Как вы могли? Ведь это одуванчик! (с)
Название: 12 граммов разницы
Автор: Tyrrenian/ Прокопян с веслом и хочет весну
Бета: ~Little Fox~
Рейтинг: NC-17
Статус: завершено
Женр: традиционно неизвестен
Дисклеймер: фабула принадлежит Шекли «Цивилизация статуса».
Размещение: нельзя без разрешения обоих авторов.
читать дальше
Тиро.
«Магазин Снов приглашает вас на первый бесплатный сеанс! Вы сможете узнать свое прошлое, окунуться в будущее, воплотить самые тайные фантазии! Наши специалисты многие годы считаются лучшими на Сангрии! Приходите! Мы ждем вас!»
Я с легким раздражением смял рекламную листовку, брезгливо бросив ее на проезжую часть. Чертов владелец магазина становился слишком настойчивым, но у него пока хватало денег, чтобы не становиться Жертвой. В обратном случае я не пожалел бы лишней пули для этого урода. Равно как и для брата Каина из храма в центре города. Оба пытались затянуть меня в свои сети уже третий год – поразительно долгий срок на Сангрии – но неизменно оставались ни с чем. Становиться наркоманом, ответив хоть раз на приглашение магазина, или подцепить какую-нибудь заразу во время одной из оргий в церкви мне не хотелось. Вот и приходилось постоянно нарушать закон. Впрочем, власти пока прощали мне подобные выходки – лучшего Охотника было не найти во всем городе.
Сангрия – планета, служащая сточной канавой для земного общества. Она была обнаружена лет семьдесят назад, но признана непригодной для жизни. И то дело: даже летом, когда воздух днем прогревался до сорока градусов Цельсия в тени, ночью дороги покрывались изморозью, а столбик термометра испугано замирал на отметке минус тридцать. А небольшое количество отравляющих веществ в воздухе добавляло экстрима и сокращало жизни населения. Сумевший протянуть здесь пять лет считался долгожителем. Но при этом дома и квартиры не оставались пустыми надолго: партии новых осужденных прибывали раз в три месяца.
Мне же «повезло» стать членом этого общества четыре года назад. И все это время я занимался тем, что молча и упорно игнорировал правила и законы планеты. Планеты, где было узаконено убийство, где пристрастие к наркотикам, жестокости и прочим прелестям цивилизации только приветствовалось. Изнасиловал, зарезал, пристрелил, обокрал – тебя будут носить на руках… До тех пор, пока не поймают на месте преступления. Проснувшись в камере космолета, я еще не знал местных правил и законов, я даже не помнил самого себя. И только номер на запястье позволял надеяться на присутствие еще кого-нибудь. Вот так голый, испуганный, с полностью очищенной от прошлого памятью, я ступил на землю Сангрии. И в первый же день попал под раздачу. Власти города, для увеселения жителей, издали закон, согласно которому в день прибытия новой партии заключенных каждый, имеющий статус выше горожанина, имел право на один выстрел в новоприбывшего. Естественно, мы тогда не знали всего этого. Сержанты раздали нам робы, огласили для каждого имя и приговор суда и отправились восвояси, оставив кучку людей на растерзание местным.
Было страшно. Даже не от неизвестности перед лицом нового «дома», а от того, что у меня не оказалось имени, что меня обвинили в преднамеренном убийстве сорока человек, что, одеваясь, я обнаружил идущую вдоль щиколотки татуировку: «Uno nos tribun». И где-то в глубине души заколотилось невнятное ощущение несправедливости. Как будто мне было здесь не место…
Додумать не дали. Слева раздались выстрелы нетерпеливых новичков, и толпа рассыпалась по подворотням и закоулкам, словно крысы. Люди: мужчины и женщины, бежали, боясь оглянуться назад, задыхаясь от непонимания происходящего и ужаса. А на площади уже лежал в луже крови первый труп. Я побежал вслед за группой показавшихся мне наиболее удачливыми мужчин, но они быстро рассеялись по развилкам и отворотам улиц, оставив меня наедине со своим страхом. Пришлось сосредоточиться и оглядеться более внимательно: грязная улочка, даже скорее проулок, обшарпанные дома, больше похожие на бараки с неуместными элементами изыска вроде занавесок на окнах или расписных вывесок. Все было слишком непривычным, неуютным. И сразу становилось понятно, что люди в этом мире не задерживаются.
Мне позволили в этом убедиться буквально через тридцать секунд. Из-за поворота вышли трое богато одетых мужчин, один из которых уже держал в руке наведенный на меня пистолет. «Широколучевой теплоизлучатель, серия 33N50», - послушно выдало подсознание и начало судорожно просчитывать за меня пути к отступлению. Судорожно, но слишком долго. Тело само скользнуло на землю, уходя из-под ударной волны, метнулось в сторону, к приоткрытой двери. Только в полумраке помещения я смог осознать произошедшее и устало опустился прямо на глиняный пол. Как выяснилось, зря.
- Что же вы, молодой человек, - раздался из глубины соседней комнаты голос, - проходите, располагайтесь.
Ни в интонациях, ни во внешнем облике вышедшего на свет старичка не было никакой угрозы, а его улыбка просто излучала добродушие и радость встречи. Я решил, что хуже все равно не будет, а сидя на холодном полу можно отморозить себе что-нибудь нужное, и последовал приглашению.
- Итак, как я понимаю, вы – Жертва? – поинтересовался у меня старичок, открывая огромную амбарную книгу и доставая из стола перо. Пришлось согласиться. Логично: за мной охотились, мне пришлось убегать и прятаться, следовательно, я – жертва. Потому я и кивнул, чтобы шепотом спросить:
- Здесь есть второй выход? Не хотелось бы встретиться с теми уродами, когда войдут внутрь.
- О, не беспокойтесь! – замахал руками старик. – Они не посмеют войти в дверь общества без приглашения!
- Общества?
- Позвольте представиться, Джереми Саймон, президент Общества Защиты Прав Жертв.
- Тиро, - представился я, немного смущаясь от невозможности назваться полным именем.
- Замечательно! – Саймон, казалось, был в восторге от моих способностей к устной речи. – Итак, вы – Жертва.
- Видимо, - старик принялся что-то скоро строчить в своей книге.
- Вы прибыли сегодня на корабле?
- Да.
- Выдали ли вам одежду, назвали ли имя и приговор?
- Да.
- В вас уже стреляли?
- Да, - мне стало казаться, что надо мной издеваются. Естественно, я прибыл на корабле, естественно, охранники выполнили все положенные процедуры, естественно, в меня стреляли. Иначе я просто не оказался бы здесь. Саймона глупость вопросов, похоже, волновала мало.
- Было ли совершено более одного выстрела одновременно в вашу сторону?
- Нет, - круг разомкнулся?
- Что же, - поднялся старик со своего места, - позвольте вас поздравить – ваши права не были нарушены ни по одному из пунктов.
Я ошарашено пожал руку президента, еще не понимая до конца, что же произошло.
- Всего доброго.
- Что? – это они так защищают права? Меня настойчиво подталкивали к двери, за которой, несомненно, ожидали те самые мужчины. – Вы же должны защищать меня!
- Нет. Мы должны защищать ваши права, - Джереми даже остановился ради того, чтобы растолковать мне все. – Ваша жизнь и здоровье – не наш профиль.
Я с силой уперся в дверной косяк, напрочь отказываясь выходить наружу:
- Хотя бы запасной выход здесь есть?
- Нет. Но не беспокойтесь, я прослежу, чтобы ваши права был соблюдены.
И снова – жаркий полдень, трое вооруженных мужчин и один испуганный и безоружный я. Что может противопоставить испуганный одиночка сработавшейся команде? Только свою удачу да толику природной ловкости. Несколько минут назад мне удалось уйти из-под выстрела, возможно, и сейчас тело могло бы дать мне необходимую скорость. Я внимательно разглядывал своих Охотников: высокие, богато одетые, что было замечено ранее, у каждого по золотой серьге в ухе. Длинные халаты частично сковывали, а частично скрадывали движения своих владельцев, благодаря белоснежным тюрбанам, они могли не опасаться жары. На моей стороне была скорость и ловкость, на их – численность и оружие. Безвыходная ситуация.
Звери во время пожара бегут прочь от огня. И только лисы прыгают в пламя, рискуя подпалить себе шерсть. Так и я рванулся вперед, почти сразу отбрасывая тело влево, чтобы перехватить пистолет из руки одного из нападавших. В свой первый день я еще не знал, что значит быть убийцей на Сангрии. Рывок, удар, кувырок – над головой пахнуло жаром, а на стене дома остался черное выжженное пятно. Главное – не останавливаться. Мужчина, стрелявший первым, сейчас спокойно стоял, прислоняясь плечом к углу дома, тот, у кого я выхватил пистолет, также не торопился предпринимать что-либо. Зато третий Охотник с гнусной ухмылкой целился мне в голову. К черту. Наверное, я и в самом деле убивал на Земле, потому как сейчас успел нажать на курок раньше противника. А потом – обугленная голова с вплавившейся в нее золотой серьгой. И ничего не колыхнулось в душе.
- Браво, юноша, - один из мужчин остановился в трех шагах от меня, подняв руки в доказательство добрых намерений. – Теперь вы приобрели статус Свободного Гражданина. Такое редко удается новичкам в первый же день.
Тогда именно Рамиль объяснил мне, как устроен этот мир. Вроде бы обычная социальная система. Просто… очень жестокая. Есть пиниты – новички, только прибывшие на планету. Самая бесправная категория. В день прибытия корабля пинита может убить каждый желающий. Правда, разрешено сделать только один выстрел за сутки. Сами же новички попадают в категорию Жертв и вынуждены либо спасаться бегством, либо бросаться в бой. При втором варианте в случае успеха пинит может перескочить одну ступень статуса и стать Свободным Гражданином. Человеком, имеющим право на ношение оружие, на ведение бизнеса, на развлечения и статус Охотника в Играх.
Между двумя этими прослойками, пинитов и Свободных Граждан, находились горожане. Ими становились те новички, которым удалось выжить в первый день, но при этом они не смогли никого убить. Подобные люди становились чернорабочими, слугами, шлюхами. В общем, не слишком высокий статус.
Одну из высших ступеней иерархии занимали Хаджи, к которым принадлежали мои новые знакомые. Их отличительной чертой была золотая серьга в ухе, и обращаться полагалось исключительно на «Вы». Помимо прав Свободного Гражданина, эти люди обладали правом нарушать закон прилюдно и выбирать себе Жертву для Игры.
Ну и самая высшая каста – Патеры. Те, кто держал в своих руках не только весь этот город, но и планету в целом. К счастью, за все то время, что я жил здесь, мы с ними ни разу не пересекались.
Вот так и прошел мой первый день. Естественно, никто не стал объяснять мне правила выживания, вроде того, что по ночам все сидят дома и стараются не сдохнуть от холода, но зато мне в наследство от убитого достался небольшой магазинчик ядов и кое-какое состояние. Первые полгода я старательно изучал книги по ядам и противоядиям, запоминал химические формулы и реакции. Но, как это часто бывает, большая часть знаний мне не пригодилась.
Женщины, составлявшие на Сангрии одну десятую населения, были консервативны, а потому предпочитали проверенные средства: мышьяк и стрихнин. Смерть долгая и мучительная. Мужчин же больше интересовали противоядия. К счастью, вариантов было также всего два. В общем, дело как-то шло, я даже смог оборудовать в подвале магазина тир и регулярно закупать все новые типы узколучевого оружия в гильдии убийц. И жизнь вроде как начала налаживаться. До прихода брата Каина.
В тот день клиенты валили просто толпой, по непонятной причине решив приобрести как можно больше ядов и противоядий на все случаи жизни, и мне приходилось вертеться, словно белке в колесе. Так что вечером я только и мог, что устало рухнуть в кресло перед камином и вытянуть ноги. Стук в дверь был воспринят как издевательство. Да и действительно, мой магазин работал до восьми вечера, а часы показывали половину девятого. В такой ситуации неурочного посетителя хотелось убить медленно и с удовольствием. Тем более, что камин как раз мог вместить в себя человеческое тело…
Но пришлось вставать и тащиться к двери, чтобы обнаружить за ней благообразного старичка в рясе:
- Удачной Охоты, мистер Тиро.
- Удачной, мистер… э? – признаться, я был удивлен, увидев на планете хоть кого-то, у кого на лице не было написано «преступник и убийца».
- Брат Каин, - старичок поклонился и змеей скользнул внутрь. Хотя я его не собирался пускать. – Мы хотим пригласить вас на службу в наш Храм.
- Службу?
- Зло есть сила могучая и непреодолимая, - голос брата Каина зазвучал громче и торжественнее, словно он читал проповедь перед паствой. Наверное, в чем-то так и было. – Но и ему нужна помощь верующих, дабы проникнуть в души людей и поглотить их. Что есть тьма, как не разрушительная сила, что властвует над всем сущим во Вселенной? Что есть дьявол, как не скопище всех грехов и пороков, недостижимый идеал, к которому, тем не менее, стремится каждый из нас? Войди в наш Храм, услышь наш зов, ступи на верную дорогу к Аду!
