моложе своих лет. Совсем как… Ру.
Я не слушал, о чем они говорили с профессором Ладыженским. Я просто думал… думал о том, что слишком много думаю о Румате. Слишком много… Мои мысли постоянно возвращались к нему, что бы я не делал, чем бы не занимался.… Это было… странно.
-А что там с вашими комиксами, Элен? Рисуете?
-Да! Все еще! – девушка достала из сумки папку с рисунками – Посмотрите – это самое начало!
Из любопытства я посмотрел через плечо преподавателя на рисунки девчонки. У нее, определенно, был талант. Четкость линий, то, как были прорисованы все персонажи,… сколько времени у нее уходило на эти комиксы? Она, наверное, рисовала их часами…
-Ты еще не относила их ни в какое издательство?
-Относила! – девчурка радостно улыбнулась. – И они сказали, что напечатают их, когда как минимум три томика будут готовы! Представляете?! И еще плата такая высокая…
Дальше я не слушал. Потому что… это был определенно удачный день. Фортуна наконец-то обратила на меня свое августейшее внимание. Удача привела меня в академию, удача столкнула меня с этой жизнерадостной девчонкой.… Кажется, я знал, чем собираюсь заниматься.
-Извините, я спешу, - соврал я и неожиданно улыбнулся девушке: Спасибо.
Я оставил их в замешательстве переглядываться и говорить о моих странностях. А сам, чуть ли не крича от радости, побежал ловить такси. Хотелось как можно быстрее покончить с неприятными делами. А единственным неприятным делом на сегодня было забрать вещи из бывшей квартиры… и придумать, где теперь жить. Но это я уже, кажется, придумал!
Придя в квартиру, где жил раньше вместе со своим парнем, я неожиданно обнаружил, что мои вещи уже собраны. Они лежали в той же сумке, с которой я однажды пришел к моему бывшему парню – тогда еще другу. А сверху сумки лежал мой этюдник. Словно я и не разбирал вещи совсем. Но это и хорошо – не пришлось искать свои шмотки по всей квартире.
-Хочешь, чтобы все стало как раньше, до того, как мы впервые переспали? – спросил я, глядя на друга, чувствовавшего себя явно не в своей тарелке.
Он кивнул.
-Тогда скажи: «Знаешь, Скотти, с тобой мне было хорошо, но с ним мне лучше!». Давай, говори!
И он сказал. Четко проговаривая каждое слово, но, все же, стараясь не смотреть мне в глаза:
-Знаешь, Скотти, с тобой мне было хорошо, но с ним мне лучше!
Я легко хлопнул его по плечу, весело подмигнул в ответ на растерянный взгляд, взял в руки этюдник, перекинул сумку через плечо и собрался было уходить,… но он меня остановил:
-Где ты теперь жить-то будешь?
-У одного парня, который скоро станет моим! – ответил я бодро.
И ушел. Надеясь, что к тому моменту, как я скажу о том, что мне негде жить, Румате, удача не отвернется от меня…

Тем вечером он пришел довольно-таки рано. Я ждал его уже не в подъезде, а во дворе, лежа на скамейке. На скамейке напротив сидели бабушки и о чем-то тихо сплетничали. А я совершенно не обращал на них внимания – мне было все равно, что думают обо мне старые сплетницы. Потому что сегодняшний день был на удивление хорош. Настолько хорош, что омрачать его неприятными мелочами я не желал.
Солнце уже опускалось за горизонт, когда я увидел Ру. Он встал рядом со скамьей, с удивлением посмотрел на сумку, стоящую рядом на земле и поинтересовался:
-И что это такое? Я тебе жить у меня не предлагал, если мне память не отказывает.
Я улыбнулся. В этом весь Ру. Говорит всякие гадости, а глаза-то заблестели. Словно думает прямо сейчас: «А что, что-то в этом есть». Конечно есть, Ру! В этом есть весь я! В этих постоянных переездах, в ужасном непостоянстве… Творческая личность, чтоб меня!
-Мне негде жить.
-И что с того?! Иди к друзьям! Я тебя к себе надолго пускать не собираюсь! – возмущался он в ответ.
-Мне негде жить. Раньше я жил со своим парнем, но он, оказалось, изменял мне. У второго моего друга есть девушка. Третий живет с родителями. Четвертого недавно выгнали из универа, он живет у моего пятого друга. Кроме этих пяти мне не к кому пойти. Кроме тебя, Ру.
Он нахмурился, задумавшись о чем-то. Пристально глядя на меня, он размышлял, просчитывал варианты. И, наконец, ответил.

URL

28.11.2009 в 20:15

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Румата.
Втащить урода в квартиру оказалось не так-то просто. Во-первых, он был банально тяжелее меня. Во-вторых, из-за двери напротив выглядывала с интересом соседка и давала ценные указания по транспортировке. Пришлось подробно описать ей маршрут, куда идти и что делать по прибытии. Обиделась.… Ну и ладно. Основной проблемой в этот вечер была туша на пороге моего дома. И почему он снова приперся? Медом ему тут намазано что ли?
Втащил. Даже на кровать запихнуть умудрился, хотя при этом с меня семь потов сошло, а тело буквально вопило о душе и хавчике. Угу.… Учитывая, что последний йогурт я сожрал еще утром, а новым так и не закупился… Диета, блин. Но перед водными процедурами было еще и раздевание нежданного гостя (не мог же я ему позволить спать на моих чистых простынях в одежде?). Ну, что можно сказать об этом уроде? Тело у него, конечно шикарное. Широкие мышцы груди, развитый плечевой пояс, гибкие суставы конечностей, аккуратный пресс.… И еще узкие бедра и неожиданно красивые ноги. Нет, реально! Ноги такие… ну, стройные, длинные, крепкие. С женскими, конечно, спутать невозможно, но полюбоваться пять минут – пожалуйста. И запах от него исходил (Ну, это если перегар исключить) невероятный: что-то легкое, чуть резковатое, с ноткой морского воздуха. Я даже осмелился приблизиться к уроду, чтобы вдохнуть его аромат поглубже, и остановился буквально в миллиметре от его лица. Ебааать.… Какой же он… Кожа смуглая, но при этом совершенно идеальная, без свойственных нормальному человеку расширенных пор и следов от давленых в юношестве прыщей. Скулы, наверное, чуть высоковаты для европейца, но это не сильно бросалось в глаза. Зато губы.… В памяти тут же всплыло их тепло, настойчивость, сила. Резко захотелось повторить утренний поцелуй, причем, желательно с продолжением.
А потом до меня дошло, что я сижу и любуюсь полуголым мужиком в своей кровати! Причем, данная картинка начинала меня возбуждать! Мать моя в коньках на босу ногу! Где «Плейбой»?
Уже в ванной тело вяло отбивалось от попыток самоудовлетворения, но я таки выжал из него все, что смог. Потому что если бы урод узнал о моей реакции на него… Ненене! Я не такая, я жду трамвая! Вот и пришлось издеваться над собственной тушкой. В итоге в кровать я рухнул вообще без сил, и только голодный желудок тихонько матерился в темноте, привыкнув к такому обращению.
А снилось мне синее-синее море, в котором под толщей воды скользили на невидимых потоках серебристые рыбки. Где-то на дне жили своей жизнью разноцветные полипы и кораллы.… А с неба падал дождь из лепестков огня. Он говорил со мной, шептал какие-то глупости, заставлял отвечать. Но в памяти отложилась лишь одна фраза: «Теперь ты мой», и черные-черные глаза, словно две дороги в бездну….
И была реальность. Словно продолжение сна. Потому что в ней на меня радостно взирали черные глаза моего личного урода.… И я чуть было не произнес вслух то, что было готово сорваться с языка в ответ на вопрос дождя: «Ты мой?». Нельзя же было сказать этому козлу безрогому, который нахально ворвался в мою жизнь, «да»! Но мое недоумение, похоже, проигнорировали (таки уря):
-С добрым утром, котенок. Завтрак на столе. Поешь, пожалуйста. А я сейчас очень спешу. Буду ждать тебя вечером под дверью…
И этот урод чмокнул меня в нос! МЕНЯ! В НОС! Аааа!! Да что, блин, твориться?! И что значило это его «буду ждать тебя вечером под дверью»? Он собрался ОПЯТЬ ночевать в моей квартире? Нет, вот кто ответит: я пять лет горбатился на гастролях и корпоративах, чтобы в моей личной квартире поселился какой-то гад с улицы (ну ладно, из ночного клуба, что дела не меняет)? Мне третий десяток лет, а меня по-прежнему все собираются опекать. И ладно бы мама или папа.… Нет же, какой-то чертов педик, который вызывает у меня странное, неконтролируемое желание! Блять…
Буркнув себе под нос пару описаний интимных отношений между его ближайшими родственниками, я направился в ванную. Так. Йогурт был доеден еще вчера.… Тогда почему так вкусно пахнет? У меня внезапно начались галлюцинации?
Галлюцинация стояла на столе, манила видом и ароматами и исчезать не собиралась. А в холодильнике неожиданно обнаружился полный набор продуктов. Это что, он решил ко мне подлизаться, чтобы я его из квартиры не выпер? А вот фиг вам! Два раза… Не пущу.… Сто процентов.… Но готовил он великолепно, я чуть язык не проглотил, пока ел… Ладно, как говаривала незабвенная Скарлет О’Хара «Я подумаю об этом завтра», а если быть совсем уж точным, то вечером. При встрече с этим… Блин. Опять имя не узнал. Да что такое-то?
А потом была репетиция. Наша труппа сегодня не участвовала в концертах, поэтому балетмейстер гонял всех по полной. Выше мах, тяни носок, спина – все эти крики раздавались с разных концов зала с различной периодичностью и откровенно выводили меня из себя. В итоге я сорвался. Нет, ну, правда, как можно думать об улыбке, когда пытаешься выполнить пируэт, стоя на голове у партнера! А он, между прочим, не железный! И хоть в голове у Рика одна кость, но выдержать мои пятьдесят килограмм – это далеко не каждому под силу. Вот и орали мы с балетмейстером друг на друга минут сорок,… пока не пришел режиссер и не устроил нам обоим выволочку за срыв рабочего процесса. Вот так всегда, только ребенок начнет развлекаться…
- Эсторский, ты чего жрал сегодня? – хрипло поинтересовался Рик, потирая натруженную шею. Блин… Я и забыл, что в этом номере каждый грамм важен, и лучше бы перед его исполнением в туалет заранее сходить. Фак.
- Ну… - я старательно изображал прогрессирующий склероз. – Яблочко там, сок…
- Угу. И слона на закуску, - буркнул мужчина, но, наткнувшись на мой очень нехороший взгляд, предпочел свалить к своему парню. Кстати, я упоминал, что Рик с Джестером – геи? И живут вместе уже лет,… мнэ,… пять, если мне не изменяет память. Причем, живут счастливо и дружно. Аж завидно.… Так. Стоп. Я. не. Гей. И еще раз для закрепления…. Плевать, если повторить это много-много раз, то точно поможет, и образ черноглазого урода сотрется из моей памяти навсегда. Вот.
Короче, домой я пришел очень недовольный. Просто до безобразия. И меня ни капельки не порадовала встреча с гадом у подъезда. А он возлежал на скамейке, выставив на всеобщее обозрение нежную кожу шеи… Ууу.… Сволочи, так и пялились, куда не надо! Эээ.… Это я ревновал? Фак!
Настроение упало еще ниже (зато поднялось кое-что другое), и я ехидно поинтересовался у радостно оскалившегося мне навстречу парня:
-И что это такое? Я тебе жить у меня не предлагал, если мне память не отказывает.
-Мне негде жить.
-И что с того?! Иди к друзьям! Я тебя к себе надолго пускать не собираюсь! – возмутился я в ответ.
-Мне негде жить. Раньше я жил со своим парнем, но он, оказалось, изменял мне. У второго моего друга есть девушка. Третий живет с родителями. Четвертого недавно выгнали из универа, он живет у моего пятого друга. Кроме этих пяти мне не к кому пойти. Кроме тебя, Ру, - Ру? Я тебе кенгуру, что ли, из гребаного мультика про обдолбанных зверей и мальчика-гермафродита? Тоже мне, нашел гостиницу! Но возмущался я больше по привычке, потому что оголодавший за день желудок настойчиво требовал жрать, причем, много и вкусно. А готовить из нас двоих умел только урод. Блин.… Так же и привыкнуть недолго.
- Значит так: ночуешь у меня в последний раз, готовишь суп на неделю в качестве оплаты, а утром проваливаешь куда подальше. Доступно?
И он кивнул. Угу. Так радостно, будто я ему подарил свою квартиру. А вот хрен тебе с маслом! Я за свою жилплощадь еще поборюсь…
- Хорошо, - еще шире улыбнулся урод (у него там что, зубов как у акулы? Куда они все влезли?) и вдруг метнулся мне за спину, подхватывая что-то с земли. – А это чудо тебе в качестве аванса.
На его широких ладонях сидел, сжавшись в комок, маленький рыжий котенок. Весь такой холодный и трогательный, что я просто не смог сдержать улыбки. Ну, какое же чудо! Просто слов нет, чтобы описать всю прелесть малыша…
То, что я – идиот, до меня дошло уже, когда урод поставил перед вымытым в четыре руки котенком блюдце молока и принялся за приготовление ужина. Изначально это должен был быть плов, но я резко возмутился, едва не утопив котенка, и все-таки выбил себе порцию отварного риса без всего.
- Слушай, а как ты его назовешь? – подал голос от плиты урод, чего-то там помешивая. Странно, вроде рис принято тупо варить? Хотя вопрос верный: у меня на кухне торчало два безымянных представителя мужского пола, стоило обозвать хоть как-нибудь хотя бы одного…
Так. Урод отметался сразу – у него наверняка имелся при себе паспорт, поэтому остался только котенок. Рыжий, голубоглазый, такой забавный. В данный момент он старательно лез ко мне на колени, оставляя когтями затяжки на брюках. А, плевать… Я подхватил это чудо на руки и принялся почесывать полосатое пузо. Имя, имя, имя.… Так. Мы пойдем другим путем. Кто у нас бывает рыжим? хм… Пираты? Был там какой-то, вроде, «Красная борода» звался. Но меня такой расклад не устраивал. Нафиг мне дома пират? Чтобы ночами с криком «Йо-хо-хо! И бутылка рому!» носился по квартире? Ну, нет. А еще? Хм.… О! Точно! Урод резко обернулся ко мне, отвлекшись от своих махинаций над ужином:
- Что? – хм. Я последнее вслух, что ли, сказал? Ой.
- Имя придумал. Прям для рыжика.
- И? – парень резко бросил все и теперь нависал над нами с котенком неприступной скалой. Чего? Это же только имя…
- Пусть будет Скотти, в честь Шотландии, они же там все рыжие…
Меньше всего я ожидал, что урод осядет на пол… от смеха. Нет, правда! Он ржал, вытирая с глаз слезы и пытаясь заглотнуть хоть немного воздуха. Но потом смотрел на мое недоуменное выражение лица и снова впадал в истерику. Сволочь. Что его рассмешило-то? Сначала ввалился в мою жизнь, угробил все, что мог, практически соблазнил, подсунул котенка этого, а теперь смеется надо мной?

URL

28.11.2009 в 20:16

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

- Выметайся, - злобно бросил я и, подхватив Скотти на руки, быстрым шагом удалился в спальню, где и свернулся компактным клубочком вокруг рыжика. Было почему-то до безобразия обидно от такого отношения к себе. Пусть я не красавец, вредный, слишком худой, но я же старался, выбирал имя от чистого сердца, пытался попасть в характер ребенка, отдать ему частичку себя. И еще я правда обрадовался этому подарку. Всегда мечтал завести себе вот такое вот чудо (от слова чудовище), да только не решался, отговариваясь каждый раз плотным графиком и частыми гастролями. Ерунда. Взглянув еще во дворе в эти голубые глаза, я понял, что никогда в жизни не был рад чьему-то появлению в своей гребаной жизни. Тем удивительнее был тот факт, что котенка мне подарил именно урод, а не кто-то из близких друзей…
- Прости, - спины коснулись чуткие пальцы, задирая рубашку и пробираясь к пояснице. – Просто ты даже не представляешь, насколько угадал с именем…
- Отъебись… - я только плотнее обвился вокруг котенка и зажмурился, пытаясь не поддаться ласке. Едва ощутимой, но от этого не менее сладкой…
- Ру…
- Я тебе не Ру! – мда,… а вот это называется истерика. И от чего я сорвался? Что для меня мнение этого гребаного урода? – Меня Румата зовут! Если не нравится – пиздуй отсюда на все четыре стороны! Чтобы я больше никогда тебя не видел!
Нет, вот не надо было поворачиваться к нему лицом, не надо было заглядывать в бездну глаз, не надо было показывать ему свои слезы.… Потому что урод оказался слишком умен и быстро просек, что именно я чувствовал…
- Прости, - я не стал сопротивляться, когда он притянул меня к себе, когда коснулся губами мокрых ресниц, когда легко поцеловал дрожащие губы.… Позволил опустить себя обратно на простыни, пробежаться руками по ребрам и бокам, стянуть с себя рубашку.… Зачем? Это ведь неправильно, плохо. Так не должно быть. – Я не буду, если ты не хочешь…
Я испуганно распахнул глаза, вглядываясь в его лицо, и неожиданно даже для себя благодарно чмокнул в губы:
- Спасибо…
А потом мы ели. Да, урод сдержал обещание приготовить только отварной рис мне. зато себе нажарил ТАКИХ обивных, что я весь на слюну изошел, наблюдая, как парень неспешно разрезал ножом сочное мясо, слизывал падавшие с него капельки соуса.… Мяу…
- Хочешь? – урод смотрел на меня с усмешкой и протягивал наколотый на вилку кусочек. Ой, как хочется.… Но нельзя – диета. Зато запах.… Ведь ничего. Если я понюхаю? Блин. Зря. Потому что мгновенно захотелось попробовать на вкус.… Но ведь жевать необязательно? Я осторожно коснулся языком сочного кусочка и застонал от удовольствия. Мррр.… Как же вкусно, черт тебя дери…
Удовольствие оборвалось неожиданно, сменившись ничуть не меньшим – меня просто выдернули за шкирку из-за стола, запечатав губы поцелуем… Мммм… намного лучше, чем какая-то жалкая отбивная. Я был готов заменить приемы пищи подобными процедурами. Урод неспешно изучал контур моих губ, слегка посасывал нижнюю, прося разрешения на вход, скользил языком по чувствительной слизистой, проникал все глубже, впитывался, становился частью меня.… И как-то незаметно оказался за моей спиной, пробегаясь руками по груди, задевая пальцами соски, мял живот, но не торопился касаться пряжки ремня…
- Меня, кстати, Скотт зовут…
Блядь! Как вовремя! Смысл фразы доходил до меня постепенно, вырывая из пут возникшего совершенно неожиданно желания, но когда дошел.… Ржал я, наверное, минут десять. Фыркая при каждой попытке взглянуть на довольного собой урода или подумать о чем-то серьезном. Зато возбуждение как рукой сняло. Уря.
Перед сном я для профилактики забежал на двадцать минут в ванную, а когда выполз, узрел на своей кровати просто семейную идиллию: два Скотта дрыхли нос к носу, сладко посапывая в вечерней тишине. Какая прелесть. Особенно радовало то, что места мне как-то не оставили, хоть на полу ложись. Спал я все же в кровати, пододвинув обоих постояльцев, и, уже засыпая, почувствовал, как мелкий забрался мне на грудь, уютно устроив мордочку под подбородком, а Скотт-старший аккуратно притянул к себе за талию, утыкаясь носом в висок. Блин. Ну и как в такой позе спать? Тело тоже было возмущено и требовало иного… весьма далекого ото сна процесса. Но было послано, а я радостно провалился в объятия Морфея. Мурр.… Как же с ними двумя хорошо…

URL

28.11.2009 в 20:17

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Скотти.

Утро всегда приходит не вовремя. Это – второй из самых страшных его недостатков. А первый, как ни странно, следует из второго: хоть утро и приходит не вовремя, но его нельзя прогнать. Увы и ах, я плакаль и рыдайль. А еще терпейль и просыпайлсь.
Просыпался я медленно, то и дело зевая и потягиваясь и, конечно, поглядывая на мирно посапывающего рядом Ру. Он лежал на спине, подняв руки над головой, голова его была повернута в мою сторону. Как и всегда, он мило хмурил бровки во сне. Губы его шевелились, беззвучно произнося что-то. На груди у него лежал, сладко урча, маленький рыжий Скотти. Тезка, чтоб его. Жаль, конечно, что он не был назван так в честь меня…
Потянувшись в очередной раз, я сел на кровати и посмотрел на стоящий на прикроватной тумбочке будильник. Почти восемь. Я обессилено рухнул обратно на кровать. Господи, как же хотелось свернуться клубочком, накрыться с головой одеялом и наплевать на все и вся! Но сегодня я должен был начать работу. Но как? С чего начинаются комиксы?
Думать не хотелось. И я, поддавшись соблазну, перевернулся на бок, придвинулся к Румате и положил голову ему на плечо. Сердце его билось быстро-быстро, он что-то замычал во сне. Ему снится что-то плохое?
Искренне веря в то, что совершаю хорошее дело – бужу мучающегося кошмаром человека, я потряс парня за плечо. Он нахмурился, попытался отмахнуться от меня и, наконец, открыл глаза. Рассеянно посмотрел он на меня, медленно осознавая, что происходит.
-Ты все еще здесь? – спросил Ру неожиданно осторожно, словно не веря своим глазам.
Странно… Я, что, ему снился? Хех, а это приятно…
-А где мне еще быть? – пожал я плечами в ответ.
-Ааа… Правильно – негде, - неожиданно согласился он и прикрыл глаза.
Чтобы через пару секунд открыть и, резко сев – я едва успел отодвинуться, возопить:
-Какого черта ты все еще здесь?!
С трудом сдержав смех – а вдруг обидится? – я повторился:
-А где мне еще быть?
-Где угодно – только не здесь! – сказал, как отрезал.
Такой упрямый! И зачем только продолжает отрицать, что ему со мной хорошо? А ему хорошо – я знаю. Это же прекрасно видно по его взглядам, словам, обращенным ко мне. По его поведению. Пустил бы он меня к себе ночевать, будь он ко мне равнодушен, ога! Тот, первый раз, может, и пустил бы… А вот остальные…
-Ты мне, между прочим, благодарен быть должен, - выдал я, неожиданно даже для самого себя, - я тебя от опозданий спасаю! Сейчас, между прочим, уже девятый час!
Не говоря ни слова, Румата протянул руку за своим телефоном, нажал какую-то кнопку – экран засветился слабым светом – и буквально ткнул мне в лицо этим самым экраном.
-Посмотри, какой сегодня день, придурок!
Saturday… Это… Это – суббота, не так ли? Ой, черт! Сегодня же суббота! Я разбудил его в субботу! Вот же придурок...
Но чему быть – того не миновать, не так ли? Решив попусту не угрызаться совестью, я благополучно проигнорировал раздраженный взгляд Ру и, положив руку ему на плечо, заставил вернуться в лежачее положение. Он попытался сесть, но я все-таки был сильнее. После двух или трех попыток он смирился со своим положением и поинтересовался неожиданно спокойно:
-Ну и почему ты не даешь мне встать?
-Потому что сегодня суббота, сейчас восемь часов утра и все нормальные люди должны спать и видеть сладкие сны. Ну, а влюбленные должны либо приносить завтраки в постель, либо эти завтраки уплетать, - улыбнулся я. – Или ты хочешь, чтобы я тебе завтрак в постель принес?
Он внимательно посмотрел на меня и вдруг выдал:
-Кофе.
Я как-то даже и не ожидал, честно говоря. Думал, парень откажется от моего предложения – все-таки я говорил о влюбленных. Но он то ли не услышал эту часть, то ли не пожелал услышать. И сейчас откровенно требовал кофе в постель:
-Принеси мне кофе в постель. Вот прямо сейчас. Ну?
Усмехнувшись, я послушно встал с кровати и поплелся на кухню. В дверях спальни же, не удержавшись, оглянулся и подмигнул ему:
-Ну прямо как влюбленные, нэ? Кофе в постель для любимой…
Мне чудом удалось увернуться от летящей в меня подушки. Показав чуду язык, я заявил:
-Мазила-мазила!
Избежать столкновения со второй подушкой мне не удалось…
Уже стоя на кухне и засыпая в турку кофе, я задумался над тем, что это был первый раз, когда я приносил кому-то кофе в постель. Размышления мои не относились к моему отношению к Румате. Они относились к тому, что я совершенно не представляю, как надо действовать, принося кофе в постель. Куда, например, ставить чашку, чтобы ему было удобно пить, чтобы он не обжегся? На поднос? Так поднос упасть может… Нет, неудобно. Черт, что же делать?!
Проблема не была решена ни когда я поставил турку на плиту, ни когда уже разливал кофе по чашкам. Я стоял посреди кухни, мрачно уставившись на чашки, стоящие на столе, и раздумывал над тем, что же мне делать. И как раз в этот момент на пороге кухни появился все еще сонный Ру. Господи, он так мило выглядел, стоя на пороге, потирая заспанные глаза… Его волосы были взъерошенными, штаны были несколько помятыми…
В общем, я не удержался. Шагнул к нему – кухня у него маленькая, мне хватило одного шага, чтобы добраться из центра к порогу – обнял, притянул к себе и поцеловал. Его губы оказались сухими и шершавыми, чуть солоноватыми на вкус. Слабый запах мыла, смешанный с неповторимым запахом самого Руматы приятно дразнил обаяние. А когда его руки обняли меня за талию… крышу снесло окончательно.
Я целовал его, прижав спиной к стене кухни, впиваясь в его губы с невероятной жадностью, словно боясь, что он вот-вот оттолкнет меня. Я прикасался к нему, кажется, везде, где только мог, желая быть к нему как можно ближе, желая касаться его везде и одновременно, желая…
С губ Ру сорвался тихий стон, когда я, вспомнив о первом нашем совместном утре, легко сжал его бока. Да, все-таки там у него действительно какая-то эрогенная зона…
Обвив руками мою шею, он прижался ко мне всем телом, отчего у меня пробежала дрожь по коже. Хотелось прижать его к себе как можно крепче, сжать, прижать спиной к стенке и кусать, целовать, царапать… Мрр…
Взяв его на руки, оторвавшись, наконец, от его губ, я потащил его обратно в спальню. В этот момент разум его немного прояснился, он даже попытался сопротивляться мне и инстинктам, но нас было больше, и Румата все-таки сдался, перед тем обозвав меня сволочью. Ну, сволочь так сволочь…
Быстро стянув с себя футболку, я вновь вернулся к нему, снова принялся целовать его уже распухшие от поцелуев губы. Спину мою, не защищенную более тканью футболки, нещадно царапали длинными ногтями, бедра обхватили ногами, прижимаясь там…

URL

28.11.2009 в 20:17

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Я переместился с его губ на шею: лизнул солоноватую кожу, слегка укусил прямо над ключицей. Поцелуями прошелся от шеи вниз, по груди. Все ниже… ниже… Забраться кончиком языка в небольшую дырочку пупка, щекоча. Он, не сдержавшись, хихикает, пальцы запутываются в моих волосах, натягивая… больно. Поднять голову, посмотреть в сапфировые глаза. Они сейчас блестят. Красиво.
Не отрывая взгляда от удивительных глаз, медленно стянуть до колен его штаны, сразу вместе с плавками. Снова коснуться губами пупка, скользнуть вниз, к волосам на лобке. Замереть на мгновенье. Забавляясь, лизнуть головку его члена, заставив задрожать, судорожно выдохнув. Приподняться, снова поцеловать его в губы, ощутить его пальцы, расстегивающие мою ширинку, пробирающиеся за резинку трусов… несдержанно застонать, когда неумелые пальцы касаются нежной кожи. Шумно выдохнуть, когда он проводит рукой от основания вверх. Схватить за запястье, не дав поменяться ролями, впиться в шею, оставляя на ней красноватое пятнышко засоса. А свободной рукой уже прикоснуться к нему там, к дрожащему колечку мышц… Интересно, есть у него какой-нибудь крем?
Продолжая ласкать его, оглядеться. Зацепиться взглядом за стоящий на тумбочке тюбик, протянуть руку, схватить, выдавить чуток на пальцы. И снова ласкать, медленно, осторожно, проникая пальцем в него. Мышцы резко сжимаются, когда палец входит наполовину, с губ Руматы срывается неожиданный вскрик. Шепчу утешительные слова, целую в плечо, проникая пальце глубже, до конца. Продолжая целовать, медленно ввожу второй палец. Он резко выгибается навстречу, когда второй входит целиком, дрожит, когда я начинаю двигать пальцами внутри него, растягивая. Цепляется руками за мои плечи, крепко, больно. И медленно расслабляется. Чтобы вновь вскрикнуть, когда я нахожу пальцами простату. Раз, другой, заставляя его вскрикивать, выгибаться, прижиматься ко мне и взглядом просить о большем.
Такой умоляющий взгляд никто не выдержит. Даже я. Вытащив из него пальцы, быстро стягиваю с себя штаны, снимаю штаны с него до конца. Ноги его широко расставлены, и это такое невероятное зрелище. Хочу-хочу-хочу…
Он вздрагивает, когда я начинаю входить в него, прижимается ко мне. Царапает спину. И неожиданно кусает за плечо, и я резко вхожу до конца, заставляя его закричать… Замираю. Боюсь причинить ему боль. У него на щеках – слезинка. Всего одна. Осторожно слизываю ее языком. И не менее осторожно начинаюсь двигаться. Медленно, позволяя ему привыкнуть к ощущениям. Пока он не начинает негромко постанывать от удовольствия, пока сам не начинает двигаться навстречу. Ускоряю темп, все быстрее и быстрее. И жестче. Он срывается на крик…
Кончаем мы одновременно. Я потом долго еще не выхожу из него, и мы лежим рядом, обнявшись и тяжело дыша, изредка, словно случайно касаясь губами губ. И я все никак не могу поверить, что это наконец случилось, что я только что…
-А кофе мы так и не попили, - неожиданно приходит в голову.
Смеется, утыкаясь носом мне в плечо. Шепчет:
-Я не пью кофе.
-А зачем тогда заставлял его делать?! – искренне удивляюсь и шутливо возмущаюсь я.
Кажется, он краснеет. А еще, кажется, улыбается.
-Просто чай в постель звучит несексуально…
На этот раз рассмеялся я. Громко и, вероятно, заразительно, потому что вскоре рассмеялся и он. Вот же два идиота! Только что впервые сделали ЭТО, и лежат, ржут, как лошади. Ну, хорошо, что как…
-Слушай, а чего ты не куришь?
Вопрос, заданный неожиданно серьезно, выбивает из колеи. Смотрю на неожиданно серьезного Румату и нервно хихикаю. Ну и как, спрашивается, на такое реагировать?
-А почему я должен курить?
Нахмуривается:
-Ну, ты же куришь… Ты должен курить после… ну…
Опять краснеет. Господи, какой же он милый!
В порыве чувств прижимаю ошалевшего парня к себе, целую в след от засоса, шепчу:
-Не должен. Я вообще очень редко курю. Только когда нервная система не справляется…
-Ааа…
Он по-прежнему такой серьезный! Что хочется как-то эту серьезность…
Смех его неожиданнен, но не для меня. Для меня он вполне ожидаем: зря я, что ли, только что его щекотал?
Резко перестаю щекотать и, пока он ничего не понял, быстро целую в нос. Он замирает, внимательно смотрит на меня и интересуется:
-И зачем ты это сделал?
Улыбаюсь в ответ:
-Просто у тебя кончик носа такой… соблазнительный. Так и хочется его поцеловать…
Повторяю поцелуй. Начинаю целовать его щеки, губы, подбородок… За-це-ло-вы-ва-ю. Его хочется зацеловывать. Потому что его кожа приятно на вкус и на ощупь. И запах такой дразнящий…
Целую в губы. Впиваюсь. Чувствую, как скользят его пальце по свежим царапинам на моей спине. Прерывает поцелуй. И выражение лица такое… виноватое…
-Извини.
Трусь носом об его нос.
-Зачем? Мне, может, понравилось?
Неожиданно смеется. Выдавливает сквозь смех:
-Мазохист!
И, резко приблизившись, кусает губу. Нижнюю. Больно, до крови. Слизывает алую жидкость, замирает, пробуя на вкус. Внимательно наблюдаю за ним.
-А у тебя кровь вкусная! – заявляет неожиданно.
Кажется, я связался с большим ребенком… Попал я…