Священник говорил еще что-то, но я стал засыпать на пятой минуте, а потому пропустил практически всю захватывающую речь. Право слово, только в верующие мне не хватало податься для полного счастья. Но старик не ушел, пока я не поклялся в обязательном порядке присутствовать на их ночной службе в понедельник. Идиотизм, конечно, но пришлось пойти, иначе брат Каин таскался бы ко мне с проповедями каждый день, а этого моя чувствительная натура могла и не выдержать.
Впрочем, все оказалось не так плохо, как могло бы быть. Собравшиеся в храме прослушали коронную речь священника, вознесли хвалу Сатане и Злу в облике его и тут же переключились на оргию. И если терпкое вино я еще пригубил, то попытавшуюся стянуть с меня штаны девку пришлось отгонять угрозами и оружием. Равно как и последовавшего за ней мальчика. Оргии меня интересовали меньше всего. Особенно, когда я увидел, что шлюхи в зале незаметно что-то вкалывали под кожу верующим. Потому и побежал срочно домой, тихо матерясь от ночного холода и неприятных ощущений в желудке. Вычленить наркотик, который подсыпали в вино, было непросто, к тому времени разум затуманился почти полностью, и смешивать противоядие пришлось почти на ощупь. Но я справился. Правда, потом провалялся без сил еще два дня, периодически склоняясь к тазику, чтобы срыгнуть желудочный сок вместе с остатками наркотика.
На третий день я обнаружил у себя под дверью приглашение в магазин снов. Обещание раскрыть правду о пребывании на Земле интриговало, но чувство опасности и недоверия за время жизни на Сангрии обострилось многократно, и от листовки явно несло чем-то недобрым. Как выяснилось уже в магазине, от листовки несло мощными наркотиками, которые мастера смешивали в различных пропорциях, добиваясь ярких образов. И которые вызывали мгновенное привыкание. Убегать пришлось с боем. Благо, я каждый день тренировался в тире, а потому мог похвастаться неплохой реакцией.
С тех пор приглашения приходили пачками. Правда, был период, когда вместо листовок приходили здоровые мужики, обвешанные оружием. Но после того как магазин оставил в моей коллекции железа на пару миллионов долларов, хозяева решили ограничиться бумагой. Дешевле выходило.
Естественно, Патерам это не нравилось: я не пил, не курил, не употреблял наркотики и был в принципе асоциальным элементом. И если бы не регулярные убийства, на меня началась бы травля. А так – только приглядывали, ожидая промаха или более явного нарушения. Потому-то мне и приходилось быть осторожным в своих изысканиях.
Дело в том, что как только я освоился на Сангрии, я принялся выискивать следы и факты своего прошлого на Земле. Само собой, память стиралась всем заключенным без исключения. Но полностью удалить воспоминания тюремщики не могли себе позволить, потому как рисковали получить стадо нежизнеспособных имбецилов. Вот и приходилось машинам отделять нужное от опасного. Именно при этой процедуре оставались «хвосты» и осколки прошлой жизни. Лично мне почти каждую ночь снилась залитая солнцем аллея, вдоль которой ровными рядами росли деревья… Похожие воспоминания были и у остальных. Нужен был не один год, чтобы собрать картину воедино и составить хотя бы примерное представление о происходящем на Земле.
К счастью, моим соседом пару лет был сумасшедший старик, который в свободное от продажи наркотиков время развлекался созданием радиоуправляемых бомб и подкладыванием их прохожим в сумки. Лично я умудрился вытащить около пяти штук из своих карманов, прежде чем они взорвались. Но не в этом дело. Помимо милого хобби старик, так же как и я, и многие на планете, собирал данные о Земле. Вот только прожил он без малого двадцать лет (невероятный срок по здешним меркам) и успел составить потрясающий архив.
В вечер его смерти я улизнул с похорон, чтобы спокойно обшарить жилище старика и найти тайник, в котором хранились записи. Благо, подобная светлая мысль посетила не только меня, так как в момент моего прибытия перед домом уже завязалась перестрелка. Около десятка человек палили друг в друга, чем придется. Ровно до тех пор, пока не появилась стража и не повязала их. Все-таки если тебя ловили на месте преступления, то за этим следовало жестокое наказание. Тех парней отправили на Арену… И остались от них кишки да пара пальцев. А вот от старика остался тайник, на поиски которого пришлось потратить несколько часов и пару десятков зарядов, пущенных в других претендентов на тайны нашей родины. Зато в моем подвале теперь хранились постоянно пополняемые записи, воспоминания, интервью. Также я не брезговал кражей чужих архивов ради дополнения своего.
С помощью анализа и собственной фантазии удалось выяснить очень немногое: Земля представляла собой пять материков, населенных людьми. Говорят, раньше их было больше, но откуда такая информация, я не знал, а потому решил отбросить ее как заведомо ложную. Значит так, существовала одна на всю планету столица, парламент, церковь, школы и так далее. Другое дело, что уклад их жизни кардинально отличался от нашего: запрещены убийства, кражи, разбой, мошенничество. Все, что почиталось на Сангрии там было позором и подвергалось осуждению. Но что заинтересовало меня больше всего, так это то, что на Земле не было войн. Вообще. Никаких. Даже мелкие стычки пресекались почти сразу же отрядами полиции. Я полез дальше и сумел выяснить, что в школах существовали так называемые закрытые классы. Что в них происходило – загадка, но благодаря посещению этих классов детьми, уровень преступности снизился на восемьдесят процентов от прежнего.
Можно было бы предположить наркотики или гипноз, но… Но мне не хватало данных, чтобы сделать какие-либо выводы. Зато после разговора с одним мошенником, мне удалось узнать, что около двух процентов населения не подвержены действию гипноза или подавляющих волю наркотиков. Легко было предположить, что именно они и становились преступниками.
В общем, так и текла моя жизнь на Сангрии: попытки выжить, работа в магазине, тренировки в личном тире, поиски новой информации. Все было тихо и спокойно… до этого дня. Дня прибытия корабля с Земли.
Я, как обычно, проснулся, оделся, выполнил все необходимые процедуры и спустился в тир – потренироваться. Обычно поймать пару-тройку новичков было делом простым, тем более что они часто искали защиты. Но, во-первых, часто они не могли сказать ничего толкового о своей прошлой жизни, а во-вторых, меня с прошлого вечера терзало дурное предчувствие. Что-то должно было случиться. Отвратительное, недоброе….
Черный костюм-тройка, туфли на мягкой подошве, белоснежные перчатки - таким меня знала вся Сангрия. Выбирая оружие, я скользнул взглядом по собственному отражению: черная, антрацитовая кожа, зеленые глаза, белые волосы. Чужак, инопланетянин… Новички шарахались от меня и часто недоумевали, как мне удалось убить такое количество людей с подобной внешностью. И мало кто догадывался о том, что волосы на самом деле были черными, просто с искусственно выжженным пигментом, а глазами давно служили искусственные протезы, дарившие мне возможность прекрасно видеть и ночью, и днем. А внешность… Что же, грим и парики никто не отменял, а отправить кого-нибудь за тридцать процентов от суммы прогуляться в образе меня в другом конце города было делом довольно простым. Тем интереснее были подробности моей поимки. Ведь я в любом случае пользовался этой уловкой на Земле… Неужели меня сдали?
Итак, тир. Пальцы подрагивали от волнения и предвкушения. Что-то должно произойти. И это нервировало похлеще Охоты, когда за тобой гонится толпа вооруженных людей. Я выхватил со стойки любимую винтовку старого образца: скорострельность оставляла желать лучшего, особенно по сравнению с лучевым оружием, зато позволяла максимально сосредоточиться на действительности и порядком попотеть. Первым делом – тренировка. Кнопки податливо утонули в глубине панели, пульт отъехал в сторону, давая мне больше свободного пространства, а свет резко погас. Игра началась.
Летний луг. Залитый солнечными лучами наполненный свежим ветром. Иллюзия, но такая красивая. Метрах в пятистах от меня темнела полоса леса, справа от него поднимались в небо пики гор, слева – раздавался шум воды,… а впереди – только свобода и бескрайний простор. Правда, жутко напрягал подозрительный звук, шедший от реки. Как будто там что-то непрерывно лопалось. Но взгляд уже зацепился за движение у кромки леса, и звук отошел на второй план. Временно, конечно.
Из темноты зарослей на меня двигалась пара зверей. Длинные лапы, тощие, покрытые черной шерстью тела, вытянутые лысые морды, напоминавшие черепа. Хищники перемещались не спеша, по зигзагообразной траектории, словно не опасались моего бегства. В принципе, верно.
Тут звук, шедший от реки стал громче, подсказывая, что кто-то ко мне приближался, и, едва я успел обернуться, моему взору предстали пять покрытых слизью тел. Жабы. Но жабы гигантские и с полными зубов пастями. А в лесу уже трещали деревья, разнося по воздуху весть о приближении новой угрозы. Надо выбирать, от кого больше опасность. Жабы передвигались довольно медленно, но и были ближе всего, «волки», как я решил обозвать хищников, напротив, прибавили скорости и теперь стремительно сокращали расстояние между нами. Я вскинул винтовку, пересчитал мысленно количество патронов у себя в кармане и выстрелил, не глядя на результат. Потому что в следующую секунду вторая пуля разрывала плоть подобравшейся слишком близко жабы. Остальные четыре испуганно замерли и попятились. Перезарядить. Еще один выстрел – и второй волк упал, как подкошенный у моих ног.
А из леса быстро росла громада какого-то чудовища. Округлое тело, похожее на шар, восемь тонких, сегментированных лап. Видимо, оно двигалось на звук, потому как дернулось в сторону, стоило случайной птице с криком вспорхнуть с ветки. Но, к моему сожалению, жабы с булькающими звуками кинулись наутек, и паукообразное поспешило в мою сторону. А патронов оставалось всего пятнадцать…
Секунда. Еще. Я попытался выстрелить в бегущее на меня чудовище, но пуля отскочила от его шкуры, словно та была отлита из стали. Что за черт? Шаг, вдох, выдох, шаг. И вот, сверху надо мной нависала истекавшая зеленой слюной пасть с венчиком щупалец вокруг. Слабое место. Я палил и палил, упорно метясь в податливую плоть и надеясь, что свинец сможет добраться до жизненно важных органов. А патронов оставалось все меньше. Семь. Чудовище пошатнулось, окропляя землю вокруг меня черной кровью. Шесть. Пронзительный вой, почти оглушивший меня. Пять…
Я рванул в сторону, чтобы туша паука не рухнула на меня сверху, и в тот же момент пространство вокруг рассеялось, сменившись невзрачными серыми стенами подвала. Тренировка окончена. Вот интересно, какое измененное сознание создавало этих монстров? За все время, что я ежедневно использовал программу тира, ни место, ни противники ни разу не повторились, постоянно приобретая новые формы. Возможно ли, чтобы где-то в других мирах подобные существа действительно могли жить?
Компьютер у стены обиженно прогудел, выдавая ленту результата. Я сплюнул. Первый же выстрел прошел мимо. И где-то там, в другом мире, мое тело рвали на части двое странных существ, названных мною в пылу боя волками. День явно не обещал быть хоть сколько-нибудь хорошим.
И снова помещение магазина. Сегодня клиенты проходили мимо – прямо к лавке по продаже оружия. Действительно, глупо было бы травить новоприбывших. В связи с большим количеством свободного времени и неудачной тренировкой, я решил более обстоятельно подойти к выбору оружия. Винтовка – это хорошо, но нужно было что-то более быстродействующее. Так, со мной отправились: узколучевой пистолет (широколучевые более просты в обращении, но пользоваться ими убийце, да еще и Свободному Гражданину – моветон), небольшой многозарядный арбалет с разрывными снарядами и пояс с метательными ножами. Отравленными, естественно. Брать с собой что-то массивное не хотелось, так как это лишало меня моего основного преимущества – скорости, а миниатюрные новинки требовали серьезных испытаний. В любой другой день я бы выбрал именно их, чтобы проверить в деле, но не сегодня. Сердце и без того колотилось, как сумасшедшее в ожидании неприятностей.
Выходить на главную площадь было бессмысленно. Все равно местные неуравновешенные маньяки разгонят новоприбывших в первые пять минут по подворотням, а сделать выбор, основываясь на внешности, было невозможно. Конечно, симпатичные мальчики имели здесь больше всего шансов выжить… в качестве подстилок для поймавших их богачей. Но лично меня их задницы интересовали меньше всего. Гораздо важнее были оставшиеся воспоминания, навыки. Как я выяснил во время первых Игр, рефлексы и инстинкты позволяли человеку вспомнить подчас такое, что он не вспомнил бы и с помощью современной аппаратуры. О том, что пара-тройка жертв погибла во время экстремальных экспериментов, я предпочитал не думать. Жизнь разумных существ ценилась на Сангрии слишком низко.
За сборами прошли полчаса, и когда я вышел за двери магазина, улицы были практически пустынны. Только вдалеке раздавались звуки выстрелов и испуганные крики. Точнее, в обратном порядке. Пришлось прогуляться. Пару раз мне попадались пробегавшие мимо старички, которых я гордо игнорировал. Что толку вытрясать воспоминания из того, у кого и так маразм вкупе со склерозом зашкаливал выше крыши? Нет, мне нужны были молодые, желательно, умные парни и девушки. Последние, к сожалению, попадались слишком редко. Хотя именно у милых дам можно было позаимствовать наибольшее количество воспоминаний: женщины вообще более внимательны к мелочам.