URL

28.11.2009 в 20:18

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Румата
Скотти лежал на полу, связанный по рукам и ногам так, что едва шевелился. И обнаженный… А я слизывал капельки пота, стекавшие по его груди, и чувствовал странную теплоту в области груди. Это чувство было безусловно приятным, но каким-то… слишком материальным. Пожалуй, да. Материальным. Но какой псих будет отвлекаться на какие-то там чувства, когда перед ними лежит обнаженный красавец, глядящий на своего повелителя умоляющими черными глазами?
- Ты хочешь меня? – я едва ощутимо провел пальцами по напряженному животу парня и остановился у кромки жестких завитков в паху, наблюдая, как он пытается прижаться к моей ладони посильнее. Что же… Я всегда считал любовь чем-то вроде подрезанных крыльев и сознательно отказывался от нее. А Скотт, видимо, предпочитал бросаться в омут с головой, забывая о красоте личной свободы. Что же, если так, то…
У него горячие губы, слишком горячие для человека. И жесткие руки, слишком… Что? Я с ужасом ощутил, как меня заковали в те же цепи, что секунду назад обвивали тело Соктта.
- Что происходит? Скотт!
А он только жестоко усмехнулся и занес руку для удара…
И кошмарный сон выпустил меня из своих цепких лапок, явив взору все те же черные глаза малознакомого парня, неизвестно с чего решившего поселиться в моей квартире. Блин! Я же сказал ему, чтобы утром сваливал! Или нет? Этот чертов сон выбил меня из колеи. Ну и ладно. Лучшая защита – это нападение, значит, надо нападать:
-Ты все еще здесь? – хм… бить вроде бы не собирается. И то хорошо. Нет, но тот мужик во сне… Брр…
-А где мне еще быть?
-Ааа… Правильно – негде, - я приходил в себя, но слишком уж медленно, словно ночное (а если быть совсем точным, то утреннее) видение должно было что-то значить. Так. Плевать. В моей жизни были проблемы поважнее. Например, один наглый бездомный, который которую ночь гостевал в моей постели. И чего ему там, медом намазано? Зато сознание доверительно сообщило, что Скотт должен был свалить утром, а учитывая, что в выходные я раньше двух не вставал никогда принципиально…
-Какого черта ты все еще здесь?!
-А где мне еще быть? – и улыбается, гад… Между прочим, он договор нарушил! А это святое. И даже сонно оглядывающийся рыжик его не мог спасти. Наверное… бы… Блин. Так, пришлось срочно вспоминать, что я вообще-то местами мужик, и продолжать конструктивную беседу:
-Где угодно – только не здесь! – угу. И главное, как аргументировано…
-Ты мне, между прочим, благодарен быть должен. Я тебя от опозданий спасаю! Сейчас, между прочим, уже девятый час! – нет, он серьезно? Я недоуменно покосился на эту бестолочь и со вздохом протянул ему часы:
-Посмотри, какой сегодня день, придурок!
А этот гад, похоже, только обрадовался, что мне на работу не надо (надо было ему, наверное, сказать, что по субботам у меня ночные выступления в клубах…), и повалил меня обратно на простыни с жутко ехидной ухмылкой в пол лица.
-Ну и почему ты не даешь мне встать?
-Потому что сегодня суббота, сейчас восемь часов утра и все нормальные люди должны спать и видеть сладкие сны. Ну, а влюбленные должны либо приносить завтраки в постель, либо эти завтраки уплетать. Или ты хочешь, чтобы я тебе завтрак в постель принес? – хм… А это идея. Главное, не дать ему угробить мой чай, а то намешает неизвестно чего, проводи потом весь день с белым другом. Поэтому я ответил:
- Кофе, - блин. Из-за этого урода выбрал единственный напиток, который терпеть не могу с детства, но пришлось доигрывать роль до конца. - Принеси мне кофе в постель. Вот прямо сейчас. Ну?
И он пошел! Я даже с трудом подавил желание подвязать платочком падающую челюсть. Нет, правда! Кто бы мог подумать, что этот – все равно он урод! Был, есть и будет!- так легко послушается? Но, конечно же, парень не удержался, чтобы не сказать напоследок гадость:
-Ну прямо как влюбленные, нэ? Кофе в постель для любимой… - сволочь! Первая подушка, пущенная инстинктивно, пролетела мимо, сопровождаемая ехидным «Мазила-мазила!», зато вторая – точно в живот! Хехе… Хоть что-то хорошее с утра.
Отправив Скотта заниматься общественно полезным делом ( в смысле не мешать мне жить), я принялся разрабатывать план на дальнейшее существование. Поспать мне давать не собирались сто процентов, поэтому вопрос вставать/ не вставать даже не стоял. Зато появилась до жути актуальная проблема – когда именно вставать? Спасло воображение. Я как представил, что меня для начала обольют горячим кофе, а потом притащат новую кружку и силой заставят выпить эту дрянь, даже убежать захотел. Но… Квартира-то моя, а значит…
Пришлось натягивать штаны и тащиться, душераздирающе зевая, на кухню. Следить, значит, за этим уродом, чтобы чего не испортил. Я такой хозяйственный…
А потом… Блин! Я – совращенная девственница! Кошмар, ужас… Какраул… Меня поимели в собственной квартире с моего же полного одобрения и попустительства. Так. Теперь надо что-то придумать, чтобы сплавить подальше это ходячее проклятье, потому что… потому что мне стало с ним слишком хорошо. Настолько. Что не хотелось вылезать из кровати.

URL

28.11.2009 в 20:18

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

-А кофе мы так и не попили, - хорошо, что Скотт первым начал разговор, так я буду меньше чувствовать себя виноватым. И я, вспомнив курсы актерского мастерства, скинул на время в реестры памяти свои сомнения и проблемы и тихонько захихикал:
-Я не пью кофе.
-А зачем тогда заставлял его делать?! – и чего возмущаться? Зато прожил три дня в моей квартире на халяву, все честно. Но ведь после секса должна быть романтика? Несмотря на личную жажду свободы, я не хотел делать больно Скотту, поэтому свел все к шутке:
-Просто чай в постель звучит несексуально…
А потом были еще поцелуи, объятия… и все хорошо… Ровно до того момента, как я провел рукой по свежим царапинам на его спине. Блин. Какая же я все-таки сволочь…
-Извини.
-Зачем? Мне, может, понравилось?- теперь я смеялся почти искренне, понимая, что царапины – самое малое, из того, что придется ему со мной пережить. А урод, похоже, был совсем не против подобной перспективы:
-Мазохист! – и так трудно было удержаться, чтобы не поцеловать его… Не укусить больно, до крови, раздирая зубами нежную кожу, как я собирался сделать это с его сердцем… - А у тебя кровь вкусная!
Так странно, но кровь Скотта действительно оказалась вкусной, а выражение глаз – бесконечно теплым. Ты ведь не влюбился в меня, глупыш?
Весь день, до шести вечера, я ходил за парнем по квартире, словно привязанный: норовил прижаться, обнять, зарыться носом в волосы. Я так соскучился по теплу, Скотт… Я так привык быть один, что теперь боялся впустить кого бы то ни было в свою жизнь, боялся оказаться зависимым от него. Единственная моя попытка построить семью окончилась для невесты длительным лечением в клинике, а все остальные сбегали в первую же ночь. В крайнем случае, утром. И только Скотт остался, терпел все мои выходки, словно не собираясь понимать, что это только фикция. Я не приспособлен быть с кем-то в принципе.
Собираясь на концерт, я для начала залез в душ, чтобы привести в порядок тело, да и пот смыть не мешало (и использовать заживляющую мазь, потому что задница просто огнем горела!)… И вот там, под упругими струями воды, из глаз сами собой потекли слезы. Потому что человек, с которым я однажды утром проснулся в одной кровати, оказался мне жизненно необходим, нужен, как воздух. А внутри бился страх… Того, что однажды мой утренний сон станет реальностью. Эгоизм? Возможно. Но в моей жизни было слишком много боли физической, чтобы позволить себе еще и душевную.
Скотт, казалось, что-то почувствовал, потому что помог подобрать рубашку, лично расчесал мне волосы, раз пятнадцать поинтересовался, куда же я собрался…
А я, чтобы причинить ему как можно большую боль, заявил:
- Не твое дело. Чтобы, когда я вернусь, тебя не было в радиусе видимости.
И ушел. И даже не стал смотреть, чтобы Скотт точно собрал вещи. Потому что тогда… я бы попросил его остаться.
И был концерт. Наша труппа заработала свою популярность не на театральных подмостках города, а мотаясь по таким вот, как этот, ночным клубам. Первое время это адский труд – каждую ночь, по восемь часов непрерывного танца. Никакого стриптиза, никаких пошлых намеков – только пластика тела, затянутого в балетное трико. Спустя неделю такого темпа я стал задыхаться, утратил былой пыл и больше ползал по сцене, нежели танцевал. И кто-то из зрителей заботливо предложил мне маленькую круглую таблеточку «для поддержания тонуса». И лекарство действительно помогло. Я вытворял на сцене такое, что труппа смотрела с ужасом, а потом раз за разом устраивала мне выволочки. Но наркотик уже бурлил в крови и требовал все новую и новую дозу….
Первым неладное заметил Джестер и потащил меня в какую-то клинику. Следующие после этого пол года я предпочел забыть, как страшный сон. Были капельницы, ломки, подгузники, испуганные, горящие лихорадочным огнем глаза матери… Она умерла за месяц до моей выписки из клиники, а отец заявил, что виной всему ее дурное воспитание. Тварь. Ненавижу…
А потом… Потом я просто танцевал, стараясь не выкладываться каждый раз на полную, стараясь сдерживать свои эмоции, оставлять их за кулисами. Потому что клубной тусовке не нужны ни искренние чувства, ни отточенная годами ежедневных репетиций техника, ни труд танцоров. Она весела и равнодушна ко всему, даже к самой себе… И очень скоро я стал ее частью, научившись жить одним днем.
Так и было… До появления в моей жизни Скотта. Потому что сегодня я впервые ненавидел на сцене, почти ломая собственные кости в мощных замахах, высоких прыжках и резких движениях. Я желал остаться навечно под светом софитов, не снимать маску беззаботного шута, не думать о возвращении домой…
Спустя бесконечность времени музыка смолкла, убежали за кулисы танцоры, и только маленький шут в красно-синем трико остался стоять перед смеющейся публикой, у которой не было «завтра»… Которых не пытались напоить с утра нелюбимым кофе, которых не называли раздражающим ненавистным прозвищем «Ру», у которых не было дома маленького рыжего комочка, требующего заботы и любви. Наверное, в этот момент умер шут. Наверное, в этот момент я впервые за три года пожалел о сказанных перед уходом словах. И наверное, только сейчас я надеялся на то, что Скотт смог понять… и остался…
Иногда случаются чудеса, и наши надежды, словно прекрасные цветы, расцветают в серой реальности, окрашивая ее яркими красками. Как жаль, что это случается слишком редко…
Я сидел на пороге собственно двери, нежно почесывая за ушком рыжего Скотти, и думал о том, какой же я все-таки урод… Мне дали шанс выбраться из клоаки вечного одиночества, когда просто было жизненно необходимо куда-то торопиться, быть чем-то занятым, не привязываться ни к кому. А я оказался слишком занят собой, чтобы поймать за хвост свою синюю птицу. Свою черноглазую птицу с непонятным для меня характером и самыми нежными руками в мире…
Заслышав шаги на лестнице, котенок спрыгнул с моих колен и понесся навстречу незнакомцу, забавно вскидывая задние лапки, а у меня не осталось даже сил, чтобы остановить его…
- Даже ты меня бросил…
Наверное, это был обморок, потому что память зафиксировала только теплые руки и нежные касания чужих пальцев по лицу. Так приятно… Так хорошо… Я непроизвольно прижался в полудреме к неожиданному спасителю, наплевав на его личность и цели. Мне просто нужен был рядом кто-то живой… Лучше, конечно, Скотт, но… Хоть кто-то… Кто сможет полюбить полудохлого шута.

URL

28.11.2009 в 20:18

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Скотти.

Эх, горе ты мое луковое!
Сидит, понимаете ли, в проеме двери, смотрит куда-то в пол, теребя ни в чем не повинную ткань и без того потрепанных джинс. И взгляд такой… безжизненный, в одну точку. Непонятно – то ли спит, то ли вообще в обморок грохнулся.
Эх, горе ты мое луковое!
Подхватываю его на руки, вношу в квартиру. Дождавшись, пока рыжий забежит в помещение, захлопываю ногой дверь. Пожалуй, чересчур громко, но ничего страшного. Соседи переживут. Точнее – соседка.
Эх, горе ты мое луковое!
Кладу его на кровать, сажусь рядом. Господи, все-таки как же он красив! Особенно – когда спит. Выражение лица такое спокойное… А еще он молчит. Не говорит всяких обидных глупостей, не врет ни мне, ни себе. Хотя… сегодня днем он тоже совсем не врал. Ходил за мной, как привязанный, лез обниматься… Блин, котенка надо было назвать Руматой! Потому что похожи до безумия… Обоим ужасно не хватает ласки.
Стоило только вспомнить котенка, а он уже тут – запрыгнул на кровать, трется о бедро, урчит, лезет, заставляя гладить, чесать за ушком. Заставляю рыжего лечь на спинку, чешу ему живот. А взгляда не отрываю от спокойного лица спокойно спящего шатена. Ну, вот – сглазил. Теперь он спит неспокойно…
Стонет что-то во сне, морщится, начинает ворочаться. Хочется его разбудить и, одновременно, не хочется. Отодвигаю от себя котенка – тот возмущенно урчит (оказывается, это возможно!) – ложусь рядом с парнем, обнимаю. Медленно расслабляется. Во сне утыкается лицом мне в грудь. И тихо посапывает, сладко так. Вот же то еще чудо!
Не смею пошевельнуться, боясь его разбудить. Дышу ему в макушку, заставляя подрагивать от моего дыхания мелкие прядки. Осторожно зарываюсь носом в светло-каштановые волосы, зажмуриваюсь от удовольствия. От его волос пахнет шампунем. А еще веет приятным теплом. Расслабляюсь. Позволяю себе заснуть. И, уже в полудреме, чувствую, как на нас двоих каким-то непостижимым образом укладывается рыжее мохнатое чудо. И урчит же, зараза мелкая!
Снились почему-то одуванчики. Неожиданно, а? Целое поле больших, ослепительно ярких, желтых одуванчиков. Они оказались щекотными, мягкими и почему-то теплыми. И ходить по ним было в точности, как ходить по ковру. Уди… Хотя чему я удивляюсь? Это же был сон….
Я ходил по этому странному ковру из одуванчиков, ярко светило солнце, припекало. Небо было удивительно ясным, чисто голубым – такого в городе не увидишь. А где-то неподалеку журчала речка, а еще пели какие-то незнакомые мне птицы, красиво так напевали. И я, не удержавшись, засвистел ту же мелодию, что чирикали они. Мелодия казалась ужасно знакомой. Но я все не мог вспомнить, где же ее слышал.
А потом я вдруг обнаружил, что уже иду по настоящему, самому обыкновенному, ковру. И чириканье птиц – это чириканье попугайчиков в клетке. А мелодия – это из телевизора. Кто-то играет на флейте. И птицы чирикают, не попадая в такт. И я свищу непонятно что. И небо за окном – серое, а журчание – это просто в туалете недавно воду спустили. А яркий свет – это я прямо под лампочкой стою… И никакой тебе, ять, романтики.
И, когда я сделал такое умозаключение, до меня дошло, где я слышал эту мелодию. Это – мелодия звонка в дверь в квартире Руматы. Значит, кто-то сейчас звонит в дверь. А я сплю. И Румата, наверное – тоже. Надо просыпаться, открывать глаза… но так не хочется! Так не хочется! Кто б знал – как. Но – поздно. Я уже понимаю, что не сплю.
Открываю глаза. Уже темно. Заходит солнце. Румата все еще спит, спит на нем маленький рыжий Скотти. И даже во сне урчит! Мурзик, блин… А в дверь действительно звонят.
Поднимаюсь, иду открывать, на ходу раздумывая, как бы представиться незнакомцам. Подходя к двери, открываю, не спрашивая, кто там. И обнаруживаю прямо перед собой очаровательную блондинку.
Она высока и худощава, у нее невероятно светлая кожа и реально белые волосы, блестящие в свете лампы. На носу – очки в изящной серебристой оправе. Одета она в светлый плащ неопределенного цвета, который я про себя обзываю кремовым. Она хлопает длинными ресницами, теребит ручку маленькой сумочки и смотрит на меня с непередаваемым изумлением.
С точно таким же изумлением смотрит на меня стоящий рядом с ней мужчина. На вид ему можно дать где-то в районе сорока. Плюс-минус три года, а, может, и все четыре. И этот мужчина… В нем очень сложно не узнать отца Руматы. Тот же несколько длинноватый нос, тот же небольшой подбородок, та же привычка водить ногтями одной руки по ладони другой, когда нервничает… те же сапфировые глаза…
Ощущая себя напакостившим котом, я честно попытался улыбнуться и выдавил из себя нечто нечленораздельное, отдаленно напоминающее приветствие. Блондинка после этого скривила губы в как бы приветливой улыбке, а отец неожиданно взял себя в руки и посерьезнел. И что-то мне как-то беспокойно на душе стало…
-Извините, это ведь квартира Руматы Эсторского.
Я кивнул и стал нервничать еще больше… (Автор: я знаю, это не очень звучит, но звучит же! О_О)
-Тогда, простите, но могу я узнать, кто вы такой и кем являетесь моему сыну?
Ох. Ох, бля, какой сложный вопрос. Срочно надо покурить… вот позарез курить надо. И зачем я волосы обстриг? Сейчас бы хоть прядку потеребил… Ан нет – надо же было стричься покороче. Хотя… я так, хоть, цивильно выгляжу. Вон, сразу из квартиры не выперли… Хотя, может, просто люди культурные?
-Эмн… Ну… Меня зовут Скотт Лермонт.
-Скотт? Что здесь происходит?
С облегчением вздыхаю, услышав сонный голос Руматы. Позволяю себе расслабиться, опереться спиной о стенку прихожей, открывая Румате обзор. Замирает. И взгляд такой… не предвещающий ничего хорошего. А я, как всегда, меж двух огней! М-да, везет тебе, Скотти…
-Я же просил не приезжать без предупреждения.
Нет, не меж двух огней. Меж двух ледышек! Такими они холодными взглядами обменивались… Впору куртку надевать! Хм… а блондинке-то, похоже, не впервой вот так между этими сапфировоглазыми стоять… Даже не поежилась, чтоб её… Интересно, а кто она Румате? Ведь неспроста же его отец её сюда притащил… Только не говорите мне, что она его невеста!
-Но если бы я предупредил тебя, то не обнаружил бы по приезду в твоей квартире этого молодого человека, - мужчина кивнул в мою сторону.
-Смотря, когда бы ты меня предупредил.
Никогда не думал, что улыбка может быть такой жуткой. Тем более – у Руматы. А я ведь столько о нем не знаю. И он многого не знает обо мне. Надо будет поговорить по душам,… если меня не вышвырнут из этой квартиры сегодня же.
-Полагаю, это значит, что недавно между вами произошло что-то, что изменило твое отношение к этому человеку?
Господи, какая корректность! Удивительные люди! Хотя, чует мое сердце, если бы они были здесь не одни или, хотя бы, в помещении не было девушки,… было бы столько матов! Ну, а так нам еще везет. Они просто культурно ставят друг друга на место…
-А если и так?
Настроение разговора меняется. Теперь Румата смотрит на отца с явным вызовом. Тот нахмуривается, задумывается о чем-то… сложно сказать – о чем. Но навряд ли о чем-то хорошем, добром…
-Это твое дело, - неожиданно отвечает мужчина, пожимая плечами.
И входит с блондинкой в квартиру. Дверь закрывается. У меня такое ощущение… сейчас здесь кого-нибудь убьют…
-Но мы с Сильвией летели семь часов, и ты, если еще не утратил хотя бы жалкие остатки манер, должен предоставить нам место и время для отдыха. Благо комнат в твоей квартире достаточно.

URL

28.11.2009 в 20:19

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Вздохнув, Румата натянуто улыбается и (все-таки не сдержался!) произносит язвительно:
-Ну что же вы стоите? Проходите, гости дорогие!
И, когда блондинка делает первый шаг вглубь прихожей, ухмыляется:
-Только обувку в прихожей оставьте. У нас тут не ЛандОн, - название города он произносит, неправильно ставя ударение, - горничные за нами не убирают каждые пять минут.
Черт! А это уже явно слишком! Судя по взгляду папаши-то… Надо Румату как-то утихомирить… А то тут будет бойня!
Когда «гости дорогие» разуваются, Румата уже успевает взять себя в руки. И спокойно говорит, кивая в сторону одной из дверей:
-Комната для гостей там. Отдыхайте.
-А мы разве не стесним твоего… хм… гостя? – с деланным недоумением интересуется Эсторский-старший.
Ну, что я могу сказать… то есть промолчать… он сам нарвался.
-Мой друг живет в одной комнате со мной, - улыбается, уже вполне искренне, Румата.
И, взяв меня за руку, буквально тащит в спальню. Захлопывает дверь, закрывает на замок и обессилено прислоняется к ней спиной. Прислушиваемся. В прихожей о чем-то негромко переговариваются отец Руматы с блондинкой – Сильвией, кажется. Потом мы слышим тихие шаги, хлопает дверь комнаты для гостей – и тишина.
Мы стоим у самой двери - Румата прислоняется к ней спиной, я стою напротив него – и молчим. И тишина такая неуютная, неловкая. Хочется что-то сказать, сделать, да хоть поежиться! Но нарушить эту тишину, это напряжение как-то… сыкотно… А вдруг после тишины будет что похуже?
Румата вдруг обнимает меня за талию, прижимается, прячет лицо на груди. Легко, едва ощутимо глажу его по спине, словно бы утешаю. Но мне почему-то кажется, что ему это нужно.
-Я же говорил, что у меня невеста есть…
По голосу слышу, что он улыбается. Черт, почему мне опять кажется, что он что-то задумал?
-Мяу? – подает голос с кровати Скотти-младший.
Оборачиваюсь. Котенок возлежит – по другому не скажешь – на подушках и лениво смотрит на нас. И смотрит так… в духе: «Ну чего вы спать мешаете, мелочь?». Подмигиваю рыжему.
-Давай затискаем его до полусмерти?
-Мяу?
-Чего?! Твою мать, Скотт, какую… А! Поставь меня на ноги, придурок!
Смеюсь. Торжественно тащу его на руках к кровати. Он брыкается, лягается и чуть ли не кусается. Вот блин, чудо!
Он пытается еще что-то провопить, но я затыкаю ему рот поцелуем. И он как-то сразу перестает сопротивляться… отвечает на поцелуй, обнимает за шею, прижимается… Кладу его на кровать, отодвигаюсь. Опираюсь ладонями о постель, но там же шелк! Соскальзываю, буквально падаю на Румату… А эта скотина шатенистая ржет! Вот черт…
-Все, завтра же поменяю это жуткое постельное белье на хлопчатобумажное… - бубню ему в шею, не спеша подниматься.
-Кто тебе даст!
Ну, а у меня, как всегда, пошлые мысли, пошлые мысли… (автор полностью поддерживает своего персонажа)
-Кто даст? Ты дашь! Даже с удовольствием!
Целую словно бы случайно подставленную шею, слегка покусывая. Негромко стонет подо мной, задирая футболку, нежно царапая (какое интересное словосочетание) спину.
-Дурак… я же не это имел в виду… - улыбается.
-Ты так в этом уверен?
Стягиваю с него свитер, он стягивает с меня футболку. Комкаю пальцами скользкую ткань, чтобы не соскользнуть вновь. Но вес равно скольжу… Надо, наверное, целиком залезть на кровать…
Следуя мысленным рассуждениям, залезаю. Ну, неплохо. Но лучше будет если…
Стягиваю с половины кровати простынь и перебираюсь на не шелковую половину. Перетягиваю за собой Румату, слегка пораженного моими действиями. Ну, да, как я мог оторваться от него – такого теплого, такого сладкого, такого нежного, такого… Кто сказал, что люди не могу урчать? Я могу… я вообще все могу!
Котенок возмущенно мяукает, когда мы буквально сталкиваем его с постели. Подмигиваю малышу. Кажется, меня прощают. Ну, да, один простил, а второй явно обижен. И правда: как я могу уделять столько внимания какому-то котенку, когда со мной в постели…
Покрываю поцелуями грудь Руматы, захватываю губами бисеринку соска, ласкаю языком, тереблю, посасываю, покусываю… Одновременно глажу, слегка мну его бок. Выгибается, негромко стонет. Интересно, здесь хорошая слышимость? Надо бы заставить его покричать…
Резко прикусываю сосок. От неожиданности он вскрикивает, выгибается дугой, материться сквозь зубы. Господи, это какой-то фетиш… но мне ужасно нравится, когда он матерится…
Спускаюсь к его животу. Целую, покусываю, одновременно пытаясь расстегнуть ширинку на его джинсах… получается… теперь придется снова от него оторваться… но так не хочется… Румата сам решает эту проблему. Сгибает ноги в коленях, стягивает с себя джинсы. Медленно… и чем ниже спускается джинсовая ткань… тем дальше продвигаюсь я… К завиткам волос в паху… надо же… утром я как-то не заметил… но они у него тут рыжие… хи-хи…
Легко проведя языком по его члену от основания до кончика, я перемещаюсь ниже. Заставляю Румату согнуть ноги в коленях. Наклоняюсь. Он сжимается весь, видимо, понимая, куда я нацелился. А потом. Касаюсь языком колечка мышц – громкий продолжительный стон. Медленно проникаю внутрь – по его тело пробегает дрожь. Негромко мычу, вызывая вибрации в горле и – слегка – на языке. Вскрикивает, выгибается, матерится…
Разгибаюсь. Чтобы увидеть его безумный взгляд, приоткрытые губы, услышать громче тяжелое дыхание. Как будто только что пробежал километр. А мы ведь только начали…
Смазываю пальцы слюной – эх, надо запастись на следующий раз смазкой – медленно поглаживаю кончиками анус. Проникаю – все так же медленно – одним пальцем внутрь. А ему, похоже, не так уж и больно, раз уж он сам практически насаживается… Без промедления ввожу второй, растягиваю… Стонет. Так сладко…
Нахожу пальцами простату, заставляя негромко вскрикнуть, вцепиться пальцами в мои плечи. Больно же, черт… Надо заставить его подстричь ногти…
-Хватит… пальцами… - шепчет.
Улыбаюсь. Какой, однако, нетерпеливый…
Вытаскиваю пальцы, приставляю к резко сжавшемуся колечку мышц член. Подается в мою сторону, но я отодвигаюсь, не даю. Хочу… потянуть… насладиться моментом…
Вхожу немного, совсем чуть-чуть. По его телу пробегает сладкая дрожь, наши стоны сливаются в один долгий звук. Глубже… но по-прежнему медленно… Нахожу его руку, сцепляю пальцы, сжимаю… Начинаю медленно двигаться… Слишком медленно… он… такой горячий, узкий, сладкий… мрр… Не выдерживаю долго. Начинаю двигаться быстрее, быстрее, быстрее… Он подмахивает мне, как никто и никогда… Кладу руку на его… бьет по запястью… ну, как хочешь… Увеличиваю темп, хотя кажется, что быстрее уже нельзя… Разум куда-то уплывает.. И остаются только эти движения… быстрые… резкие… в странном рваном ритме… и тяжелой дыхание… и стоны в унисон… и наши сцепленные пальцы… и взгляд – глаза в глаза…
Кончаем одновременно, одновременно же вскрикнув… Да, наши гости не могли не услышать… а я уже совсем забыл о них…
Наклоняюсь, целую солоноватые губы. Губами чувствую его улыбку. Отстраняюсь, касаюсь лбом его лба, шепчу:
-Ты чудо…
Улыбается еще шире, подмигивает:
-Я знаю…
А на кровать уже карабкается наш котенок и мяукает, словно говоря: «А как же я?». Не выдержав, облегченно смеемся. Выхожу из Руматы, ложусь рядом, не отпуская пальцев, но чуть ослабив хватку. Так хочется сказать ему… но страшно… а вдруг… он не сможет сказать тоже самое в ответ?
Встряхиваю головой, пытаясь отогнать ненужные сейчас мысли. Поворачиваюсь на бок, оказываюсь лицом к лицу с Руматой. А между нами – маленький комочек рыжей шерсти. И опять урчит. Мы одновременно тянемся почесать его за ушком, наши пальцы сталкиваются… Сжимаю его руку в своей руке. Закрываю глаза. Сейчас я хочу забыть о том, что он мне, по сути, никто, что я не имею никакого права быть рядом с ним…
Приоткрываю один глаз. Кажется, он спит. Нежно чмокаю его в нос и шепчу, пусть он и не слышит:
-Знаешь, чудо, а я, кажется, в тебя влюбился…