Поворот, тупик, проулок… К ночи я откровенно зевал, ни разу не достав оружия. Да что же это такое? Мне нужно хоть кого-нибудь убить! Едва я решил плюнуть на все и пристрелить первого попавшегося в форме заключенного, как мне навстречу выскочил темноволосый паренек с огромными от ужаса глазами. Какая прелесть. Полноват, слишком медлителен… Интересно, как ему удалось скрываться от преследователей так долго?
- Эй, малыш, - я культурно заломил парню руку за спину и вкрадчиво поинтересовался, - тебе помощь в спасении собственной шкуры не нужна?
- АААА!!!! – зачем так орать? Не такой уж я страшный… - Джин!!!
Парень задергался в моей хватке, словно нарочно выламывая себе руки, так что пришлось легонько стукнуть его по голове. Жестоко, конечно, но ради информации я был готов на многое, а разбираться с его, видимо, приятелем, потом еще и тащить на себе обоих как-то не хотелось. Оставалось только надеяться на то, что этот самый загадочный Джин был слишком далеко, чтобы услышать призывные крики толстяка…
- Дитрих!!! - из-за поворота вылетело что-то светлое, напоминающее солнечный лучик, и рвануло ко мне. Блин, а я только удобно связал парня, чтобы тот не сильно дергался, когда очнется… - Отпусти его!!!
Меня пытались убить. Голыми руками. Мальчик. Нет, передо мной действительно стоял ребенок не старше пятнадцати на вид. Соломенные вьющиеся волосы, огромные голубые глаза и… впалые щеки. Так на Сангрии выглядели только психи, решившие уйти от общества. Пустыня быстро выбивала из них дурь, и в город возвращались вот такие немощные скелеты. Интересно, этот-то за что угодил к нам? Не за убийство – точно.
- Успокойся, иначе мне придется тебя пристрелить, чтобы не привлекал излишнего внимания шумом, - мальчишка оказался до безобразия ловок, и я потратил несколько драгоценных секунд, скручивая его. Кожа да кости… Загнется, как пить дать. Недоброе предчувствие внутри усилилось настолько, что я вздрогнул и выпустил Джина из захвата. Черт… Сначала тренировка, теперь еще это. – Убей кого-нибудь, иначе убьют тебя.
Я спокойно, предварительно расстегнув кобуру пистолета, повернулся к мальчишке спиной и схватил его приятеля за руки. Не на себе же его нести, право слово. А сам Джин неспешно брел позади, поминутно вздрагивая и оборачиваясь на доносившиеся из подворотен звуки. И чего он привязался? Мне и толстяка за глаза хватило бы…
- Удачного вечера, - я гордо захлопнул перед носом мальчишки дверь магазина и поспешил оттащить свою жертву в подсобку. И уже вернувшись в главный зал, заметил с интересом шарящего по полкам Джина. Таааак… - Тебя, видимо, загребли за воровство, - Джин еще только оборачивался, а я уже плотно вжал его лицом в стену, сердито шепча на ухо. – Меня же – за убийство нескольких десятков людей. И еще с сотню я убил здесь. Как, по-твоему, у кого из нас больше шансов остаться в живых через три секунды?
Джин.
Черт, опять он куда-то потерялся! Вот, вроде бы, не миниатюрный парень, а исчезает с раздражающим постоянством. И мне приходится искать его по всему этому жуткому городу, заглядывая в каждый проулок, каждый тупик, и выкрикивая его имя. Как будто мне больше нечего делать, кроме как привлекать внимание этих психов с оружием своими криками.
Нас высадили на этой планете больше десяти часов назад, если верить часам на той башне в центре города, благодаря которой мне удается с горем пополам ориентироваться в этом богом забытом месте. Ориентироваться же здесь было жизненно необходимо. Свернешь не туда – и все, смерть. Потому что с того самого момента как нас выпустили, одев предварительно в эти странные робы, совсем не похожие на тюремные, толпа мужиков с оружием и откровенно сумасшедшими взглядами гоняется за нами по всем улицам, явно не для того, чтобы переодеть, обогреть и накормить.
А мне, помимо всего прочего, приходится еще и следить за этим медлительным, нудным, тупоголовым переростком, с которым не повезло оказаться заодно. Эта же скотина – нет, чтобы спокойно идти за мной – вечно пропадала в каких-нибудь переулках, где обязательно сталкивалась с теоретическими убийцами. Как же мне порой хотелось бросить его на произвол судьбы! Но тогда я оказался бы совсем один, а страшнее этого в подобной ситуации я ничего не видел.
Хотя, признаю, один раз эти его исчезновения сослужили нам хорошую службу. Это произошло в скором времени после того, как началась эта травля. Начало ее, признаюсь, было более чем просто страшным.
Нас высадили на какой-то площади, заставили выстроиться в шеренгу, пересчитали зачем-то, после чего тюремщик объявил, что отныне мы находимся в ссылке на Сангрии, и пожелал нам удачи. Буквально через пару мгновений мы осознали, насколько необходима нам помощь фортуны.
Когда начали стрелять, я не сразу осознал, что происходит. Разум просто отказывался верить в то, что меня вот так просто могут убить, ни за что ни про что, только из-за того, что я – новичок на этой планете. Но звуки выстрелов неумолимо приближались, а через несколько мгновений стоящий справа от меня парень свалился замертво.
-Бежим! – осознавший в эту же секунду суть происходящего Дитрих схватил меня за руку и потащил куда-то.
Мы бежали, очертя голову, не думая ни о чем, кроме того факта, что нас могут в любой момент убить, как того парня, что сидел когда-то рядом с нами на том корабле. И я каждую пару минут бросал взгляды на высящуюся над нами башню, часы на которой отсчитывали время, в течение которого нам удавалось выживать.
Не помню, куда мы бежали, не помню, сколько раз поворачивали и в какую сторону. Единственное воспоминание о первых двух часах этой беготни – бешено бьющееся в груди сердце да выстрелы где-то совсем неподалеку. Пули, мишенями которых мы так и не стали.
А потом мы завернули в какой-то проулок и оказались в тупике. Путь к отступлению нам закрыли преследователи. Они целились в нас каким-то оружием, название которого нам было неизвестно, а мы стояли, прижавшись спинами к стене, и чувствовали себя, как приговоренные к расстрелу. Таковыми мы, в принципе, и являлись. Смертники, чья казнь могла растянуться максимум на пять лет. Вот только тогда мы этого еще не знали.
Один из преследователей выстрелил в меня. Я не знаю, как мне удалось увернуться тогда. Мне кажется, что я просто упал, что это был практически обморок, бессознательно состояние, провалиться в которое мне не дал рассудок, отчаянно жаждавший жизни. Еще один выстрел. Стреляли не в меня, но я все равно дернулся в сторону, чтобы тут же оказаться под прицелом второго преследователя. Вот только тот почему-то не выстрелил. Опустил оружие, посмотрел на меня долгим странным взглядом и, усмехнувшись, пробормотал себе под нос что-то в роде: «А Тиро он понравится».
Этот человек, если, конечно, он был человеком, спас меня дважды. Один раз, благодаря тому факту, что я, видите ли, могу ему понравиться, а второй… Впрочем, обо все по порядку.
После этого случая в тупике, я начал более обдуманно выбирать нам дорогу. Старался избегать всевозможных проулков, чтобы, не дай бог, не оказаться в тупике. За нами постоянно кто-то бежал, сзади раздавались звуки выстрелов, но мы не оборачивались. Обернуться значить промедлить несколько секунд, которые куда полезнее потратить на бег.
Бег. Сумасшедшая скорость, которая, оказывается, может помочь избежать смерти. Главное – не останавливаться, не оглядываться назад, не видеть лица смерть несущего. Думать только о том, что выживешь. Быть уверенным в своих силах, в шансах на жизнь, которых у меня с каждым мгновением становилось все больше.
Грязные улицы, проулки, тупики, старые дома с обшарпанными стенами и покосившимися крышами, отвратительные запахи из переулков. Потом пошел дождь. Холодные капли били по щекам, доставляя какое-то странное удовольствие. Очищение.
Дождь закончился так же быстро, как и начался, оставив после себя только слякоть и запах свежести, казавшийся здесь невероятно неуместным. Этот запах был каким-то странным напоминанием о прошлом, которое было стерто из моей памяти, как файлы с компьютера. Почти бесследно.
А Дитрих снова пропал. И я, в который раз проклиная себя за то, что связался с этим типом, отправился на его поиски. Внимательно прислушиваясь к происходящему поблизости, я крался по улице, заглядывая во все близлежащие проулки и тупики, зовя негромко:
-Дитрих! Дитрих, мать твою, куда же ты опять подевался?
Я минут пять еще безрезультатно искал его, обещая набить полудурку морду, как только найду его. Если я не найду бесчувственный труп в сточной канаве. Меня передернуло от нарисованной воображением картинки. Черт, хоть бы он был жив!
- АААА!!!! – громкий вопль, от которого кровь стыла в жилах. - Джин!!!
Он звал меня, попав в очередную передрягу, словно у меня были какие-то шансы его спасти. Но я побежал ему на помощь, туда, откуда был слышен крик, наплевав на здравый смысл, призывавший затаиться, спрятаться. До сих пор считаю, что правильно сделал, поступив так.
Я бежал, стараясь не думать о том, почему Дитрих перестал кричать. В конце концов, я ведь не слышал никаких выстрелов! Его не могли убить, его не убили…
Первым, что я увидел, вывернув из-за угла, было обмякшее тело Дитриха. Я не заметил, что он был связан. Я просто уговаривал себя, что он еще жив, что это странное существо, стоявшее рядом с ним, не убило моего друга, единственного человека, которого знал я на этой страшной планете.
- Дитрих!!! - выкрикнул я, надеясь в глубине души, что этот крик приведет его в чувство. Не привел, конечно. - Отпусти его!!!
Я проявил чудеса безрассудства и храбрости, когда бросился на этого мужчину, явно находящегося не в одной со мной весовой категории. Ко всему прочему, он был еще и вооружен. Но для того, чтобы остановить меня, оружие ему не потребовалось.
Это заняло буквально пару секунд. Вся моя ловкость, все умения прошлой жизни не смогли бы мне помочь. Незнакомец скрутил меня в каком-то захвате, до боли вывернув левую руку. Но даже тогда, понимая всю безвыходность своего положения, я пытался вырваться из рук этого человека, упрямо надеясь на то, что смогу выжить.
- Успокойся, иначе мне придется тебя пристрелить, чтобы не привлекал излишнего внимания шумом.
Я замер больше от удивления, чем от страха смерти. Из его слов выходило, что он не собирается меня убивать. Я просто не мог поверить в это. Хотелось обернуться, посмотреть на того, чьи пальцы сейчас сдавили до боли мое запястье, убедиться, что он не шутит, не издевается над своей случайной жертвой. А он, словно желая удивить меня еще больше, отпустил меня.
- Убей кого-нибудь, иначе убьют тебя.
Это… совет? Человек, который мог убить меня, не применяя оружие, даже не попытался этого сделать? Более того – сейчас он давал мне ценный совет (о реальной его ценности я узнал несколько позже) по выживанию в этом городе. Разве такое возможно?
Не в силах поверить в происходящее, я стоял как столб, наблюдая за действиями незнакомца, изучая его. Он был высок и силен – силу его я уже успел почувствовать на себе, - внешность же его была довольно таки… необычной. В соответствие характеру, что называется. Темная кожа и белые волосы, совсем как у альбиносов – мягко говоря, неожиданно сочетание. Тем не менее, именно так и выглядел мой невольный спаситель, не знавший еще, что спас меня дважды. Впрочем, и я об этом в тот момент не догадывался.
Не знаю, зачем я тогда пошел за ним. Причин тому могло быть великое множество. Возможно, я не желал расставаться с Дитрихом, чувствуя некоторую за него ответственность. Куда вероятнее, что мне просто некуда было пойти, а этот человек внушал доверие хотя бы тем фактом, что не прикончил меня просто так, ради собственного удовольствия. Но, знаете, скорее всего, я пошел за ним, просто повинуясь интуиции, которой так доверял в прошлом, в то время, «до».
До того, как меня поймали. До того, как зачитали приговор. До того, как стерли память. До того, как посадили на тот треклятый корабль. Как много было «до».
- Удачного вечера, - он захлопнул дверь прямо перед моим носом.
Но каким бы я был вором, если бы не мог пролезть в чужую квартиру, не имея ключа? Повинуясь профессиональному любопытству и привычке, я огляделся вокруг в поисках всякого рода подручных предметов. Вы не поверите, но нашел. Проволоку. Я, правда, не ожидал, что она особенно поможет: мне казалось, что в этом городе на каждой двери должны стоять супер-сложные замки – город преступников, как-никак. Но на двери моего случайно знакомого замок стоял, скажем честно, дерьмовый. Знал бы я, почему хозяин дома не менял замок,… ничего бы не изменилось. Интуиция кричала, что за этой дверью меня ждет спасение. И я, дурак, ей поверил.
Тихонько прикрыв за собой дверь, я прокрался вглубь неожиданно уютной комнаты и огляделся. Судя по всему, я оказался в гостиной, использовавшейся также и как спальня. Или в спальне, использовавшейся как гостиная? А, не важно.
Важным был тот факт, что в комнате имелся книжный шкаф, буквально заставленный всякого рода книгами. А по книгам, насколько мне известно, о человеке можно узнать очень многое.
Так, что тут у нас? «Органическая химия»?! Я, чувствуя себя героям какого-то розыгрыша, протер глаза, надеясь, что все это иллюзия, которая вскоре исчезнет. Но, увы, это не было иллюзией. Большинство книг на полке в любой библиотеке заняли бы место среди книг по химии и алхимии, в то время как их владелец не казался мне человеком, интересующимся подобными науками.
- Тебя, видимо, загребли за воровство, - голос, раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. Через мгновение же я оказался прижатым к стене, а этот незнакомец, в чей дом я залез, шептал мне на ухо. - Меня же – за убийство нескольких десятков людей. И еще с сотню я убил здесь. Как, по-твоему, у кого из нас больше шансов остаться в живых через три секунды?
Знаете, это было даже страшнее, чем когда сегодня утром в нас начали стрелять ни с того ни с сего. Потому что этого человека я видел в деле, я чувствовал его силу, его уверенность и понимал – убьет, если захочет. Вот только он не хотел.
-Ты меня не убьешь, - я изо всех сил старался, чтобы мой голос не дрожал. - Если бы ты собирался это сделать, то уже сделал бы.
Не знаю, почему я был так уверен в своей правоте, была ли эта уверенность последствием развитой интуиции или же каких-то профессиональных навыков, о которых я даже не подозревал. Тем не менее, я угадал. Незнакомец негромко рассмеялся, услышав эти мои слова, и отпустил меня.
Он отошел от меня на несколько шагов, устроился поудобней в кресле и стал смотреть на меня, как будто я был актером, выступающим на сцене. Хотя, возможно, мое появление в жизни этого человека было единственным его развлечением за долгие годы, и я действительно напоминал его актера провинциального театра, разыгрывающего комедию, в списке ролей которой значилось только одно имя. Вот только это была реальность, а не игра на сцене.
Я стоял, прислонившись спиной к стене и наблюдая за человеком, невольно приютившим меня, настороженно, ожидая от него подвоха. Он же был полностью уверен в своих силах, он знал, что сможет победить меня, даже будь у меня в руках оружие. И был прав. Этот незнакомец был намного сильнее и опытнее меня, и шансов выйти живым из драки с ним у меня не было никаких. Разве что, если он захочет оставить меня в живых.
-Как тебя зовут? – я первым нарушил тишину, становившуюся с каждой секундой все более неуютной.
Некоторое время он молчал, словно раздумывая над тем, стоит ли раскрывать мне свое имя. А мне казалось, что в эти минуты, тянущиеся невероятно долго, решается моя дальнейшая судьба. Возможно, так оно и было.
-Тиро.
Твою же мать! Я не знал, смеяться мне или плакать. Наверное, это была моя судьба: столкнуться с этим человеком. «А Тиро он понравится», да? Интересно, понравился ли, или тот человек ошибся. И если понравился, то почему.
Конечно, он заметил, как изменился мой взгляд, когда он представился. Игривое настроение с него как рукой сняло, он мигом посерьезнел, нахмурился. Одним взглядом он спрашивал о причинах моей реакции. На этот взгляд невозможно было не ответить.
-Я уже слышал это имя сегодня. Один из здешних сказал, что я тебе понравлюсь.
-Ясно.
В голосе, во взгляде – ни тени удивления, но я все равно почему-то решил, что мои слова его удивили. Мне до сих пор кажется, что я был прав, подумав так. И черт меня дернул ответить, откровенно кокетничая:
-И как, понравился?
Конечно, на него не подействовал ни мой тон, ни игривый взгляд. Он был спокоен и равнодушен ко всему происходящему, и это откровенно бесило. Ну как можно быть таким бесчувственным чурбаном?
-Нет.
Ну, на нет и суда нет. Иного ответа я и не ожидал от этого равнодушного существа. Равнодушного и, зараза, красивого, несмотря на странности своей внешности. Интересно, а что было бы, скажи он «да»?
Снова тишина. Неловкость с моей стороны и черт знает какие эмоции – с его. Я не знал, о чем мне с ним говорить, как спрашивать. Мне казалось, что любой мой вопрос вызовет в нем только раздражение. А в раздраженном состоянии он меня и убить может. Тьфу-тьфу-тьфу.
-Почему нас все хотят убить? – и снова я прервал наше молчание.
Он оторвался от созерцания своих рук, поднял на меня взгляд своих зеленых глаз. Почему под этим ничего не выражающим взглядом так неуютно? Словно я действительно в чем-то виноват, и это не он оглушил моего друга (если я мог его так назвать) и притащил сюда, а я.
-Это местное развлечение, игра, а заодно проверка новичков на прочность, - он все-таки ответил. – Мы – Охотники, новички – Жертвы. Кто выживет, тот и победил. Если Жертве удается убить Охотника, она становится полноправным Свободным Гражданином. Если же ей просто удалось выжить в течение первого дня, то она считается горожанином.
Я нахмурился, понимая, что последний факт сейчас относится ко мне в большей степени, чем все остальные. У меня осталось не так уж много времени, по истечении которого я стану горожанином. Вот только тон, коим Тиро произнес это слово, не предвещал ничего для меня хорошего.
-А кто такие горожане? – поинтересовался я, заранее боясь ответа.
-Низшее сословие - сословие слуг, чернорабочих и шлюх.
Последнее слово резануло слух. Прищурившись, я внимательно посмотрел на человека, который практически спас меня от смерти, когда не вышвырнул из своего дома. Что-то подсказывало мне, что дальнейшая моя судьба зависит именно от него.
-Шлюх, значит, - пробормотал я, вроде бы себе под нос, но на самом деле стараясь говорить так, чтобы он услышал.
-Обычно ими становятся смазливые юноши и девушки. Такие как ты, например.
Как же хотелось вновь ударить его, стряхнуть эту самодовольную улыбку с его лица. Конечно, попав сюда, он прикончил Охотника и стал Свободным Гражданином. И сейчас смотрел на меня, того, кого по праву мог считать слабаком, свысока, прекрасно понимая, что я полностью завишу от него.
-Обычно, но не в данном случае, - он поднялся с кресла и направился ко мне. – Я, знаешь ли, больше предпочитаю девушек, несмотря на то, что их очень сложно найти на Сангрии.
Я не сопротивлялся, когда он, сцепив мои руки за спиной, повел меня к одной из дверей – не видел смысла. Уж лучше я подчинюсь этому человеку и сохраню своё здоровье и силы, чем буду сопротивляться и получу пару-тройку ранений, из-за которых мои шансы на побег приблизятся к нулю. Да, на побег. Оставаться в прислужниках у этого самодовольного человека я не собирался.
Мы спустились в подсобку. Небольшая комната с уймой полок, на которых стоят химикаты, внизу свалены швабры, метлы и прочий инвентарь. И Дитрих, да. Он до сих пор был без сознания, но помогать ему очнуться я не собирался. В конце концов, именно из-за него мне предстояло спать на холодном полу. Так ведь и заболеть недолго!
-Спокойной ночи, - пожелал мне мой новый тюремщик, запирая дверь.
Я даже не стал проверять замок подсобки. Почему-то я был уверен, что выбрать отсюда на порядок сложнее, чем залезть в дом Тиро. А для изможденного меня безо всяких нужных приспособлений это было просто невозможно. Совершать невозможное я пока не собирался, а потому отыскал наименее холодный угол подсобки и постарался поудобнее устроиться.
Странно, но заснул я на удивление быстро. Наверное, сказывалась усталость.
Хотел бы я верить, что кошмар, приснившийся мне той ночью, так же был последствием усталости. Но это было не так, потому как с того дня я начал видеть его с завидной регулярностью. Кошмар, который я, наверное, никогда не забуду.
Это было какое-то темное помещение. В темноте было невероятно сложно разглядеть очертания предметов, но, насколько я понял, я сидел на какой-то кушетке. Наверное, в больнице. Совсем рядом раздавались голоса: мужские, женские, детские, даже какие-то бесполые, вселяющие ужас одним своим звучанием. Так длилось, наверное, несколько минут: я сидел в темноте, прислушиваясь к голосам, но не в силах разобрать ни слова, мерз в холодном помещении, будучи, кажется, не совсем одетым. А потом раздались шаги, совсем рядом. Они приближались, и с каждым новым шагом сердце мое билось все быстрее. Интуиция вопила: «Беги!», но я не мог двинуться с места, словно парализованный странным ужасом.
Кто-то прикоснулся ко мне, я не помню – кто. Холодные влажные руки, которых, кается, было больше десятка, они были везде, блуждали по всему телу, ощупывали, чужие пальцы сжимались на моих руках с невероятной силой, до боли, а я мог думать только о том, что, наверное, от этих прикосновений у меня останутся синяки. Ничего больше меня не волновало. До тех пор, пока я не почувствовал прикосновение какой-то иглы к своей руке, наверное, к вене. Это был шприц – нет сомнений. И я был более чем уверен, что вкалывать мне собираются далеко не витамины. Я сопротивлялся. Кажется. Пытался вырваться, кричал, но вдруг, ни с того ни с сего, ощутил веревки на своих запястьях и щиколотках, и игла шприца проникла под кожу, с невероятной болью, заставив закричать невероятно громко. И к моему крику присоединилась еще добрая сотня голосов, и этот крик, кажется, длился целую вечность, а потом кто-то прошептал мне: «Проснись», и я проснулся.
-Проснись же ты, мать твою!
Этот голос я узнал сразу же. Тиро. Охотник, не убивший Жертву.
Выражение его лица в тот момент я никогда не забуду. Он был действительно обеспокоен, он был взволнован, а где-то рядом вопил что-то Дитрих, но его вопли мой рассудок воспринимал как фоновый шум. Я не мог отвести взгляда от лица Тиро, которое постепенно принимало уже привычное ничего не выражающее выражение лица.
-Что тебе снилось? – спросил он, все так же держа меня за плечи, за которые раньше откровенно тряс.
Смысл его вопроса доходил до меня долго. Все мысли были заняты странным сном, который так хотелось забыть. Хотелось, но не удавалось, потому как подсознание вцепилось в него, как в спасательную нить, соединяющую его с памятью. Собственно, именно такой нитью мой кошмар и являлся.
-Что тебе снилось? – в его голосе послушались нотки раздражения.
-Сон, - ответил я.
Он, наверное, ударил бы меня, если бы я не продолжил поспешно.
Не знаю зачем, но я описал ему весь сон, все, что помнил. А он записал все, слово в слово. Но не ответил, когда я спросил, зачем.
Автор: Tyrrenian/ Прокопян с веслом и хочет весну
Бета: ~Little Fox~
Рейтинг: NC-17
Статус: завершено
Женр: традиционно неизвестен
Дисклеймер: фабула принадлежит Шекли «Цивилизация статуса».
Размещение: нельзя без разрешения обоих авторов.
читать дальше
Тиро.
«Магазин Снов приглашает вас на первый бесплатный сеанс! Вы сможете узнать свое прошлое, окунуться в будущее, воплотить самые тайные фантазии! Наши специалисты многие годы считаются лучшими на Сангрии! Приходите! Мы ждем вас!»
Я с легким раздражением смял рекламную листовку, брезгливо бросив ее на проезжую часть. Чертов владелец магазина становился слишком настойчивым, но у него пока хватало денег, чтобы не становиться Жертвой. В обратном случае я не пожалел бы лишней пули для этого урода. Равно как и для брата Каина из храма в центре города. Оба пытались затянуть меня в свои сети уже третий год – поразительно долгий срок на Сангрии – но неизменно оставались ни с чем. Становиться наркоманом, ответив хоть раз на приглашение магазина, или подцепить какую-нибудь заразу во время одной из оргий в церкви мне не хотелось. Вот и приходилось постоянно нарушать закон. Впрочем, власти пока прощали мне подобные выходки – лучшего Охотника было не найти во всем городе.
Сангрия – планета, служащая сточной канавой для земного общества. Она была обнаружена лет семьдесят назад, но признана непригодной для жизни. И то дело: даже летом, когда воздух днем прогревался до сорока градусов Цельсия в тени, ночью дороги покрывались изморозью, а столбик термометра испугано замирал на отметке минус тридцать. А небольшое количество отравляющих веществ в воздухе добавляло экстрима и сокращало жизни населения. Сумевший протянуть здесь пять лет считался долгожителем. Но при этом дома и квартиры не оставались пустыми надолго: партии новых осужденных прибывали раз в три месяца.
Мне же «повезло» стать членом этого общества четыре года назад. И все это время я занимался тем, что молча и упорно игнорировал правила и законы планеты. Планеты, где было узаконено убийство, где пристрастие к наркотикам, жестокости и прочим прелестям цивилизации только приветствовалось. Изнасиловал, зарезал, пристрелил, обокрал – тебя будут носить на руках… До тех пор, пока не поймают на месте преступления. Проснувшись в камере космолета, я еще не знал местных правил и законов, я даже не помнил самого себя. И только номер на запястье позволял надеяться на присутствие еще кого-нибудь. Вот так голый, испуганный, с полностью очищенной от прошлого памятью, я ступил на землю Сангрии. И в первый же день попал под раздачу. Власти города, для увеселения жителей, издали закон, согласно которому в день прибытия новой партии заключенных каждый, имеющий статус выше горожанина, имел право на один выстрел в новоприбывшего. Естественно, мы тогда не знали всего этого. Сержанты раздали нам робы, огласили для каждого имя и приговор суда и отправились восвояси, оставив кучку людей на растерзание местным.