URL

28.11.2009 в 20:20

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Румата.
-Знаешь, чудо, а я, кажется, в тебя влюбился… - я хотел проснуться и ответить Скотту взаимностью, но… Прошедший день был несколько перенасыщен событиями, поэтому сознание благополучно откланялось и упорхнуло в неведомые дали сновидений. И благо, мой папочка соизволил не беспокоить нас нравоучениями до самого утра…
Разбудил меня мой любимый урод нежным поцелуем в нос и намеком на страстное продолжение. Угу… Кто бы нам это позволил…
- Румата, - голос отца было сложно спутать с каким-либо другим – столько в нем было холода и презрения. Причем, ко всем вокруг, независимо от их положения в обществе и заслуг, - жду тебя через десять минут на кухне.
По всем правилам мне полагалось встать на вытяжку (и не важно, что из одежды на мне был только Скотт), отвесить коротки поклон и выдать что-нибудь вроде «Не соблаговолите ли вы, достопочтимый отец, отсрочить время моего прибытия на несколько минут ввиду моего несколько недостойного джентельмена вида». Но я, как некультурное быдло, предпочел широко зевнуть и торжественно пообещать, указывая пальцем на Скотта:
- Если он меня не затрахает до смерти, то часа через два подойду.
Мда… Не быть мне английским лордом. Не быть…
- Ру, - я поморщился от этого дурацкого прозвища и из вредности увернулся от поцелуя. Пока мне не вернут мое полное имя – никаких лобзаний! – Может, расскажешь, что у вас с отцом произошло?
- Ничего существенного. Просто я предпочитаю его ненавидеть.
- ???
- Этот человек бросил беременную женщину подыхать от голода и одиночества, а сам радостно свалил в Англию жениться на какой-то там ляди. Потом ему, видите ли, захотелось наследников. И он приперся к нам. Заявил матери, что забирает меня, бросил ей в лицо пачку денег и пообещал выплачивать столько же ежемесячно. За то, что она была суррогатной матерью, - на лице Скотта отражалось почти забавная гримаса изумления. Вот только смеяться не хотелось совершенно. – Я тогда вылил на него горячий кофе. Потому и ненавижу этот напиток, что он ассоциируется у меня с отцом…
- Неужели твой отец даже прощения не попросил?
- Ты его не знаешь, солнц. Лорд Рафаэль Эсторский всегда прав. Хотя… Я, наверное, должен быть ему благодарен за то, что он вытащил меня из притона пару лет назад…
Мне на грудь, урча, как сломанный холодильник, взобрался котенок и улегся там, победно глядя на старшего тезку. А Скотт только задумчиво покусывал губу… Точно! Я же хотел сказать ему! Но меня опередили:
- И что ты будешь делать?
- Быть достойным сыном своего отца, - по-моему, парень испугался моего оскала. – То есть холодной, черствой, но абсолютно совершенной скотиной… Кстати, тебе лучше выйти. Хочу сделать сюрприз.
Едва за Скоттом с тезкой на руках захлопнулась дверь спальни, а с кухни раздались голоса, я ринулся к шкафу, матерясь про себя за то, что пожертвовал сном во имя секса. Хотя, надо признать, умопомрачительного, невероятного и сногсшибательного действа, которое хотелось повторять снова и снова… Так. Забыли.
Передо мной стояли проблема и шкаф с одеждой. «На мосту стояли трое: он, она и у него»… Мда…
Когда я вошел на кухню, то едва удержался от довольной улыбки на реакцию Скотта: парень выронил из рук кружку с кофе, которое полилось ему на ноги, но проигнорировал это неудобство, оглядывая меня с ног до головы. Как должен выглядеть сын лорда? Правильно. На мне же была облегающая рубашка с глубоким узким вырезом на груди из дымчато-серого шелка, слегка зауженные темно-серые брюки. Я убил двадцать минут, чтобы создать на голове творческий беспорядок и уложить волосы так, чтобы те слегка прикрывали глаза. Капелька гигиенической помады на губы для блеска и… Маленький штришок, сделавший этот образ любимым не только у моих поклонниц: небольшая подвеска в виде лепестка лилии с тремя каплями-сапфирами на нем. Подарок мамы на шестнадцатилетие. Мне не хотелось даже думать, сколько она копила на это чудо, равно как и не хотелось думать, чем я ей отплатил в итоге…
И тем не менее, в моем облике теперь выделялись только сама подвеска и глаза, от чего барышни почему-то приходили в буйный восторг. Будь у меня время и косметика, можно было бы добиться большего эффекта, но… Скотту и этого хватило. А вот отцу, как всегда, было, что сказать:
- Доброе утро. Сын, - это у лорда называлось «проявлять тепло и заботу» все согрелись и разомлели от ласк? Ответ должен был быть столь же сдержанным и холодным. Вот только… Я не был настроен на длительные словесные игры, потому коротко кивнул, присаживаясь на стул:
- Отец.
- Я хотел бы сегодня посетить банк и нотариуса, дабы заверить у него ваш в Сильвией контракт.
- Что же, не вижу причин препятствовать тебе в этом.
- Ты едешь с нами.
- Сожалею, мистер Эсторский, но это невозможно по ряду объективных причин.
- Могу я услышать их?
- Естественно.
- Итак?
- Не хочу.
- Что?
- Я. Не. Хочу. Иметь с тобой вообще что бы то ни было общее. Ты сломал жизнь моей матери, а теперь намерен отравить существование нам троим: мне, Сильвии и Скотту. Я не желаю участвовать в этом.
- Ты обязан, Румата. Как мой наследник и благородный джентельмен.
- Иди на хуй.
И все это спокойными, размеренными голосами, без малейшего признака эмоций и душевных переживаний. Я уже собрался уйти, когда отец заговорил снова:
- На счет испорченной жизни твоей матери, сын, - я замер, ожидая удара в спину. Лорд не умел обманывать ожиданий врагов. – Тебе напомнить, по какой причине ты не смог появиться на ее похоронах?
Глаза жгли злые слезы, но разрыдаться перед гордым собой родителем значило бы принять поражение. Поэтому я только вскинул подбородок, не давая влаге скатиться по щекам, и покинул кухню, бросив напоследок:
- По крайней мере, мне хватило смелости признать свои ошибки.
Да уж… Диван жалобно скрипнул, когда я рухнул на него всем своим весом и остервенело потер ладонями лицо, пытаясь стереть с него маску аристократа. Спор с отцом был проигран по всем статьям. Мне не хватило ни выдержки, ни знаний. Благо, Сильвия со Скоттом не вмешивались в нашу перепалку… Хотя мне очень не хватало поддержки парня…
- Мяу! – рыжий комок радостно взгромоздился мне на грудь и принялся вылизывать шершавым язычком все лицо. Доставалось в основном губам, от чего их очень скоро начало саднить, но… Мне стало легче от ласки этого крохи.
- Знал бы я, что ты такое чудо – сутками сидел бы у подъезда в ожидании тебя, - я поднял котенка над собой и заглянул в возмущенно нахмурившуюся мордашку. – Как же я люблю вас обоих…
- Мы тоже тебя любим, - на пороге, прислоняясь к дверному косяку, стоял Скотт и серьезно разглядывал распластавшегося на диване меня.
- Не думаю, что это лучший для тебя выбор.
Парень с гнусной ухмылкой подошел ближе и буквально вжал собой в мягкую обивку, шепча на ухо:
- Уже поздно что-либо менять…
И как всегда, от его прикосновений по моим венам потекла быстрее кровь, разнося по телу жаркое возбуждение. Где-то в районе желудка вновь стала закручиваться спираль желания, кожа просто молила о прикосновении. Скотт очень быстро нашел ключик ко мне, заводя одним своим присутствием. Поэтому я закинул одну ногу ему на талию и потянулся за поцелуем, требуя продолжения банкета… и, как ни странно, мне ответили. Котенок, недовольно фыркнув, удалился куда-то под диван, а моя рубашка уже валялась лужицей ртути на полу…
Как все прошлые разы – ни единого слова. Только дыхание, только прикосновения. Всю прошлую жизнь секс был для меня чем-то вроде расслабляющего массажа после трудового дня, но с появлением Скотта превратился в ежесекундную потребность, манию, наркотик. Я хотел касаться своего парня, целовать его, ощущать на себе его тяжесть… но больше всего хотел видеть, чувствовать, знать, что Скотт всегда будет рядом.
Скотт… Хм… Почему я решил, что шотландцы рыжие? У них же килты – национальная особенность? Неуместность мысли была столь очевидна, что возбуждение ускользнуло, уступив власть маленькой гнусной мыслишке под кодовым названием «Сделай папе гадость». И пока парень выцеловывал мой торс, план радостно сформировался… Осталось только уговорить главное действующее лицо в этом бреде:
- Любимый, - когда надо, я умею мурлыкать похлеще рыжего Скотта. – Ты же пойдешь со мной на репетицию сегодня?
По-моему, он не ожидал от меня такого подвоха прямо посреди действа. По крайней мере, глаза распахнул во вполне натуральном изумлении. Привыкай… Сладкий…
- Так как?
- Что. Ты. Задумал? – нахмурилось мое личное проклятье, от чего губы растянулись в абсолютно дебильной улыбке.

URL

28.11.2009 в 20:20

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

- Должен же ты знать, с кем работает твой любимый мужчина… - кажется, мне не поверили. Ну точно, иначе, с чего бы Скотту срочно слазить с меня и пересаживаться в стоящее неподалеку кресло? Лааадно… Как там меня уговаривали сделать то, что делать очень не хотелось мои любовницы? – И потом… я расплачусь заранее…
Парень был в шоке. Или культурно претворялся. Зато не дергался, когда я, опустившись перед креслом на колени, потянулся к его ширинке. Мда… На себе расстегивать определенно легче… Стоило мне коварно залезть пальцами в расстегнутую ширинку, поглаживая напряженный ствол, как Скотт судорожно вцепился руками в подлокотники и шире расставил ноги. Ой, как мило-то…
Нууу… Что сказать? Я, конечно, видел мужские пенисы раньше, но вот с перспективой взять в рот как-то ни разу не рассматривал. А интересная, блин, конструкция. Только не очень аппетитная… Пришлось, пересилив себя, осторожно лизнуть головку и… Хм. Ну ладно, не отравлен, значит, сойдет. Общаясь в балетных кругах, понимаешь важность вращений, а имея богатый опыт секса с разной степени развращенности барышнями, понимаешь, что вращения важны не только на сцене. Я сначала осторожно, но постепенно увлекаясь процессом, принялся посасывать член Скотта. А тот уже только что не стонал. Кстати, почему?
Решив срочно исправить положение, я приспособил к действию и свои руки, лаская яички парня, внутреннюю сторону бедер. В какой-то момент Скотт оторвал-таки руку от кресла и, вцепившись пальцами в мои волосы, практически насадил на себя… Черт. Я ж чуть не задохнулся! Благо, хоть руками в истерике размахивать не начал, а только пару раз сглотнул, сдерживая рвотный рефлекс… Мррр… Так вот, что надо было сделать, чтобы он застонал!
Дальше я издевался над Скоттом, отстраняясь именно в тот момент, когда он уже был на грани, от чего стоны звучали еще громче. Но коварный балерун только с улыбочкой прикусывал кожу на внутренней стороне бедер, обжигал дыханием напряженную плоть… блин, я – гений!
Был. До тех пор, пока меня не повалили на ковер и не совершили акт типа насилия. Почему «типа»? ну… Я был весьма не против.
Короче, на работу мы опоздали (точнее, я опоздал) и вылетели из квартиры, сметя в сторону Сильвию с папочкой. Гы… Настроение было просто превосходным, а предвкушение маленькой пакости поднимало его просто в заоблачные дали.
- Вау! Румата… - Рик с восторгом разглядывал мнущегося на входе в раздевалку Скотта. – Ради такого парня я бы тоже ориентацию сменил…
- Рик… Ты и так гей…
- Да? Я и забыл…
В общем, стандартный рабочий бред. Угу. Если бы мы еще так не ржали. Обряжая моего парня в балетное трико, потому как балетмейстер сказал, что в зал допускаются только танцоры. Но какая же у него задница!!! У Скотта, а не у балетмейстера… Хотя и у него тоже… Профессия такая.
Следующие восемь часов мы валялись от смеха, глядя на пытавшегося выполнить па брюнета. Мда… Корова на льду – просто прима-балерина. Зато сам парень явно получил удовольствие, наблюдая за отработкой нашего с Джестером парного танца, где у меня была женская партия. Поддержки, плие, пуэте… Я даже ресничками умудрялся хлопать и экзальтированно прикладывать ко лбу ручку. А потом…
Потом мы стали собираться домой, и я ловко успел сунуть нос в костюмерную, выудив из груды вещей ту, которую нужно. Ну что, даешь войну шотландцев простив англичан?
Уже дома, пока папа с Сильвией где-то блуждали, Скотт пытался вразумить меня:
- Ты с ума сошел? Это же бред!
- Зато весело!
- Почему я?
- У тебя задница красивая! (тут я не соврал ни капельки)
- У тебя тоже!
- Спасибо…
- Руууу!!!
Короче, он согласился. И к моменту возвращения неугодных гостей гордо дефилировал по моей квартире в шотландском килте. ТОЛЬКО в шотландском килте… Мррр…
- Здравствуй, папочка, - нахально улыбнулся я сапфировым глазам отца, запуская руку под клетчатую ткань на бедрах моего любовника. Где-то у входа кулем рухнула в обморок Сильвия… Какая прелесть…