Было страшно. Даже не от неизвестности перед лицом нового «дома», а от того, что у меня не оказалось имени, что меня обвинили в преднамеренном убийстве сорока человек, что, одеваясь, я обнаружил идущую вдоль щиколотки татуировку: «Uno nos tribun». И где-то в глубине души заколотилось невнятное ощущение несправедливости. Как будто мне было здесь не место…
Додумать не дали. Слева раздались выстрелы нетерпеливых новичков, и толпа рассыпалась по подворотням и закоулкам, словно крысы. Люди: мужчины и женщины, бежали, боясь оглянуться назад, задыхаясь от непонимания происходящего и ужаса. А на площади уже лежал в луже крови первый труп. Я побежал вслед за группой показавшихся мне наиболее удачливыми мужчин, но они быстро рассеялись по развилкам и отворотам улиц, оставив меня наедине со своим страхом. Пришлось сосредоточиться и оглядеться более внимательно: грязная улочка, даже скорее проулок, обшарпанные дома, больше похожие на бараки с неуместными элементами изыска вроде занавесок на окнах или расписных вывесок. Все было слишком непривычным, неуютным. И сразу становилось понятно, что люди в этом мире не задерживаются.
Мне позволили в этом убедиться буквально через тридцать секунд. Из-за поворота вышли трое богато одетых мужчин, один из которых уже держал в руке наведенный на меня пистолет. «Широколучевой теплоизлучатель, серия 33N50», - послушно выдало подсознание и начало судорожно просчитывать за меня пути к отступлению. Судорожно, но слишком долго. Тело само скользнуло на землю, уходя из-под ударной волны, метнулось в сторону, к приоткрытой двери. Только в полумраке помещения я смог осознать произошедшее и устало опустился прямо на глиняный пол. Как выяснилось, зря.
- Что же вы, молодой человек, - раздался из глубины соседней комнаты голос, - проходите, располагайтесь.
Ни в интонациях, ни во внешнем облике вышедшего на свет старичка не было никакой угрозы, а его улыбка просто излучала добродушие и радость встречи. Я решил, что хуже все равно не будет, а сидя на холодном полу можно отморозить себе что-нибудь нужное, и последовал приглашению.
- Итак, как я понимаю, вы – Жертва? – поинтересовался у меня старичок, открывая огромную амбарную книгу и доставая из стола перо. Пришлось согласиться. Логично: за мной охотились, мне пришлось убегать и прятаться, следовательно, я – жертва. Потому я и кивнул, чтобы шепотом спросить:
- Здесь есть второй выход? Не хотелось бы встретиться с теми уродами, когда войдут внутрь.
- О, не беспокойтесь! – замахал руками старик. – Они не посмеют войти в дверь общества без приглашения!
- Общества?
- Позвольте представиться, Джереми Саймон, президент Общества Защиты Прав Жертв.
- Тиро, - представился я, немного смущаясь от невозможности назваться полным именем.
- Замечательно! – Саймон, казалось, был в восторге от моих способностей к устной речи. – Итак, вы – Жертва.
- Видимо, - старик принялся что-то скоро строчить в своей книге.
- Вы прибыли сегодня на корабле?
- Да.
- Выдали ли вам одежду, назвали ли имя и приговор?
- Да.
- В вас уже стреляли?
- Да, - мне стало казаться, что надо мной издеваются. Естественно, я прибыл на корабле, естественно, охранники выполнили все положенные процедуры, естественно, в меня стреляли. Иначе я просто не оказался бы здесь. Саймона глупость вопросов, похоже, волновала мало.
- Было ли совершено более одного выстрела одновременно в вашу сторону?
- Нет, - круг разомкнулся?
- Что же, - поднялся старик со своего места, - позвольте вас поздравить – ваши права не были нарушены ни по одному из пунктов.
Я ошарашено пожал руку президента, еще не понимая до конца, что же произошло.
- Всего доброго.
- Что? – это они так защищают права? Меня настойчиво подталкивали к двери, за которой, несомненно, ожидали те самые мужчины. – Вы же должны защищать меня!
- Нет. Мы должны защищать ваши права, - Джереми даже остановился ради того, чтобы растолковать мне все. – Ваша жизнь и здоровье – не наш профиль.
Я с силой уперся в дверной косяк, напрочь отказываясь выходить наружу:
- Хотя бы запасной выход здесь есть?
- Нет. Но не беспокойтесь, я прослежу, чтобы ваши права был соблюдены.
И снова – жаркий полдень, трое вооруженных мужчин и один испуганный и безоружный я. Что может противопоставить испуганный одиночка сработавшейся команде? Только свою удачу да толику природной ловкости. Несколько минут назад мне удалось уйти из-под выстрела, возможно, и сейчас тело могло бы дать мне необходимую скорость. Я внимательно разглядывал своих Охотников: высокие, богато одетые, что было замечено ранее, у каждого по золотой серьге в ухе. Длинные халаты частично сковывали, а частично скрадывали движения своих владельцев, благодаря белоснежным тюрбанам, они могли не опасаться жары. На моей стороне была скорость и ловкость, на их – численность и оружие. Безвыходная ситуация.
Звери во время пожара бегут прочь от огня. И только лисы прыгают в пламя, рискуя подпалить себе шерсть. Так и я рванулся вперед, почти сразу отбрасывая тело влево, чтобы перехватить пистолет из руки одного из нападавших. В свой первый день я еще не знал, что значит быть убийцей на Сангрии. Рывок, удар, кувырок – над головой пахнуло жаром, а на стене дома остался черное выжженное пятно. Главное – не останавливаться. Мужчина, стрелявший первым, сейчас спокойно стоял, прислоняясь плечом к углу дома, тот, у кого я выхватил пистолет, также не торопился предпринимать что-либо. Зато третий Охотник с гнусной ухмылкой целился мне в голову. К черту. Наверное, я и в самом деле убивал на Земле, потому как сейчас успел нажать на курок раньше противника. А потом – обугленная голова с вплавившейся в нее золотой серьгой. И ничего не колыхнулось в душе.
- Браво, юноша, - один из мужчин остановился в трех шагах от меня, подняв руки в доказательство добрых намерений. – Теперь вы приобрели статус Свободного Гражданина. Такое редко удается новичкам в первый же день.
Тогда именно Рамиль объяснил мне, как устроен этот мир. Вроде бы обычная социальная система. Просто… очень жестокая. Есть пиниты – новички, только прибывшие на планету. Самая бесправная категория. В день прибытия корабля пинита может убить каждый желающий. Правда, разрешено сделать только один выстрел за сутки. Сами же новички попадают в категорию Жертв и вынуждены либо спасаться бегством, либо бросаться в бой. При втором варианте в случае успеха пинит может перескочить одну ступень статуса и стать Свободным Гражданином. Человеком, имеющим право на ношение оружие, на ведение бизнеса, на развлечения и статус Охотника в Играх.
Между двумя этими прослойками, пинитов и Свободных Граждан, находились горожане. Ими становились те новички, которым удалось выжить в первый день, но при этом они не смогли никого убить. Подобные люди становились чернорабочими, слугами, шлюхами. В общем, не слишком высокий статус.
Одну из высших ступеней иерархии занимали Хаджи, к которым принадлежали мои новые знакомые. Их отличительной чертой была золотая серьга в ухе, и обращаться полагалось исключительно на «Вы». Помимо прав Свободного Гражданина, эти люди обладали правом нарушать закон прилюдно и выбирать себе Жертву для Игры.
Ну и самая высшая каста – Патеры. Те, кто держал в своих руках не только весь этот город, но и планету в целом. К счастью, за все то время, что я жил здесь, мы с ними ни разу не пересекались.
Вот так и прошел мой первый день. Естественно, никто не стал объяснять мне правила выживания, вроде того, что по ночам все сидят дома и стараются не сдохнуть от холода, но зато мне в наследство от убитого достался небольшой магазинчик ядов и кое-какое состояние. Первые полгода я старательно изучал книги по ядам и противоядиям, запоминал химические формулы и реакции. Но, как это часто бывает, большая часть знаний мне не пригодилась.
Женщины, составлявшие на Сангрии одну десятую населения, были консервативны, а потому предпочитали проверенные средства: мышьяк и стрихнин. Смерть долгая и мучительная. Мужчин же больше интересовали противоядия. К счастью, вариантов было также всего два. В общем, дело как-то шло, я даже смог оборудовать в подвале магазина тир и регулярно закупать все новые типы узколучевого оружия в гильдии убийц. И жизнь вроде как начала налаживаться. До прихода брата Каина.
В тот день клиенты валили просто толпой, по непонятной причине решив приобрести как можно больше ядов и противоядий на все случаи жизни, и мне приходилось вертеться, словно белке в колесе. Так что вечером я только и мог, что устало рухнуть в кресло перед камином и вытянуть ноги. Стук в дверь был воспринят как издевательство. Да и действительно, мой магазин работал до восьми вечера, а часы показывали половину девятого. В такой ситуации неурочного посетителя хотелось убить медленно и с удовольствием. Тем более, что камин как раз мог вместить в себя человеческое тело…
Но пришлось вставать и тащиться к двери, чтобы обнаружить за ней благообразного старичка в рясе:
- Удачной Охоты, мистер Тиро.
- Удачной, мистер… э? – признаться, я был удивлен, увидев на планете хоть кого-то, у кого на лице не было написано «преступник и убийца».
- Брат Каин, - старичок поклонился и змеей скользнул внутрь. Хотя я его не собирался пускать. – Мы хотим пригласить вас на службу в наш Храм.
- Службу?
- Зло есть сила могучая и непреодолимая, - голос брата Каина зазвучал громче и торжественнее, словно он читал проповедь перед паствой. Наверное, в чем-то так и было. – Но и ему нужна помощь верующих, дабы проникнуть в души людей и поглотить их. Что есть тьма, как не разрушительная сила, что властвует над всем сущим во Вселенной? Что есть дьявол, как не скопище всех грехов и пороков, недостижимый идеал, к которому, тем не менее, стремится каждый из нас? Войди в наш Храм, услышь наш зов, ступи на верную дорогу к Аду!
Священник говорил еще что-то, но я стал засыпать на пятой минуте, а потому пропустил практически всю захватывающую речь. Право слово, только в верующие мне не хватало податься для полного счастья. Но старик не ушел, пока я не поклялся в обязательном порядке присутствовать на их ночной службе в понедельник. Идиотизм, конечно, но пришлось пойти, иначе брат Каин таскался бы ко мне с проповедями каждый день, а этого моя чувствительная натура могла и не выдержать.
Впрочем, все оказалось не так плохо, как могло бы быть. Собравшиеся в храме прослушали коронную речь священника, вознесли хвалу Сатане и Злу в облике его и тут же переключились на оргию. И если терпкое вино я еще пригубил, то попытавшуюся стянуть с меня штаны девку пришлось отгонять угрозами и оружием. Равно как и последовавшего за ней мальчика. Оргии меня интересовали меньше всего. Особенно, когда я увидел, что шлюхи в зале незаметно что-то вкалывали под кожу верующим. Потому и побежал срочно домой, тихо матерясь от ночного холода и неприятных ощущений в желудке. Вычленить наркотик, который подсыпали в вино, было непросто, к тому времени разум затуманился почти полностью, и смешивать противоядие пришлось почти на ощупь. Но я справился. Правда, потом провалялся без сил еще два дня, периодически склоняясь к тазику, чтобы срыгнуть желудочный сок вместе с остатками наркотика.
На третий день я обнаружил у себя под дверью приглашение в магазин снов. Обещание раскрыть правду о пребывании на Земле интриговало, но чувство опасности и недоверия за время жизни на Сангрии обострилось многократно, и от листовки явно несло чем-то недобрым. Как выяснилось уже в магазине, от листовки несло мощными наркотиками, которые мастера смешивали в различных пропорциях, добиваясь ярких образов. И которые вызывали мгновенное привыкание. Убегать пришлось с боем. Благо, я каждый день тренировался в тире, а потому мог похвастаться неплохой реакцией.
С тех пор приглашения приходили пачками. Правда, был период, когда вместо листовок приходили здоровые мужики, обвешанные оружием. Но после того как магазин оставил в моей коллекции железа на пару миллионов долларов, хозяева решили ограничиться бумагой. Дешевле выходило.
Естественно, Патерам это не нравилось: я не пил, не курил, не употреблял наркотики и был в принципе асоциальным элементом. И если бы не регулярные убийства, на меня началась бы травля. А так – только приглядывали, ожидая промаха или более явного нарушения. Потому-то мне и приходилось быть осторожным в своих изысканиях.
Дело в том, что как только я освоился на Сангрии, я принялся выискивать следы и факты своего прошлого на Земле. Само собой, память стиралась всем заключенным без исключения. Но полностью удалить воспоминания тюремщики не могли себе позволить, потому как рисковали получить стадо нежизнеспособных имбецилов. Вот и приходилось машинам отделять нужное от опасного. Именно при этой процедуре оставались «хвосты» и осколки прошлой жизни. Лично мне почти каждую ночь снилась залитая солнцем аллея, вдоль которой ровными рядами росли деревья… Похожие воспоминания были и у остальных. Нужен был не один год, чтобы собрать картину воедино и составить хотя бы примерное представление о происходящем на Земле.
К счастью, моим соседом пару лет был сумасшедший старик, который в свободное от продажи наркотиков время развлекался созданием радиоуправляемых бомб и подкладыванием их прохожим в сумки. Лично я умудрился вытащить около пяти штук из своих карманов, прежде чем они взорвались. Но не в этом дело. Помимо милого хобби старик, так же как и я, и многие на планете, собирал данные о Земле. Вот только прожил он без малого двадцать лет (невероятный срок по здешним меркам) и успел составить потрясающий архив.
В вечер его смерти я улизнул с похорон, чтобы спокойно обшарить жилище старика и найти тайник, в котором хранились записи. Благо, подобная светлая мысль посетила не только меня, так как в момент моего прибытия перед домом уже завязалась перестрелка. Около десятка человек палили друг в друга, чем придется. Ровно до тех пор, пока не появилась стража и не повязала их. Все-таки если тебя ловили на месте преступления, то за этим следовало жестокое наказание. Тех парней отправили на Арену… И остались от них кишки да пара пальцев. А вот от старика остался тайник, на поиски которого пришлось потратить несколько часов и пару десятков зарядов, пущенных в других претендентов на тайны нашей родины. Зато в моем подвале теперь хранились постоянно пополняемые записи, воспоминания, интервью. Также я не брезговал кражей чужих архивов ради дополнения своего.
С помощью анализа и собственной фантазии удалось выяснить очень немногое: Земля представляла собой пять материков, населенных людьми. Говорят, раньше их было больше, но откуда такая информация, я не знал, а потому решил отбросить ее как заведомо ложную. Значит так, существовала одна на всю планету столица, парламент, церковь, школы и так далее. Другое дело, что уклад их жизни кардинально отличался от нашего: запрещены убийства, кражи, разбой, мошенничество. Все, что почиталось на Сангрии там было позором и подвергалось осуждению. Но что заинтересовало меня больше всего, так это то, что на Земле не было войн. Вообще. Никаких. Даже мелкие стычки пресекались почти сразу же отрядами полиции. Я полез дальше и сумел выяснить, что в школах существовали так называемые закрытые классы. Что в них происходило – загадка, но благодаря посещению этих классов детьми, уровень преступности снизился на восемьдесят процентов от прежнего.
Можно было бы предположить наркотики или гипноз, но… Но мне не хватало данных, чтобы сделать какие-либо выводы. Зато после разговора с одним мошенником, мне удалось узнать, что около двух процентов населения не подвержены действию гипноза или подавляющих волю наркотиков. Легко было предположить, что именно они и становились преступниками.
В общем, так и текла моя жизнь на Сангрии: попытки выжить, работа в магазине, тренировки в личном тире, поиски новой информации. Все было тихо и спокойно… до этого дня. Дня прибытия корабля с Земли.
Я, как обычно, проснулся, оделся, выполнил все необходимые процедуры и спустился в тир – потренироваться. Обычно поймать пару-тройку новичков было делом простым, тем более что они часто искали защиты. Но, во-первых, часто они не могли сказать ничего толкового о своей прошлой жизни, а во-вторых, меня с прошлого вечера терзало дурное предчувствие. Что-то должно было случиться. Отвратительное, недоброе….
Черный костюм-тройка, туфли на мягкой подошве, белоснежные перчатки - таким меня знала вся Сангрия. Выбирая оружие, я скользнул взглядом по собственному отражению: черная, антрацитовая кожа, зеленые глаза, белые волосы. Чужак, инопланетянин… Новички шарахались от меня и часто недоумевали, как мне удалось убить такое количество людей с подобной внешностью. И мало кто догадывался о том, что волосы на самом деле были черными, просто с искусственно выжженным пигментом, а глазами давно служили искусственные протезы, дарившие мне возможность прекрасно видеть и ночью, и днем. А внешность… Что же, грим и парики никто не отменял, а отправить кого-нибудь за тридцать процентов от суммы прогуляться в образе меня в другом конце города было делом довольно простым. Тем интереснее были подробности моей поимки. Ведь я в любом случае пользовался этой уловкой на Земле… Неужели меня сдали?
Итак, тир. Пальцы подрагивали от волнения и предвкушения. Что-то должно произойти. И это нервировало похлеще Охоты, когда за тобой гонится толпа вооруженных людей. Я выхватил со стойки любимую винтовку старого образца: скорострельность оставляла желать лучшего, особенно по сравнению с лучевым оружием, зато позволяла максимально сосредоточиться на действительности и порядком попотеть. Первым делом – тренировка. Кнопки податливо утонули в глубине панели, пульт отъехал в сторону, давая мне больше свободного пространства, а свет резко погас. Игра началась.
Летний луг. Залитый солнечными лучами наполненный свежим ветром. Иллюзия, но такая красивая. Метрах в пятистах от меня темнела полоса леса, справа от него поднимались в небо пики гор, слева – раздавался шум воды,… а впереди – только свобода и бескрайний простор. Правда, жутко напрягал подозрительный звук, шедший от реки. Как будто там что-то непрерывно лопалось. Но взгляд уже зацепился за движение у кромки леса, и звук отошел на второй план. Временно, конечно.
Из темноты зарослей на меня двигалась пара зверей. Длинные лапы, тощие, покрытые черной шерстью тела, вытянутые лысые морды, напоминавшие черепа. Хищники перемещались не спеша, по зигзагообразной траектории, словно не опасались моего бегства. В принципе, верно.
Тут звук, шедший от реки стал громче, подсказывая, что кто-то ко мне приближался, и, едва я успел обернуться, моему взору предстали пять покрытых слизью тел. Жабы. Но жабы гигантские и с полными зубов пастями. А в лесу уже трещали деревья, разнося по воздуху весть о приближении новой угрозы. Надо выбирать, от кого больше опасность. Жабы передвигались довольно медленно, но и были ближе всего, «волки», как я решил обозвать хищников, напротив, прибавили скорости и теперь стремительно сокращали расстояние между нами. Я вскинул винтовку, пересчитал мысленно количество патронов у себя в кармане и выстрелил, не глядя на результат. Потому что в следующую секунду вторая пуля разрывала плоть подобравшейся слишком близко жабы. Остальные четыре испуганно замерли и попятились. Перезарядить. Еще один выстрел – и второй волк упал, как подкошенный у моих ног.
А из леса быстро росла громада какого-то чудовища. Округлое тело, похожее на шар, восемь тонких, сегментированных лап. Видимо, оно двигалось на звук, потому как дернулось в сторону, стоило случайной птице с криком вспорхнуть с ветки. Но, к моему сожалению, жабы с булькающими звуками кинулись наутек, и паукообразное поспешило в мою сторону. А патронов оставалось всего пятнадцать…
Секунда. Еще. Я попытался выстрелить в бегущее на меня чудовище, но пуля отскочила от его шкуры, словно та была отлита из стали. Что за черт? Шаг, вдох, выдох, шаг. И вот, сверху надо мной нависала истекавшая зеленой слюной пасть с венчиком щупалец вокруг. Слабое место. Я палил и палил, упорно метясь в податливую плоть и надеясь, что свинец сможет добраться до жизненно важных органов. А патронов оставалось все меньше. Семь. Чудовище пошатнулось, окропляя землю вокруг меня черной кровью. Шесть. Пронзительный вой, почти оглушивший меня. Пять…
Я рванул в сторону, чтобы туша паука не рухнула на меня сверху, и в тот же момент пространство вокруг рассеялось, сменившись невзрачными серыми стенами подвала. Тренировка окончена. Вот интересно, какое измененное сознание создавало этих монстров? За все время, что я ежедневно использовал программу тира, ни место, ни противники ни разу не повторились, постоянно приобретая новые формы. Возможно ли, чтобы где-то в других мирах подобные существа действительно могли жить?
Компьютер у стены обиженно прогудел, выдавая ленту результата. Я сплюнул. Первый же выстрел прошел мимо. И где-то там, в другом мире, мое тело рвали на части двое странных существ, названных мною в пылу боя волками. День явно не обещал быть хоть сколько-нибудь хорошим.
И снова помещение магазина. Сегодня клиенты проходили мимо – прямо к лавке по продаже оружия. Действительно, глупо было бы травить новоприбывших. В связи с большим количеством свободного времени и неудачной тренировкой, я решил более обстоятельно подойти к выбору оружия. Винтовка – это хорошо, но нужно было что-то более быстродействующее. Так, со мной отправились: узколучевой пистолет (широколучевые более просты в обращении, но пользоваться ими убийце, да еще и Свободному Гражданину – моветон), небольшой многозарядный арбалет с разрывными снарядами и пояс с метательными ножами. Отравленными, естественно. Брать с собой что-то массивное не хотелось, так как это лишало меня моего основного преимущества – скорости, а миниатюрные новинки требовали серьезных испытаний. В любой другой день я бы выбрал именно их, чтобы проверить в деле, но не сегодня. Сердце и без того колотилось, как сумасшедшее в ожидании неприятностей.
Выходить на главную площадь было бессмысленно. Все равно местные неуравновешенные маньяки разгонят новоприбывших в первые пять минут по подворотням, а сделать выбор, основываясь на внешности, было невозможно. Конечно, симпатичные мальчики имели здесь больше всего шансов выжить… в качестве подстилок для поймавших их богачей. Но лично меня их задницы интересовали меньше всего. Гораздо важнее были оставшиеся воспоминания, навыки. Как я выяснил во время первых Игр, рефлексы и инстинкты позволяли человеку вспомнить подчас такое, что он не вспомнил бы и с помощью современной аппаратуры. О том, что пара-тройка жертв погибла во время экстремальных экспериментов, я предпочитал не думать. Жизнь разумных существ ценилась на Сангрии слишком низко.
За сборами прошли полчаса, и когда я вышел за двери магазина, улицы были практически пустынны. Только вдалеке раздавались звуки выстрелов и испуганные крики. Точнее, в обратном порядке. Пришлось прогуляться. Пару раз мне попадались пробегавшие мимо старички, которых я гордо игнорировал. Что толку вытрясать воспоминания из того, у кого и так маразм вкупе со склерозом зашкаливал выше крыши? Нет, мне нужны были молодые, желательно, умные парни и девушки. Последние, к сожалению, попадались слишком редко. Хотя именно у милых дам можно было позаимствовать наибольшее количество воспоминаний: женщины вообще более внимательны к мелочам.
Поворот, тупик, проулок… К ночи я откровенно зевал, ни разу не достав оружия. Да что же это такое? Мне нужно хоть кого-нибудь убить! Едва я решил плюнуть на все и пристрелить первого попавшегося в форме заключенного, как мне навстречу выскочил темноволосый паренек с огромными от ужаса глазами. Какая прелесть. Полноват, слишком медлителен… Интересно, как ему удалось скрываться от преследователей так долго?
- Эй, малыш, - я культурно заломил парню руку за спину и вкрадчиво поинтересовался, - тебе помощь в спасении собственной шкуры не нужна?
- АААА!!!! – зачем так орать? Не такой уж я страшный… - Джин!!!
Парень задергался в моей хватке, словно нарочно выламывая себе руки, так что пришлось легонько стукнуть его по голове. Жестоко, конечно, но ради информации я был готов на многое, а разбираться с его, видимо, приятелем, потом еще и тащить на себе обоих как-то не хотелось. Оставалось только надеяться на то, что этот самый загадочный Джин был слишком далеко, чтобы услышать призывные крики толстяка…
- Дитрих!!! - из-за поворота вылетело что-то светлое, напоминающее солнечный лучик, и рвануло ко мне. Блин, а я только удобно связал парня, чтобы тот не сильно дергался, когда очнется… - Отпусти его!!!
Меня пытались убить. Голыми руками. Мальчик. Нет, передо мной действительно стоял ребенок не старше пятнадцати на вид. Соломенные вьющиеся волосы, огромные голубые глаза и… впалые щеки. Так на Сангрии выглядели только психи, решившие уйти от общества. Пустыня быстро выбивала из них дурь, и в город возвращались вот такие немощные скелеты. Интересно, этот-то за что угодил к нам? Не за убийство – точно.
- Успокойся, иначе мне придется тебя пристрелить, чтобы не привлекал излишнего внимания шумом, - мальчишка оказался до безобразия ловок, и я потратил несколько драгоценных секунд, скручивая его. Кожа да кости… Загнется, как пить дать. Недоброе предчувствие внутри усилилось настолько, что я вздрогнул и выпустил Джина из захвата. Черт… Сначала тренировка, теперь еще это. – Убей кого-нибудь, иначе убьют тебя.
Я спокойно, предварительно расстегнув кобуру пистолета, повернулся к мальчишке спиной и схватил его приятеля за руки. Не на себе же его нести, право слово. А сам Джин неспешно брел позади, поминутно вздрагивая и оборачиваясь на доносившиеся из подворотен звуки. И чего он привязался? Мне и толстяка за глаза хватило бы…
- Удачного вечера, - я гордо захлопнул перед носом мальчишки дверь магазина и поспешил оттащить свою жертву в подсобку. И уже вернувшись в главный зал, заметил с интересом шарящего по полкам Джина. Таааак… - Тебя, видимо, загребли за воровство, - Джин еще только оборачивался, а я уже плотно вжал его лицом в стену, сердито шепча на ухо. – Меня же – за убийство нескольких десятков людей. И еще с сотню я убил здесь. Как, по-твоему, у кого из нас больше шансов остаться в живых через три секунды?