URL

28.11.2009 в 20:21

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Скотти
Какой ужас… Какой ужас… Какой ужас! Скажите мне, что я сплю! Что все это просто страшный сон, кошмар, что угодно, только не реальность! Но это была реальность. Причем ну очень суровая…
Прыгать-бегать по зале во всех этих ужасных па было невыносимо. Я устал буквально через десять минут… ну, ладно, через пару минут. А еще все эти плие. А еще это: «Улыбайся! Улыбайся!»… Невыносимо. Через десять секунд этой пытки я готов был уже прикончить Румату… Но не прикончил. Уголовная ответственность, сами понимаете.
Но вот когда начал танцевать он…. Я смотрел, не в силах оторваться, вполуха слушая пояснения еще одного танцора. Плие, поддержки, пуэте… Потрясающе. Восхитительно, поразительно, изумительно. Необыкновенно, волшебно… Чарующе.
Я бы никогда так не смог. После тех минут, когда я пытался выполнить балетные па, я понимал это особенно отчетливо. Я мог только наблюдать. Наблюдать за тем, как танцует Румата. С другим. И, хотя я прекрасно понимал, что этот другой – всего лишь партнер… Я все равно ревновал. С каждой секундой – все сильнее.
А потом все это превратилось в сущий кошмар. Когда, уже дома, Румата уболтал меня надеть килт. Средней такой длины, до колена. В положенный узор из клеток и полос. С положенным вырезом сзади. Довольно откровенным вырезом, на который Ру так пялился… Так пялился, что его хотелось завалить прямо там, посреди прихожей, на глазах у его отца, пытавшегося сохранить спокойствие при виде меня сексуального.
-Добрый вечер, - натянуто улыбнувшись, произнес я, перехватывая шаловливую ручонку Руматы.
Проигнорировав мое приветствие, лорд Эсторский снял с себя пальто, повесил его на крючок и, переступив через бесчувственное тело Сильвии, ушел в комнату для гостей. А мы остались стоять в прихожей, внимательно глядя на потерявшую сознание девушку. Поступить с ней так же, как этот так называемый лорд, мы не могли. А потому, спустя пару минут молчания, я взял ее на руки и потащил в гостиную. Румата отправился за нашатырем – надо же было приводить обморочную в чувство.
Пришла в себя она неожиданно быстро. Стоило поднести к ее курносому носику ватку, смоченную нашатырем, как глазки ее распахнулись, она поморщилась и вежливо – ну чистой воды леди! – попросила убрать от нее «эту гадость» куда подальше. Ватка была отложена в сторону. И тут повисла неожиданно напряженная пауза.
До этого момента нам не удавалось остаться с Сильвией наедине – рядом с ней всегда был отец Руматы. И тут обнаружилось, что нам совершенно не о чем говорить. Мы были из слишком разных миров. Она – английская леди. И мы – американские (по месту жительства, а не рождения) парни. Что могло быть между нами общего? Между нами, воспитанными в столь разных условиях? Ни-че-го. И в тот момент это ничего чувствовалось особенно остро.
-Хм… Ну, привет, - я старался, чтобы моя улыбка выглядела более-менее искренне.
И она неожиданно улыбнулась. Отвела взгляд, убрала за ухо лезущую в глаза прядку, посмотрела на меня снова. Улыбнулась чуть шире. И протянула руку для рукопожатия:
-Мы так и не познакомились нормально. Меня зовут Сильвия.
На этот раз моя улыбка была искренна. Было в этой девушке что-то интересное. Изюминка в ней была. И сейчас, когда присутствие лорда не мешало ей говорить то, что хотелось, это изюминка наконец-то стала видна.
-Скотт Лермонт, - я пожал протянутую руку.
Рука Сильвии оказалась приятной на ощупь: сухой и теплой, и гладкой. Девушка начинала нравится мне все больше.
Она протянула руку Румате. Но тот, проявив чисто наследственную недоброжелательность и отсутствие манер, проигнорировал ее. Только буркнул:
-Эсторский-младший.
Я долго не отрывал взгляд от Руматы. Дольше, чем позволяли приличия. Хотя – какие уж там приличия?! Сильвия не сводила с нас двоих своего любопытного взора. Но на нее было, честно говоря, наплевать.
Я притянул танцора к себе – тот отчаянно сопротивлялся – легко чмокнул в нос и прошептал в губы, еле слышно:
-Не ревнуй.
Отстранившись, я как мог мило улыбнулся англичанке. Та, хлопая ресницами, переводила взгляд с меня на Ру и обратно. Наконец, она удовлетворенно кивнула и, улыбнувшись, провозгласила:
-Вы идеальная пара. И было бы подло пытаться такую пару разрушить. Я и не собираюсь.
Она встала с дивана, оказавшись стоящей прямо вплотную к креслу, в котором сидел наш балерун. Он, запрокинув голову, смотрел на девушку, которая менялась прямо на глазах. А она неожиданно подмигнула ему и вновь протянула руку для рукопожатия:
-Сильвия Стюарт.
И он ответил на рукопожатие, представившись во второй раз:
-Румата, мать его, Эсторский.
Ох, бля, ну как же это мило! Я прямо прослезился! А теперь…
-Ну, вот, все перемирились, осчастливили друг друга, так сказать, началом доброй и светлой дружбы, а теперь я пойду переоденусь, и мы….
-НЕТ!
А эти двое могут быть дружными, если захотят… Вон, уже хором на меня кричат. Почему мне кажется, что я как бы серьезно попал? Эти двое, кажется, два сапога пара… Ууу…
-Нет, ну, а что? Мне так теперь весь день ходить?!
Румата как-то подозрительно улыбнулся. Встал с кресла, мягкой кошачьей походкой подошел ко мне, пристроился на моих коленях… Зарождающееся возбуждение дало о себе знать, я смущенно посмотрел на стоящую неподалеку девушку. Та улыбнулась неожиданно хитрой улыбкой и, подмигнув мне, проговорила:
-Ну, не буду вам мешать…
Моя последняя надежда на спасение скрылась за дверью гостиной. И мы с Руматой остались одни. В гостиной. На кресле. А на мне – один килт. А Ру – у меня на коленях. И это, черт возьми, возбуждает больше чем все просмотренные мною за мою жизнь порнофильмы вместе взятые!
Что было потом? Ну, а что могло быть? Потом были поцелуи – сначала нежные, потом страстные, жадные, ненасытные. Были ладони на моей груди, скользящие все ниже и ниже. Были пальцы, теребящие темные соски. Были зубы, кусающие шею и плечи. Был язык, зализывающий укусы. Были колени, сжимающие бедра. Был чужой стоящий член, трущийся о мой живот. Были шумные вздохи, были долгие стоны, были резкие вскрики.

URL

28.11.2009 в 20:21

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Были размеренные, ритмичные движения. Были пальцы, цепляющиеся за плечи, были ногти, оставляющие неглубокие царапины на спине. Была дрожь по телу, необычайно долгий стон. И мы кончили одновременно.
Некоторое время мы так и сидели в кресле: Румата в одной кофте и полностью обнаженный я. Он продолжал сидеть у меня на коленях, положив голову мне на плечо. В какой-то момент мне показалось, что он уснул, но когда я хотел переложить его на диван, то он тут же открыл глаза, спросил… И мы продолжили сидеть в кресле. Тихо дыша, прислушиваясь к сердцебиению, которое вдруг стало одно на двоих.
-Я люблю тебя, - прошептал я, зарываясь носом в светло-каштановые волосы.
Я не уверен, сказал ли он это на самом деле или мне показалось. Но мне ужасно хочется верить, что он все-таки действительно прошептал в ответ:
-Я тоже…

Тем вечером мы так и не добрались до спальни, а потому утро мы встретили лежа в объятьях друг друга на слишком мягком, пожалуй, диване. За окном еще было темно, солнце только начинало подниматься над горизонтом. Часовая стрелка настенных часов показывала половину восьмого. А это значило, что мне пора вставать и готовить эксклюзивный чай для Руматы. Чай, рецепт которого я вычитал недавно во всемогущем интернете.
Выскользнув из объятий Руматы и при этом чудом не разбудив его, я завернулся в треклятый килт и прошлепал на кухню. И с удивлением обнаружил там Сильвию. Она сидела на стуле в уголке, глядя в окно, и попивала свой чай. От чая пахло целым букетом ароматов. И я понял, кто может помочь мне приготовить чай для Ру. Но только для начала надо было убрать это печальное выражение с ее лица.
-С добрым утром, сестричка! – провозгласил я, садясь напротив.
-С чего это я стала сестричкой? – поинтересовалась она.
-Ну, как, с чего! Ты моя сестра по несчастью. Мы оба любим Эсторского!
Я говорил это наугад. И неожиданно попал, как говориться, в яблочко. Девушка поперхнулась – пришлось стучать ее по спине, - и, краснея, спросила:
-Как ты узнал?
Пришлось врать про интуицию – не рассказывать же ей про мой как бы секретный метод научного тыка! И, вешая на очаровательные девичьи ушки лапшу, соображать, в какого Эсторского она влюблена, и что с этим можно было сделать.
По всем признакам Румату она не любила. Да они только вчера друг к другу симпатией прониклись! И то – только благодаря мне. Ах, какой я молодец…
Короче, вариантов не оставалось. Эта очаровательная английская леди с вполне себе человеческим мировоззрением была влюблена в Эсторского-старшего – ужас, я даже не знаю имени отца моей будущей жены! – этого самовлюбленного, бесчувственного, равнодушного ко всему…
-Слушай… Но как можно любить такого… хм… ну, такого?! – не выдержав, спросил я.
Она только пожала плечами.
-Не знаю. Но, видимо, можно.
И улыбнулась так мило, так… беззащитно, что ли. Что мне тут же захотелось поднять лорда с постели и ткнуть носом в чувства этой очаровательной девушке. Да если бы в меня была влюблена такая умная, красивая, оригинальная девушка… и если бы я был гетеросексуалом, конечно, я бы на ней вмиг женился! А этот… эх… Напрашивался вывод: все Эсторские активно сопротивляются нормальным человеческим чувствам. Ну, сына мы уже покорили… И папашку покорим!
Но для начала…
-Слушай, давай сделку!
-Сделку? – она, кажется, искренне удивилась.
-Ага, - я энергично кивнул. – Я помогу тебе очаровать папашку моего пёсика, - я хихикнул, представив себе реакцию Ру на это новое прозвище, - но взамен ты научишь меня готовить вкусный и полезный травяной чай!
Сильвия думала буквально долю секунды. А затем, решительно отставив в сторону кружку, встала со стула.
-А давай!
Потом были минуты сущего ада. Я тщетно пытался запомнить названия всех этих жутких травок, нещадно пихаемых Сильвией в заварник. А потом еще долгие минуты ожидания – когда заварится. Но хуже всего было, когда я принес этот чай Румате. Разбудил, поставил поднос перед носом. Он послушно взял чашку, осторожно отхлебнул… и замер. И это было реально страшно. А вдруг я гадость какую-то приготовил?!
-Ты правда сам это готовил?
-Да, - осторожно ответил я.
-Ну, что я могу сказать… - он запрокинул голову, чтобы посмотреть на меня, стоящего, что называется, «над душой». – Ты очень быстро учишься.
Фух… Получилось! Ура, товарищи! ПОЛУЧИЛОСЬ!
Донельзя радостный, я чмокнул Румату в щечку, напомнил ему о том, что вот-вот начнется репетиция и упорхнул к Сильвии. Расцеловав девушку в обе щеки – она, бедная, подумала, что я сошел с ума и сменил ориентацию – я заявил:
-Как только Эсторксий-младший сваливает на репетицию, мы отправляемся по магазинам! Только, чур, платишь ты!
Изумленная, она смогла только кивнуть. Я подмигнул ей в ответ и свалил в прихожую – надо было же чмокнуть пупсика на прощание! Ну, я и чмокнул. Чмок получился долгим…
Когда мы оторвались друг от друга, то обнаружили что за нами, явно уже давно, наблюдает Эсторский-старший. Улыбнувшись ему по возможности приветливо, я буквально вытолкал Ру за дверь. И только потом произнес самую настоящую наглость:
-Нечего завидовать молодым! Лучше найдите себе девушку!
Лорд стерпел. Не накричал, не сказал ничего. Выслушал, кивнул и отправился на кухню. Столкнулся в дверях с Сильвией – та вытянулась по струнке. Поприветствовал ее кивком, пропустил в прихожую. Девушка тут же бросилась ко мне. И взгляд у нее при этом был такой… прямо умоляющий…
-Так, ты пока переоденься, подожди, пока я приму утренний душ и переоденусь. А потом я покажу тебе настоящий шопинг! Кстати, у тебя деньги есть? Сколько?
Когда она сказала – сколько – я чуть не грохнулся в обморок. И ответив, что такого нам лет на десять непрерывного шопинга хватит, скрылся за дверью ванной. Чтобы через пятнадцать минут выйти, что называется, во всеоружии и при параде.
Мы, наверное, очень странно выглядели вместе. Эдакий рубаха-парень в рванных джинсах и кожаной куртке и мисс элегантность на каблучках и дорогом пальто. Ну, что ж поделаешь… Зато мы точно запомнились продавщицам всех магазинов! А что? Такая странная парочка была… Девушка все время тянулась к деловым костюмам и элегантным платьям, а парень силком тащил ее к ярким кофточкам, которые были ей явно к лицу, к мини-юбкам, джинсам и туфлям на «вот такенных шпильках». И парикмахерша тоже нас не скоро забудет…
В общем, в итоге нашей совместной прогулки по центру города, мы получили взамен истинной английской леди самую настоящую яркую американскую девушку, умеющую следить за собой. Из ее стрижки каре была сделана прекрасная ассиметрия, тусклая блондинистость была заменена интересным рыжеватым оттенком. Деловым костюмам на смену пришли обтягивающие кофточки самых разных цветов и фасонов и обтягивающие стройные ноги джинсики. Ну, а взамен туфлям на невысоком каблуке… Шпильки рулят! Эх, а из меня получился бы неплохой стилист… Тем более, что Сильвии новый имидж явно понравился.
Дома она долго вертелась перед зеркалом, примеряя свои наряды. Благо кроме нас в квартире никого не было. Ну, и слава богу. Мы неплохо повеселились вдвоем. Посмотрели мультики про Микки-Мауса, устроили бой подушками, испекли вкуснейшие булочки… А еще нашли музыкальный канал, включили громкость чуть ли не на полную мощность и устроили настоящую дискотеку… Это было шикарно!
Из-за нашей дискотеки последняя порция булочек слегка подгорела, но вкусноты своей, слава богу, не утратила. Мы как раз достали противень с этой самой последней порцией, когда услышали, как поворачивается ключ в замочной скважине входной двери. Я выглянул в прихожую первым. Удовлетворенно кивнул, поманил Сильвию в рваных голубых джинсах и обтягивающей серой футболке в прихожую. Она буквально продефилировала к нам.
Мизансцена.
Оба Эсторских – одним ударом!

URL

28.11.2009 в 20:22

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Румата
Она оказалась даже не воблой, как грезилось мне в ночных кошмарах. Сильвия… Хм… Не будь в моей жизни Скотта, я бы с радостью женился на этой девушке, даже папаше сказал бы спасибо. Вот только… За пару дней все изменилось.
На репетиции парни меня просто затискали, расспрашивая о «очаровательном брюнете», который посетил нас вчера. Куча восторгов и дружное поздравление от Джестера с Риком… А у меня кошки на душе скребли, особенно после вчерашнего разговора на кухне. Ведь отец оказался прав, и моя жизнь была далека от идеала, да и будущее не предвещало ничего хорошего. В общем, если подвести итог моим размышлениям, то я начал сомневаться в правильности своего выбора… и даже был готов в кои-то веки послушаться отца. Ведь и правда, что ждало меня лет через двадцать? Убогая зарплата учителя танцев в какой-нибудь захудалой школе, полуголодное существование и… одиночество. По Скотту было видно, что он привык жить одним днем, причем, желательно, сыто и обеспечено. Я же не мог гарантировать ему ни денег, ни даже постоянного жилья. Кто знает, как сложится моя жизнь? Придется продать свою квартиру в хорошем районе, сдать в ломбард все имевшиеся в наличии драгоценности. Разве остался бы со мной при таких условиях Скотт? Согласился бы я сам на такое будущее для него?
- Румата… - у подъезда моего дома стоял отец, словно не решался войти в квартиру. Ага, пять раз. Чтобы великолепный лорд Эсторский стеснялся? Да никогда! Что же тогда заставило его торчать на улице? – Надо поговорить.
- Нам есть о чем?
- Есть, - как всегда, он был холоден и равнодушен… Как актер, готовящийся к выходу на сцену. – Что же ты творишь с собой?
- Я? Живу. Уж прости, папа, как умею, - по моим губам зазмеилась злая усмешка. Потому что… потому что я не привык видеть лорда таким… человечным.
- Ты в серьез считаешь это, - он махнул рукой, обрисовывая этим жестом вообще весь мир, - жизнью?
- А что не так? У меня есть дом, работа, любимый человек.
- Мужчина.
- Хм… Судя по твоей биографии, с женщинами тоже часто не все бывает гладко.
- Я желаю тебе счастья.
И вот тут-то меня прорвало. Казалось, все переживания и метания последних дней наконец-то вырвались наружу, сметая собой равнодушного ко всему лорда:
- Счастья? А где ты был те шестнадцать лет, что мать корячилась на трех работах, чтобы прокормить меня? Где ты был, когда она умирала, а я блевал в клинике для наркоманов? Что, не желал связываться с отребьем? А стоило всему закончиться – ты тут как тут, великолепный и прекрасный маг и чародей, способный одним кивком головы превратить мою жизнь в сказку… Я не хочу тебя видеть и искренне сожалею, что меня угораздило родиться твоим сыном.
Я хотел было пройти мимо него в подъезд и добраться уже до кресла, в котором любил предаваться депрессии и плохому настроению за чашечкой чая, но отец остановил меня и… обнял? Не понял…
- Зато я горжусь тобой, сын, - челюсть отвалилась и вполне самостоятельно уползла куда-то за клумбу.
- Ээээ… Это чего?
- Ты сумел стать настоящим мужчиной, - вот с этим утверждением я бы поспорил! – и построить свою жизнь самостоятельно. Не без изъянов, конечно, - он, блин… Мой отец улыбался? Я осторожно ущипнул себя пару раз, чтобы убедиться в реальности происходящего, и тут же подозрительно посмотрел на Эсторского.
- Хм… Это было сказано, чтобы я передумал и женился-таки на твоей этой Стеле?
- Сильвии, - не, все в порядке. Передо мной вновь стоял бесчувственный истукан лорд, словно и не было тех объятий, а сердце наконец-то забилось спокойнее. – Я по-прежнему настаиваю на вашей свадьбе, хотя и не буду против, если с вами станет жить этот твой… - снова неопределенный жест рукой, должный обозначать Скотта, - друг. Но помни, что я только порадуюсь, когда он бросит тебя.
- Тьфу… Вот спасибо, - нет, некоторые вещи никогда не меняются. Папочка решил разыграть любовь и раскаяние только ради достижения собственных целей. Как банально! – Сам разберусь, кого любить и с кем жить.
- Сын. Сильвия прекрасная девушка: умная, образованная, с прекрасными манерами…
- Так сам и женись на ней, раз она такая совершенная! – я развернулся, чтобы вступить в новую схватку с отцом и успел заметить, как в глубине сапфировых глаз мелькнул… испуг? Тааак… Это уже интереснее…
- Это невозможно, - покачал головой лорд. – Я не желаю больше жить с женщиной, которая меня не любит.
- Ну да, а мне это доставит кучу удовольствия.
В лифт мы входили молча и оба с недовольными минами на лице. В зеркальной поверхности стены я пытался отыскать сходства между нами… Глаза. Первое, на что обращали внимание посторонние, наследный признак, мать его. Пожалуй, нос… Подбородок… А еще, как я знал, у обоих была линия из пяти родинок, проходящая строго вдоль позвоночника… Хм… Короче, ничего хорошего.
А за дверями моей квартиры нас ждал сюрприз… Нет, довольный и радостный неизвестно от чего Скотт – зрелище уже привычное и даже несколько родное, а вот вышедшая за ним красотка. Вау! Я невольно мурлыкнул, мгновенно заценив длинные стройные ножки в джинсах, высокую грудь, тонкую талию… и шокировано посмотрел на издавшего точь-в-точь такой же звук отца. Да ладно? Он до сих пор интересуется женщинами? Лорд понял, что пропалился, и принялся уже откровенно нагло рассматривать барышню, пока до него не дошло. Говоря откровенно, я тоже не сразу узнал Сильвию с новой прической и довольно смелым макияжем (хотя, конечно, основное внимание уделил охрененной фигурке моей невесты!), но вот издавать глухое рычание ни за что бы не стал… Стоп! Папа рычал? Ну точно! Лорд Эсторский пристально разглядывал улыбавшуюся ему во все тридцать два зуба Сильвию и издавал тихий рык голодного льва. Чего это с ним? С силой сжатые челюсти, прищуренные глаза, будь у него хвост, он бы мотался из стороны в сторону в плохо сдерживаемом бешенстве… Мнэээ… Что я пропустил?
- Я надеюсь, - все-таки процедил сквозь зубы папаша, проходя мимо ошарашенных Сильвии со Скоттом в свою комнату, - что завтра вы будете выглядеть подобающим леди образом, а не как привокзальная шлюха!
Отец сказал слово «шлюха»? мама… Он точно разозлился… Даже когда я на него горячий кофе выливал, он не матерился, а тут… Так, надо было срочно прояснить ситуацию!
Утащив парочку на кухню, я плотно прикрыл дверь и развернулся, разглядывая этих голубков (да, я ревновал!). И если Скотт недоуменно хмурился и пытался спрятать от меня глаза, то Сильвия рыдала, никого не стесняясь и размазывая тушь по щекам. Мда… А была такая красивая девушка…
- Вы ничего не хотите мне рассказать? – судя по тому, как дружно они вздрогнули, ребята заварили кашу, расхлебывать которую предстояло мне. Бля…
- Ну… - мой любовник попытался сделать честные глаза и мило улыбнулся. Ага, щас! Я уже закален общением со Скоттом-младшим! Поэтому только изогнул в отцовской манере правую бровь и прислонился к дверному косяку. – В общем, это была часть нашего плана по соблазнению твоего отца.
Охренеть…

URL

28.11.2009 в 20:22

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

- И кто его должен был соблазнять? – блин, не надо было язвить. Рыдания Сильвии только усилились, так пришлось ее поуспокаивать. – Ну что ты? Ну, подумаешь, не оценил твоего вида какой-то старый брюзга… Мне вот очень понравилось.
- Правда? – девушка с надеждой подняла на меня извазюканные в косметике глаза… брр… Ужас.
- Конечно! – я расплылся в самой милой из своих улыбок и вместе со Скоттом принялся перечислять.- Сразу стало видно, насколько у тебя великолепные ноги…
- Какая красивая грудь…
- Огромные глубокие глаза…
- Изящная длинная шея…
- Тонкая талия…
- Сексуальные губы…
- Милый носик…
- Аристократичные руки…
В общем, на утешение девицы мы потратили минут десять, после чего она снова ударилась в рев:
- Но почему тогда ему не понравилоооось??? – блять…
Я припомнил выражение папочкиного лица при виде Сильвии, его взгляд и широко усмехнулся:
- Дело в том, что ему понравилось, - на меня посмотрели, как на идиота. Сами такие… - Ну ты сама подумай, как бы это выглядело, если бы он стал ухаживать за невестой собственного сына на глазах у последнего? Это же противоречит всем его дурацким правилам!
- Так ему понравилось? – уф… женщины!
- Конечно! А теперь расскажите мне, с чего вы вдруг решили имидж сменить?
И они рассказали. Говорили долго и нудно, перескакивая с одного на другое, но суть я уловить сумел. Итак: эти два дебила решили соблазнить английского лорда (!!!) превращением Сильвии в красивую американскую девушку. Нет, ну нормально? Сил, конечно, хороша до безобразия, но как-то я сомневался в том, что у отца были менее шикарные любовницы. Поэтому пришлось думать самому. Итак, что мы имеем?
Одного аристократа, который явно не равнодушен к юной невесте своего сына. Непосредственно невесту сына, которая по уши влюблена в аристократа. И бедного несчастного сына, которому выть хотелось от всего этого бреда!
- Я попал в бразильский сериал… - Скотт в углу тихонько хихикнул и притянул меня к себе на колени, принимаясь поглаживать спину. Мррр… До чего же приятно… Не будь Скотт моим парнем, стоило бы соблазнить его только ради вот таких вот прикосновений… Ну и еще, естественно, секса… А кстати! – Так. Сил, а ты пробовала тупо залезть к нему в постель?
И не надо на меня так смотреть! Это же самое простое решение! Ну что? девушка покраснела и опустила глаза долу… О нет!
- Ты девственница?! – так, похоже, рявкнул я слишком громко, потому что в коридоре что-то упало. Судя по звуку, английский лорд… - Тебе сколько лет?
- Двадцать… - Сильвия, казалось, попыталась сжаться на своем стуле и исчезнуть с наших глаз долой. Ну уж нееет… такой шанс отмазаться от женитьбы!
- Просто…. Ну… Мое воспитание…
- Понятно, - я вскочил с колен явно недовольного этим фактом Скотта и потащил девушку в свою комнату. – Значит, пошли, я покажу тебе, что такое настоящий секс.
Из-за двери в коридор высунулся отец и попытался было чем-то возмутиться, но я радостно затолкнул Сильвию в спальню, хлопнув дверью перед носом заинтригованного Скотта. Тааак… Будем проводить ликбез! Я резко развернулся лицом к девушке и, игнорируя возмущенные стук мужчин в дверь (надеюсь, они там не подружатся на почве ревности?), оттеснил ее к кровати:
- Итааак…
- Не надо! – а сколько ужаса в глазах! Неужели я такой страшный? Ну и ладно.
- Надо, милая, - я достал из-под кровати ноутбук и раскрыл его перед Сильвией. – Значит, урок первый. Соблазнение…
Следующие полтора часа я рассказывал ей, как, куда и зачем надо наклоняться, прислоняться, улыбаться, демонстрировал балетные позы (мда… и этому нас учили в школе…), ставил руки… А потом настал через непосредственно секса… Я быстренько рассказал ей основы и… решил понадеяться на фантазию бывшей (хотелось бы верить) невесты.
- А теперь, Сил, - мне радостно улыбнулись, - хочешь увидеть обиженного тигра?
Такого вопроса она точно не ожидала, но все равно кивнула. Хе, я бы тоже кивнул!
- Тогда начинай стонать так страстно, как только сможешь, причем, желательно выкрикивать периодически мое имя.
- Зачем? – не поняла Сильвия.
- Тигра увидеть хочешь? Тогда стони!
Должен признать, что эта детская выходка была спровоцирована Скоттом. Я только хотел отомстить ему за то, что он не посвятил меня в свой план по совращению отца, да еще и по магазинам весь день шлялся. Короче, мы стонали. В два голоса. Правда, Сил периодически срывалась на хохот, но я успевал ее затыкать.
Из спальни мы вышли встрепанные (девушка вырывалась, когда я хотел приглушить ее смех подушкой), но до жути довольные друг другом. Вышли и наткнулись на парочку недовольных мужчин, расчленявших нас взглядами…
- Тот, что слева, - доверительно шепнул я невесте на ушко, указывая на своего любовника и заслужив тихий рык от Скотта, - и есть обещанный тигр.
- А справа? – она все-таки умница! Подхватила игру с первого раза!
- А справа – старый злобный хомячок!
Последней каплей для папы стал наш прощальный поцелуй (мы договорились заранее), и он с силой вырвал Сильвию из моих объятий, прижав к себе:
- Что вы себе позволяете? – угу. Сколько гнева… А ручки-то ну совершенно случайно скользили по животу и руке девушки!
- Ну… - я поизображал сомнения и проигнорировал злобное шипение Скотта на ухо. Я мстю и мстя моя страшна… - Она же моя невеста. Так что не вижу причин тебе злиться. Или ты против наших отношений?
Нет, возможно, отец даже что-нибудь ответил бы… Если бы к нему не прижималась очаровательная девушка с шикарной фигурой. Хехе… Я так коварен…
В итоге, меня утащили в спальню (Скотт), а Сильвию, успевшую весело помахать на прощание рукой, - на кухню (папа). Вот так и разбиваются счастливые семейные пары, гы…
- Чем вы тут занимались? – Скотт раздраженно шагал по комнате, как тигр по клетке, и тщательно осматривал ковер и мебель на предмет улик.
- Уж не тем, о чем ты, пошляк, подумал, - я осторожно подошел к любимому и преданно заглянул ему в глаза. – Я просто хотел немножко тебя позлить… Ничего не было, правда…
- Вот ты… - только и смог выговорить брюнет, потому что кое-кто (кто бы это мог быть? Хм…) заткнул ему рот поцелуем и повалил на кровать:
- Зато я умею просить прощение…

URL

28.11.2009 в 20:22

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Скотти.