Джин.
Черт, опять он куда-то потерялся! Вот, вроде бы, не миниатюрный парень, а исчезает с раздражающим постоянством. И мне приходится искать его по всему этому жуткому городу, заглядывая в каждый проулок, каждый тупик, и выкрикивая его имя. Как будто мне больше нечего делать, кроме как привлекать внимание этих психов с оружием своими криками.
Нас высадили на этой планете больше десяти часов назад, если верить часам на той башне в центре города, благодаря которой мне удается с горем пополам ориентироваться в этом богом забытом месте. Ориентироваться же здесь было жизненно необходимо. Свернешь не туда – и все, смерть. Потому что с того самого момента как нас выпустили, одев предварительно в эти странные робы, совсем не похожие на тюремные, толпа мужиков с оружием и откровенно сумасшедшими взглядами гоняется за нами по всем улицам, явно не для того, чтобы переодеть, обогреть и накормить.
А мне, помимо всего прочего, приходится еще и следить за этим медлительным, нудным, тупоголовым переростком, с которым не повезло оказаться заодно. Эта же скотина – нет, чтобы спокойно идти за мной – вечно пропадала в каких-нибудь переулках, где обязательно сталкивалась с теоретическими убийцами. Как же мне порой хотелось бросить его на произвол судьбы! Но тогда я оказался бы совсем один, а страшнее этого в подобной ситуации я ничего не видел.
Хотя, признаю, один раз эти его исчезновения сослужили нам хорошую службу. Это произошло в скором времени после того, как началась эта травля. Начало ее, признаюсь, было более чем просто страшным.
Нас высадили на какой-то площади, заставили выстроиться в шеренгу, пересчитали зачем-то, после чего тюремщик объявил, что отныне мы находимся в ссылке на Сангрии, и пожелал нам удачи. Буквально через пару мгновений мы осознали, насколько необходима нам помощь фортуны.
Когда начали стрелять, я не сразу осознал, что происходит. Разум просто отказывался верить в то, что меня вот так просто могут убить, ни за что ни про что, только из-за того, что я – новичок на этой планете. Но звуки выстрелов неумолимо приближались, а через несколько мгновений стоящий справа от меня парень свалился замертво.
-Бежим! – осознавший в эту же секунду суть происходящего Дитрих схватил меня за руку и потащил куда-то.
Мы бежали, очертя голову, не думая ни о чем, кроме того факта, что нас могут в любой момент убить, как того парня, что сидел когда-то рядом с нами на том корабле. И я каждую пару минут бросал взгляды на высящуюся над нами башню, часы на которой отсчитывали время, в течение которого нам удавалось выживать.
Не помню, куда мы бежали, не помню, сколько раз поворачивали и в какую сторону. Единственное воспоминание о первых двух часах этой беготни – бешено бьющееся в груди сердце да выстрелы где-то совсем неподалеку. Пули, мишенями которых мы так и не стали.
А потом мы завернули в какой-то проулок и оказались в тупике. Путь к отступлению нам закрыли преследователи. Они целились в нас каким-то оружием, название которого нам было неизвестно, а мы стояли, прижавшись спинами к стене, и чувствовали себя, как приговоренные к расстрелу. Таковыми мы, в принципе, и являлись. Смертники, чья казнь могла растянуться максимум на пять лет. Вот только тогда мы этого еще не знали.
Один из преследователей выстрелил в меня. Я не знаю, как мне удалось увернуться тогда. Мне кажется, что я просто упал, что это был практически обморок, бессознательно состояние, провалиться в которое мне не дал рассудок, отчаянно жаждавший жизни. Еще один выстрел. Стреляли не в меня, но я все равно дернулся в сторону, чтобы тут же оказаться под прицелом второго преследователя. Вот только тот почему-то не выстрелил. Опустил оружие, посмотрел на меня долгим странным взглядом и, усмехнувшись, пробормотал себе под нос что-то в роде: «А Тиро он понравится».
Этот человек, если, конечно, он был человеком, спас меня дважды. Один раз, благодаря тому факту, что я, видите ли, могу ему понравиться, а второй… Впрочем, обо все по порядку.
После этого случая в тупике, я начал более обдуманно выбирать нам дорогу. Старался избегать всевозможных проулков, чтобы, не дай бог, не оказаться в тупике. За нами постоянно кто-то бежал, сзади раздавались звуки выстрелов, но мы не оборачивались. Обернуться значить промедлить несколько секунд, которые куда полезнее потратить на бег.
Бег. Сумасшедшая скорость, которая, оказывается, может помочь избежать смерти. Главное – не останавливаться, не оглядываться назад, не видеть лица смерть несущего. Думать только о том, что выживешь. Быть уверенным в своих силах, в шансах на жизнь, которых у меня с каждым мгновением становилось все больше.
Грязные улицы, проулки, тупики, старые дома с обшарпанными стенами и покосившимися крышами, отвратительные запахи из переулков. Потом пошел дождь. Холодные капли били по щекам, доставляя какое-то странное удовольствие. Очищение.
Дождь закончился так же быстро, как и начался, оставив после себя только слякоть и запах свежести, казавшийся здесь невероятно неуместным. Этот запах был каким-то странным напоминанием о прошлом, которое было стерто из моей памяти, как файлы с компьютера. Почти бесследно.
А Дитрих снова пропал. И я, в который раз проклиная себя за то, что связался с этим типом, отправился на его поиски. Внимательно прислушиваясь к происходящему поблизости, я крался по улице, заглядывая во все близлежащие проулки и тупики, зовя негромко:
-Дитрих! Дитрих, мать твою, куда же ты опять подевался?
Я минут пять еще безрезультатно искал его, обещая набить полудурку морду, как только найду его. Если я не найду бесчувственный труп в сточной канаве. Меня передернуло от нарисованной воображением картинки. Черт, хоть бы он был жив!
- АААА!!!! – громкий вопль, от которого кровь стыла в жилах. - Джин!!!
Он звал меня, попав в очередную передрягу, словно у меня были какие-то шансы его спасти. Но я побежал ему на помощь, туда, откуда был слышен крик, наплевав на здравый смысл, призывавший затаиться, спрятаться. До сих пор считаю, что правильно сделал, поступив так.
Я бежал, стараясь не думать о том, почему Дитрих перестал кричать. В конце концов, я ведь не слышал никаких выстрелов! Его не могли убить, его не убили…
Первым, что я увидел, вывернув из-за угла, было обмякшее тело Дитриха. Я не заметил, что он был связан. Я просто уговаривал себя, что он еще жив, что это странное существо, стоявшее рядом с ним, не убило моего друга, единственного человека, которого знал я на этой страшной планете.
- Дитрих!!! - выкрикнул я, надеясь в глубине души, что этот крик приведет его в чувство. Не привел, конечно. - Отпусти его!!!
Я проявил чудеса безрассудства и храбрости, когда бросился на этого мужчину, явно находящегося не в одной со мной весовой категории. Ко всему прочему, он был еще и вооружен. Но для того, чтобы остановить меня, оружие ему не потребовалось.
Это заняло буквально пару секунд. Вся моя ловкость, все умения прошлой жизни не смогли бы мне помочь. Незнакомец скрутил меня в каком-то захвате, до боли вывернув левую руку. Но даже тогда, понимая всю безвыходность своего положения, я пытался вырваться из рук этого человека, упрямо надеясь на то, что смогу выжить.
- Успокойся, иначе мне придется тебя пристрелить, чтобы не привлекал излишнего внимания шумом.
Я замер больше от удивления, чем от страха смерти. Из его слов выходило, что он не собирается меня убивать. Я просто не мог поверить в это. Хотелось обернуться, посмотреть на того, чьи пальцы сейчас сдавили до боли мое запястье, убедиться, что он не шутит, не издевается над своей случайной жертвой. А он, словно желая удивить меня еще больше, отпустил меня.
- Убей кого-нибудь, иначе убьют тебя.
Это… совет? Человек, который мог убить меня, не применяя оружие, даже не попытался этого сделать? Более того – сейчас он давал мне ценный совет (о реальной его ценности я узнал несколько позже) по выживанию в этом городе. Разве такое возможно?
Не в силах поверить в происходящее, я стоял как столб, наблюдая за действиями незнакомца, изучая его. Он был высок и силен – силу его я уже успел почувствовать на себе, - внешность же его была довольно таки… необычной. В соответствие характеру, что называется. Темная кожа и белые волосы, совсем как у альбиносов – мягко говоря, неожиданно сочетание. Тем не менее, именно так и выглядел мой невольный спаситель, не знавший еще, что спас меня дважды. Впрочем, и я об этом в тот момент не догадывался.
Не знаю, зачем я тогда пошел за ним. Причин тому могло быть великое множество. Возможно, я не желал расставаться с Дитрихом, чувствуя некоторую за него ответственность. Куда вероятнее, что мне просто некуда было пойти, а этот человек внушал доверие хотя бы тем фактом, что не прикончил меня просто так, ради собственного удовольствия. Но, знаете, скорее всего, я пошел за ним, просто повинуясь интуиции, которой так доверял в прошлом, в то время, «до».
До того, как меня поймали. До того, как зачитали приговор. До того, как стерли память. До того, как посадили на тот треклятый корабль. Как много было «до».
- Удачного вечера, - он захлопнул дверь прямо перед моим носом.
Но каким бы я был вором, если бы не мог пролезть в чужую квартиру, не имея ключа? Повинуясь профессиональному любопытству и привычке, я огляделся вокруг в поисках всякого рода подручных предметов. Вы не поверите, но нашел. Проволоку. Я, правда, не ожидал, что она особенно поможет: мне казалось, что в этом городе на каждой двери должны стоять супер-сложные замки – город преступников, как-никак. Но на двери моего случайно знакомого замок стоял, скажем честно, дерьмовый. Знал бы я, почему хозяин дома не менял замок,… ничего бы не изменилось. Интуиция кричала, что за этой дверью меня ждет спасение. И я, дурак, ей поверил.
Тихонько прикрыв за собой дверь, я прокрался вглубь неожиданно уютной комнаты и огляделся. Судя по всему, я оказался в гостиной, использовавшейся также и как спальня. Или в спальне, использовавшейся как гостиная? А, не важно.
Важным был тот факт, что в комнате имелся книжный шкаф, буквально заставленный всякого рода книгами. А по книгам, насколько мне известно, о человеке можно узнать очень многое.
Так, что тут у нас? «Органическая химия»?! Я, чувствуя себя героям какого-то розыгрыша, протер глаза, надеясь, что все это иллюзия, которая вскоре исчезнет. Но, увы, это не было иллюзией. Большинство книг на полке в любой библиотеке заняли бы место среди книг по химии и алхимии, в то время как их владелец не казался мне человеком, интересующимся подобными науками.
- Тебя, видимо, загребли за воровство, - голос, раздавшийся из-за спины, заставил вздрогнуть. Через мгновение же я оказался прижатым к стене, а этот незнакомец, в чей дом я залез, шептал мне на ухо. - Меня же – за убийство нескольких десятков людей. И еще с сотню я убил здесь. Как, по-твоему, у кого из нас больше шансов остаться в живых через три секунды?
Знаете, это было даже страшнее, чем когда сегодня утром в нас начали стрелять ни с того ни с сего. Потому что этого человека я видел в деле, я чувствовал его силу, его уверенность и понимал – убьет, если захочет. Вот только он не хотел.
-Ты меня не убьешь, - я изо всех сил старался, чтобы мой голос не дрожал. - Если бы ты собирался это сделать, то уже сделал бы.
Не знаю, почему я был так уверен в своей правоте, была ли эта уверенность последствием развитой интуиции или же каких-то профессиональных навыков, о которых я даже не подозревал. Тем не менее, я угадал. Незнакомец негромко рассмеялся, услышав эти мои слова, и отпустил меня.
Он отошел от меня на несколько шагов, устроился поудобней в кресле и стал смотреть на меня, как будто я был актером, выступающим на сцене. Хотя, возможно, мое появление в жизни этого человека было единственным его развлечением за долгие годы, и я действительно напоминал его актера провинциального театра, разыгрывающего комедию, в списке ролей которой значилось только одно имя. Вот только это была реальность, а не игра на сцене.
Я стоял, прислонившись спиной к стене и наблюдая за человеком, невольно приютившим меня, настороженно, ожидая от него подвоха. Он же был полностью уверен в своих силах, он знал, что сможет победить меня, даже будь у меня в руках оружие. И был прав. Этот незнакомец был намного сильнее и опытнее меня, и шансов выйти живым из драки с ним у меня не было никаких. Разве что, если он захочет оставить меня в живых.
-Как тебя зовут? – я первым нарушил тишину, становившуюся с каждой секундой все более неуютной.
Некоторое время он молчал, словно раздумывая над тем, стоит ли раскрывать мне свое имя. А мне казалось, что в эти минуты, тянущиеся невероятно долго, решается моя дальнейшая судьба. Возможно, так оно и было.
-Тиро.
Твою же мать! Я не знал, смеяться мне или плакать. Наверное, это была моя судьба: столкнуться с этим человеком. «А Тиро он понравится», да? Интересно, понравился ли, или тот человек ошибся. И если понравился, то почему.
Конечно, он заметил, как изменился мой взгляд, когда он представился. Игривое настроение с него как рукой сняло, он мигом посерьезнел, нахмурился. Одним взглядом он спрашивал о причинах моей реакции. На этот взгляд невозможно было не ответить.
-Я уже слышал это имя сегодня. Один из здешних сказал, что я тебе понравлюсь.
-Ясно.
В голосе, во взгляде – ни тени удивления, но я все равно почему-то решил, что мои слова его удивили. Мне до сих пор кажется, что я был прав, подумав так. И черт меня дернул ответить, откровенно кокетничая:
-И как, понравился?
Конечно, на него не подействовал ни мой тон, ни игривый взгляд. Он был спокоен и равнодушен ко всему происходящему, и это откровенно бесило. Ну как можно быть таким бесчувственным чурбаном?
-Нет.
Ну, на нет и суда нет. Иного ответа я и не ожидал от этого равнодушного существа. Равнодушного и, зараза, красивого, несмотря на странности своей внешности. Интересно, а что было бы, скажи он «да»?
Снова тишина. Неловкость с моей стороны и черт знает какие эмоции – с его. Я не знал, о чем мне с ним говорить, как спрашивать. Мне казалось, что любой мой вопрос вызовет в нем только раздражение. А в раздраженном состоянии он меня и убить может. Тьфу-тьфу-тьфу.
-Почему нас все хотят убить? – и снова я прервал наше молчание.
Он оторвался от созерцания своих рук, поднял на меня взгляд своих зеленых глаз. Почему под этим ничего не выражающим взглядом так неуютно? Словно я действительно в чем-то виноват, и это не он оглушил моего друга (если я мог его так назвать) и притащил сюда, а я.
-Это местное развлечение, игра, а заодно проверка новичков на прочность, - он все-таки ответил. – Мы – Охотники, новички – Жертвы. Кто выживет, тот и победил. Если Жертве удается убить Охотника, она становится полноправным Свободным Гражданином. Если же ей просто удалось выжить в течение первого дня, то она считается горожанином.
Я нахмурился, понимая, что последний факт сейчас относится ко мне в большей степени, чем все остальные. У меня осталось не так уж много времени, по истечении которого я стану горожанином. Вот только тон, коим Тиро произнес это слово, не предвещал ничего для меня хорошего.
-А кто такие горожане? – поинтересовался я, заранее боясь ответа.
-Низшее сословие - сословие слуг, чернорабочих и шлюх.
Последнее слово резануло слух. Прищурившись, я внимательно посмотрел на человека, который практически спас меня от смерти, когда не вышвырнул из своего дома. Что-то подсказывало мне, что дальнейшая моя судьба зависит именно от него.
-Шлюх, значит, - пробормотал я, вроде бы себе под нос, но на самом деле стараясь говорить так, чтобы он услышал.
-Обычно ими становятся смазливые юноши и девушки. Такие как ты, например.
Как же хотелось вновь ударить его, стряхнуть эту самодовольную улыбку с его лица. Конечно, попав сюда, он прикончил Охотника и стал Свободным Гражданином. И сейчас смотрел на меня, того, кого по праву мог считать слабаком, свысока, прекрасно понимая, что я полностью завишу от него.
-Обычно, но не в данном случае, - он поднялся с кресла и направился ко мне. – Я, знаешь ли, больше предпочитаю девушек, несмотря на то, что их очень сложно найти на Сангрии.
Я не сопротивлялся, когда он, сцепив мои руки за спиной, повел меня к одной из дверей – не видел смысла. Уж лучше я подчинюсь этому человеку и сохраню своё здоровье и силы, чем буду сопротивляться и получу пару-тройку ранений, из-за которых мои шансы на побег приблизятся к нулю. Да, на побег. Оставаться в прислужниках у этого самодовольного человека я не собирался.
Мы спустились в подсобку. Небольшая комната с уймой полок, на которых стоят химикаты, внизу свалены швабры, метлы и прочий инвентарь. И Дитрих, да. Он до сих пор был без сознания, но помогать ему очнуться я не собирался. В конце концов, именно из-за него мне предстояло спать на холодном полу. Так ведь и заболеть недолго!
-Спокойной ночи, - пожелал мне мой новый тюремщик, запирая дверь.
Я даже не стал проверять замок подсобки. Почему-то я был уверен, что выбрать отсюда на порядок сложнее, чем залезть в дом Тиро. А для изможденного меня безо всяких нужных приспособлений это было просто невозможно. Совершать невозможное я пока не собирался, а потому отыскал наименее холодный угол подсобки и постарался поудобнее устроиться.
Странно, но заснул я на удивление быстро. Наверное, сказывалась усталость.
Хотел бы я верить, что кошмар, приснившийся мне той ночью, так же был последствием усталости. Но это было не так, потому как с того дня я начал видеть его с завидной регулярностью. Кошмар, который я, наверное, никогда не забуду.
Это было какое-то темное помещение. В темноте было невероятно сложно разглядеть очертания предметов, но, насколько я понял, я сидел на какой-то кушетке. Наверное, в больнице. Совсем рядом раздавались голоса: мужские, женские, детские, даже какие-то бесполые, вселяющие ужас одним своим звучанием. Так длилось, наверное, несколько минут: я сидел в темноте, прислушиваясь к голосам, но не в силах разобрать ни слова, мерз в холодном помещении, будучи, кажется, не совсем одетым. А потом раздались шаги, совсем рядом. Они приближались, и с каждым новым шагом сердце мое билось все быстрее. Интуиция вопила: «Беги!», но я не мог двинуться с места, словно парализованный странным ужасом.
Кто-то прикоснулся ко мне, я не помню – кто. Холодные влажные руки, которых, кается, было больше десятка, они были везде, блуждали по всему телу, ощупывали, чужие пальцы сжимались на моих руках с невероятной силой, до боли, а я мог думать только о том, что, наверное, от этих прикосновений у меня останутся синяки. Ничего больше меня не волновало. До тех пор, пока я не почувствовал прикосновение какой-то иглы к своей руке, наверное, к вене. Это был шприц – нет сомнений. И я был более чем уверен, что вкалывать мне собираются далеко не витамины. Я сопротивлялся. Кажется. Пытался вырваться, кричал, но вдруг, ни с того ни с сего, ощутил веревки на своих запястьях и щиколотках, и игла шприца проникла под кожу, с невероятной болью, заставив закричать невероятно громко. И к моему крику присоединилась еще добрая сотня голосов, и этот крик, кажется, длился целую вечность, а потом кто-то прошептал мне: «Проснись», и я проснулся.
-Проснись же ты, мать твою!
Этот голос я узнал сразу же. Тиро. Охотник, не убивший Жертву.
Выражение его лица в тот момент я никогда не забуду. Он был действительно обеспокоен, он был взволнован, а где-то рядом вопил что-то Дитрих, но его вопли мой рассудок воспринимал как фоновый шум. Я не мог отвести взгляда от лица Тиро, которое постепенно принимало уже привычное ничего не выражающее выражение лица.
-Что тебе снилось? – спросил он, все так же держа меня за плечи, за которые раньше откровенно тряс.
Смысл его вопроса доходил до меня долго. Все мысли были заняты странным сном, который так хотелось забыть. Хотелось, но не удавалось, потому как подсознание вцепилось в него, как в спасательную нить, соединяющую его с памятью. Собственно, именно такой нитью мой кошмар и являлся.
-Что тебе снилось? – в его голосе послушались нотки раздражения.
-Сон, - ответил я.
Он, наверное, ударил бы меня, если бы я не продолжил поспешно.
Не знаю зачем, но я описал ему весь сон, все, что помнил. А он записал все, слово в слово. Но не ответил, когда я спросил, зачем.
@темы: ролевка, 12 граммов разницы, слеш
-
-
01.03.2010 в 22:12Хотелось расслабиться. Раскинуться на кровати, отбрасывая прочь все мысли заботы прошедшего дня, и мирно уснуть. К сожалению, Сангрия на то и была планетой преступников, чтобы не давать своим жителям покоя ни днем, ни ночью. А сегодня в моем доме находились два практически незнакомых мне мальчишки, о которых надо было позаботиться – разборки с местной полицией по поводу трупов меня не радовали. Да еще и этот Джин… Черт, что-то было в пареньке такого, что заставляло меня нервно морщиться и тянуться к оружию. Не знаю, чувство знакомое, но давно и прочно забытое. Чувство… вины? Ох, и придет же в голову бред после серии неудач.
Весь следующий день я намеревался посвятить исследованию воспоминаний этой чудесной парочки, а потому вместо отдыха отправился готовить свой «кабинет» к приему. Собственно, комната, некогда бывшая пыточной, не слишком изменилась. Все те же цепи и кандалы вдоль стен, дыбы, щипцы, крючки и прочая дребедень – подобный антураж наводил на новичков ужас и развязывал им языки с фантастической скоростью. Достаточно только пристегнуть очередного подопытного к стене и приняться задумчиво нагревать кочергу в пламени стоявшей рядом печи. Они рассказывали мне, все могли вспомнить. Правда, по большей части, их лепет походил на буйные фантазии сумасшедших. Потому и приходилось использовать один чудо-порошок, покупаемый мною из-под полы.
Не наркотик в чистом виде, он не вызывал тяжелой зависимости и выводился из организма в течение недели. Побочными эффектами были разве что мигрени и проблемы с потенцией. Зато средство позволяло выудить драгоценные крупицы информации из подкорки. И вот тут-то было с чем повозиться. Во-первых, под действием наркотика восприятие мира сильно искажалось, и зачастую приходилось поломать голову над образами вроде «серо-зеленой гусеницы с рогами». Во-вторых, нужно было направить поток мыслей испытуемого в нужное русло. Тут-то мне и помог визит в магазин снов. Именно там я подсмотрел добавляемые в снадобья компоненты и стащил парочку для себя. Конечно, без кокаина эффект был уже не столь силен, но разводить наркоманов мне не хотелось. Итак большая часть населения Сангрии ошивалась возле магазинов, торгующих этой дрянью.
«Черт, как же болит голова…» - я устало опустился на стул в «кабинете», надавливая на виски пальцами и пытаясь унять боль. Так было каждый раз перед полнолунием, и каждый раз мне удавалось сохранить свою маленькую слабость в тайне. Потому как в данном состоянии мне было под силу справиться разве что с теми мальчишками в подсобке. Но дело прежде всего.
Можно было бы задать вопрос: на кой черт мне вообще сдалась эта Земля, если я и на Сангрии неплохо устроился? А ответ был банален: мне хотелось пожить подольше. Каждый год на планете проводились Игры. Охотниками становились девяносто процентов населения, тогда как Жертвами – все остальные. Причем, последним не позволялось пользоваться каким-либо оружием, кроме собственного тела, а Охотникам был доступен весь арсенал. Естественно, что выживали в этой бойне очень немногие Жертвы. Точнее, один из миллиона. То есть, за последние лет сорок подобного прецедента не случалось. Наверное, потому и была установлена награда за победу в Играх: возвращение на Землю и полная реабилитация. Правда, я не собирался становиться Жертвой, но вот использовать кого бы то ни было в своих личных целях… Плохо, что не попался пока ни один, кому можно было бы доверить миссию по возвращению меня на родину. На крайний случай у меня был еще план побега на корабле, который привозил новичков. Но он был слишком рискованным.
Я в очередной раз проклял чертову погоду, из-за которой сейчас ломило в висках и хотелось отравиться чем-нибудь быстродействующим, и провел подготовку перед допросом. Итак, кто первый? Толстяк или Джин? Перед глазами возник образ блондинчика, заставив вновь поморщиться. Да у меня от одного его вида мигрень усиливалась в два раза! Нет, лучше поиздеваться над толстяком. В крайнем случае, на нем можно будет выместить злость от боли.
Уже подходя к двери подсобки, я понял, что спокойной поработать мне сегодня не судьба. Изнутри доносились отчаянные крики, словно кого-то пытали. Пришлось торопливо открывать дверь, отпинывать с прохода тушу Дитриха и хватать за плечи мечущегося блондина. Он своими движениями рисковал смести все полки, а на них было много довольно опасных веществ вроде серной кислоты. Я же не маньяк, чтобы довольствоваться подпорченной мордашкой парня. Пришлось даже придавить Джина коленом и дотянуться до упаковки шприцов и успокоительного в ампулах. Благо все это лежало на нижней полке.
- Нет!!! Не надо!!! – время действия лекарства пятнадцать-тридцать минут. У меня была возможность разбудить и разговорить парня до того, как лекарство начнет действовать. Вот только все мои попытки вернуть его в реальность пропали даром. Блин. Еще не хватало, чтобы он загнулся в моем доме!
-Проснись же ты, мать твою! – я бы его ударил, честно, если бы он не открыл глаза. Но Джин сумел как-то выкарабкаться из омута грез и уцепился пальцами в мои плечи, словно утопающий – за соломинку. – Что тебе снилось?
В его голубых глазах плескалось просто море ужаса. Воспоминания