Да уж, прощение Румата просить умел… Боги, как он это делал! Так сладко, нежно, а потом страстно и крышесносно, заставляя с каждой секундой хотеть себя все больше и больше…
А потом было утро, которые мы снова встретили на диване. Диван, бедняга, уже начинал поскрипывать. А мы ведь только две ночи на нем… развлекались! Как бы он не развалился ненароком… Все! Надо окончательно и бесповоротно перебираться в спальню! А то там уже постель, наверное, совсем остыла… Ей, наверное, так одиноко без нас…
Когда я проснулся, было уже около десяти. А это означало, что я, наконец, остался в квартире один. Сильвия с Руматовским папашкой ушла по каким-то эфемерным делам, Ру отправился на свою мозгодробилку-телогнулку – репетицию, то есть. А это означало, что я мог, наконец, спокойно порисовать.
Сначала я честно собирался просто чиркнуть на листе пару штришков в качестве наброска, а потом отправиться в ванную – на утренние водные процедуры. Но пара штришков неожиданно преобразовалась в пару сотен штришков: коротких и длинных, жирных и едва видимых, плавных и резких. И с каждым штришком я все более узнавал лицо человека, которого рисовал. Этим человеком, что, в принципе, неудивительно, оказался Румата. Какой же он, черт, красивый…
Оторвавшись, наконец, от «наброска», я все-таки умылся, почистил зубы, пожал руку белому другу-холодильнику… - в общем, совершил обыкновенные утренние процедуры. После чего, уже сидя за кухонным столом и попивая свежесваренный кофе, позволил серьезным думам сковать мой разум (какая страшная фраза). Думы были невеселые. Ибо мне нужен был графический планшет, которого у Руматы, конечно же, не было. А он, зараза, был нужен для серьезной работы!
Мне ничего не оставалось, кроме как достать из недр своей сумки карточку, на которую мой отец, отправлявший меня «во взрослую жизнь», положил денег «на крайний случай». Почему-то казалось, что крайний случай настал. Ведь, если я хотел быть с Руматой, я должен был так же, как и он, зарабатывать деньги. Не все же мне на его шее сидеть…
В общем, к обеду у меня был графический планшет. Не из лучших, не новейшая разработка, конечно… Но вполне себе неплохой планшетик. Скачав же в интернете прогу для работы над изображениями, позволяющую также использовать планшет, я, наконец, начал работу.
И меня понесло. Я рисовал три часа кряду, не отвлекаясь ни на что вообще. Рисовал, рисовал, рисовал. Скетчи – один за другим. Странных существ, похожих, вроде бы, на людей, но чем-то неуловимо отличающихся. Существ со странным взглядом не менее странных глаз.
На трех скетчах из пяти был изображен некий молодой человек. У него были черные, слегка вьющиеся, волосы, карие глаза и россыпь веснушек но носу и скулах. У него была печальная улыбка и симпатичные ямочки на щеках. У него была смешная шапка с помпоном, короткая куртка с меховым воротником и боты военного образца. А еще колечко в правом ухе, за которое все время «цеплялся» взгляд. Милый такой мальчик. Аппетитный…
На четвертом скетче также был изображен этот молодой человек, но уже в компании высокой – выше него – блондинки. На этом скетче он был одет в деловой костюм, смотревшийся на нем несколько нелепо. На ней же было элегантное черное платье. Маленькое черное платье…
Маленькое черное платье! Это была прекрасная идея! Это был прекрасный стиль! Одновременно женственный, откровенный и донельзя приличный! Удивительная смесь, но это – именно то, что нужно. Черт, где же моя Сильвия?!
Сильвия приползла домой в пять часов вечера. Она невероятно устала за этот день. Но я не позволил ей долго отдыхать. Отправив в душ, приготовил ей кофе, а, пока она пила, быстренько переоделся и всучил ей нормальную, по моему мнению, одежду. И, стоило ей сделать последний глоток, как я вытянул ее из-за стола и потащил на улицу, по магазинам!
Маленькое черное платье мы искали гребаный час. Потому что нигде не было ничего подходящего! Не было ничего, что можно было назвать одновременно сексуальным и скромным. А именно это ведь нам и требовалось! Чтобы чертов папаша не смог ни к чему придраться.
Но мы не зря потратили этот час. Мы нашли то, что искали. Оно было простым по фасону, без рукавов и с юбкой ровно до колена. Оно идеально подчеркивало изящную фигурку Сильвии, при этом не обладая глубоким декольте и откровенным разрезом юбки. А с умом подобранные аксессуары превратили это платье в произведение искусства.
В итоге тем вечером Эсторских – сначала младшего, а затем и старшего – встречало миловидное чудо в восхитительно простом и элегантном одновременно черном платье, на тонкой шейке которого красовалось псевдо жемчужное ожерелье. И это чудо было… великолепно!
Сначала челюсть отвисла у Руматы. С минуту он стоял на пороге, глядя на Сильвию с неподдельным восхищением. А я же стоял в сторонке, гордо улыбаясь. Моя ведь работа! Это ведь я сделал из серой мышки принцессу! И я этому ужасно рад, черт бы меня побрал!
-Сильвия… он не устоит, зуб даю!
Девушка покраснела, улыбнулась смущенно. А эта шатенистая скотина чмокнула ее в щеку! Ну, я для приличия его приревновал, утащил в гостиную и, не боясь смутить нашу очаровашку Сил, зацеловал до полусмерти. Бедняжка Румата возбудился, но я, бяка эдакая, не помог ему это возбуждение снять. Потому как именно в этот момент дверь прихожей открылась.
Мы, переглянувшись, выглянули из гостиной. Эсторский-старший, стоя в проходе, оглядел Сильвию с ног до головы, хмыкнул и отвернулся, чтобы закрыть. Девушка же стояла посреди прихожей, плохо скрывая свое волнение. Она ждала вердикта.
Мужчина обернулся. Взгляд его снова скользнул по изящной фигурке девушки. И он, черт бы его побрал, улыбнулся! Загадочной такой улыбочкой… Ну, как у Джоконды, ей-богу! И, не переставая улыбаться, сказал:
-Вы сегодня прекрасны как никогда, Сильвия.
И поцеловал ей руку! И! Он! Поцеловал! Ей! Руку!!!! Победа! Мы его сделали! Ну… почти сделали…
-Я же говорил, что он не устоит, - прошептал Румата, весело улыбаясь.
-Ну, не знаю… Он же даже в любви ей не признался…
-Еще не ночь! – Эсторский-младший распахнул двери и буквально влетел в прихожую. – Приветик! – махнул он отцу рукой.
И скрылся в спальне. Я же остался стоять в дверях гостиной, глупо улыбаясь. Потому что из моей позы было очевидно, что только что я подглядывал и подслушивал все, что происходило в прихожей.
Но Рафаэль Эсторский был сегодня на удивление благосклонен. Видимо, новый образ Сильвии заставил меня вырасти в его глазах. Ведь он не мог не догадаться, что имидж ее меняется именно благодаря мне! Больше благодарить было как бы некого… Кроме, разве что, него самого. Ведь именно чувства к этому лорду побудили Сил измениться.
-Вы сегодня в хорошем настроении, как я погляжу? – произнес я, разгибаясь.
Лорд только кивнул в ответ – все его внимание было приковано к Сил. Я невольно отметил, что они неплохо смотрелись вместе. Мужчина неопределенного возраста и очаровательная девушка. Рафаэлю бы еще прическу сменить… И все – они идеальная пара! Надо уговорить его сходить к стилисту… Только пусть этим Румата занимается! Я его папу боюсь!
-Ладно, не буду вам мешать… - произнес я.
И благополучно свалил в спальню. А в спальне переодевался Румата. Он стоял ко мне спиной, снимая с себя кофту. А у него такая сексуальная спина… Видели бы вы эту спину! Идеально прямая, с острыми лопатками и ребристым позвоночником, по которому так и хочется провести пальцами…
В общем, я не удержался. Подошел к моему возлюбленному, провел пальцами по его позвоночнику, заставив издать звук, похожий на урчание. Поцеловал в плечо, спустился поцелуями с плеча по руке, обошел его, остававшегося безучастным, лизнул набухший сосок, чмокнул в пупок, поцеловал в губы…
Поцелуй получился долгим, медлительным, ленивым. Этот поцелуй был не такой, как остальные до него. Он не возбуждал, он не был жадным, страстным или требовательным. Это был просто поцелуй, доставляющий какое-то необычное моральное удовлетворение. Поцелуй, который хотелось продолжать как можно дольше.
Я не знаю, сколько мы так целовались. Но точно долго, очень долго… Мы с трудом оторвались друг от друга. И потом еще долго стояли посреди комнаты. Просто стояли рядом, соприкасаясь лбами и как-то глупо улыбаясь. Хотелось шептать о любви и о нежности, повторять бесчисленное число раз, что я люблю его. Но… Ответит ли он мне взаимностью?
И тут я вспомнил. Вспомнил про неожиданно получившийся набросок, сделанный по памяти. Я обязан был показать ему его.
Румата явно удивился, когда я вдруг сорвался с места и побежал к своей сумке. Я достал из нее рисунок, сверился с оригиналом, удовлетворенно кивнул и только тогда протянул рисунок Эсторскому. Тот долго разглядывал набросок, невыносимо долго. Отслеживал взглядом каждую линию, каждый штрих, словно заставляя изображение отпечататься в памяти в мельчайших подробностях.
-Ну, как тебе?
Он поднял голову, внимательно посмотрел на меня. Перевел взгляд на рисунок. Долгие секунды ожидания… Он снова посмотрел мне в глаза и произнес, неожиданно серьезно:
-Я тоже тебя люблю.
Я просто не поверил своим ушам. Неверующе уставился на него, открыв рот. Неужели… Или… Что…
-Что ты сейчас сказал?
Румата глубоко вздохнул и повторил, чеканя каждое слово:
-Я. Тоже. Тебя. Люблю.

URL

28.11.2009 в 20:23

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

И я буквально бросился ему на шею, целуя, обнимая, прижимая к себе. И шепча, что люблю его. А он только улыбался этой чертовой улыбкой Джоконды – это у их семейное! – и позволял себя целовать. Он позволил уложить себя на кровать, стянуть джинсы. Я целовал его везде, где только возможно, оставляя засосы по всему телу. Он сопротивлялся слегка, говорил, что его труппа засмеет… и откровенно подставлял потрясающее тело поцелуям…
В тот раз я вошел в него без подготовки, без пальцев. Он резко вскрикнул от смеси боли и наслаждения, и я склонился над ним, целуя, шепча: «Прости». А через пару секунд он уже стонал от удовольствия, забыв о резкой боли, выгибался подо мной, обнимал ногами за бедра, желая обострить ощущения. И впивался ногтями в плечи. До крови.
Мы кончили одновременно. И, когда мы уже просто лежали рядом, обнимаясь, он повторил, в третий раз за этот вечер:
-Я тоже тебя люблю.
Если бы я был котом, то я бы заурчал от удовольствия. А так за меня это сделал Скотти-младший. Котенок пристроился рядом с нами, сладко урча. Вскоре он уснул. Его примеру последовал и Румата. Ну, а затем, в объятья Морфея провалился я.
И мне снова снились одуванчики. Целое поле одуванчиков, ковер из них. Мягкий, приятно прохладный, ослепительно желтый… И я понял, что этот сон приносит мне только удачу.
Что и подтвердилось утром.
Мы встали в тот день неожиданно рано, оба. И так же рано узнали о том, что Сильвия и Эсторский-старший собираются обратно в Англию. Мы даже честно уговаривали их задержаться подольше! Но нам удалось лишь заставить их пообещать приехать в следующем году. Ну, а я, как бы между прочим, сказал таки, что лорду стоит подстричься! Да, не удержался!
Потом Румата ушел на работу. А я впервые завтракал вместе с Сильвией и Рафаэлем, бросающими друг на друга очень любопытные взгляды. В общем, у них все налаживалось. Ну, по другому и быть не могло! Ведь я был для них свахой! А сваха из меня отменная! Хи-хи…
И мы таки сходили в парикмахерскую! Эсторский-старший подстригся по последней моде, да и мою прическу несколько укоротили…
А вечером были проводы. Не в армию, но все-таки проводы. Я наготовил всяких вкусностей, настоящий праздничный стол. И мы действительно праздновали. Праздновали весьма своеобразную годовщину – две недели со дня знакомства. Нашего с Руматой, конечно. Ну, а заодно сделали так, что этот визит запомнился гостям надолго…
Самолет Сильвии и Рафаэля должен быть ранним утром. Поэтому тем вечером мы легли пораньше. И на завтра Румата отпросился с работы… Хорошо. Хорошо жить, а жить хорошо еще лучше!
А знаете, что мы пожелали нашей сладкой парочке, когда уже садили их в самолет? Нет, не счастливого пути! И даже не скатертью дорожку! Мы пожелали:
-Удачи в личной жизни!
Я же говорил, что этот визит запомнится лорду и будущей лордессе (если можно так выразиться… да и если нельзя!) надолго! Гыыы)

URL

14.02.2010 в 23:56

Cessibo Isida

наверное, я не думаю. но вы, все равно, послушайте!

Tyrrenian вау!!!мозг ушел в дальнее плавание)))))
Скотт просто ошеломительный пример наглости и непосредственности....хотя, что уж тут говорить, художние епта))))))
Румата....ой, этот комок кавая и вредности убивает наповал))))"как бы натурал" - милое определение, да и сдался он своему уроду быстро.....молодец, короче :gigi:

правда вот я слегонца замялась, когда этот самый американец Скотт в этой самой Америке назвал своего преподавателя по имени отчеству...да и проводы в армию чисто русское понятие)))))короче, как по мне, так получился милейший симбиоз русской и культуры и американского образа жизни :vict:

URL

15.02.2010 в 06:03

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

Cessibo Isida Мы просто с соавтором долго и упорно пинали друг друга по поводу страны :-D

Рада, если понравилось)

URL

15.02.2010 в 16:43

Cessibo Isida

наверное, я не думаю. но вы, все равно, послушайте!

пинали друг друга по поводу страны
дя))))вот и допинались)))))но мне очень понравилось)))))

URL

15.02.2010 в 18:47

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

но мне очень понравилось))))) значит, цель достигнута :beer:

URL

18.03.2010 в 22:34

agito_stalker

Любая фея может летать на чем угодно. Но удобнее всего - все-таки на метле.

Аааа. Великолепно, потрясающе, Герои тааакие симпотяжки....
А вот это заставило 20 минут ржать в подушку закусив руку, чтобы не разбудить ребенка - читать дальше
Спасибо авторам и .....БРАВО

URL

19.03.2010 в 06:09

Tyrrenian

Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)

agito_stalker гы)) О да, спасибо любимой соавтору за то, что сподвигла таки на написание сего ориджа)

URL

22.03.2010 в 11:30

Xelys

"Such a pretty girl but such a dirty mouth" (с)

Tyrrenian , ангел, это шикарно! Впрочем, у Вас с соАвтором по-другому быть и не может, я уже поняла)
Опять полночи просидела за Вашим творчеством, радостно лыбилась и смеялась над непревзойденным юмором)
*усё, я больше отсюда не уйду, буду тут жить и ждать новых порций удовольствия в Вашем исполнении*
:champ: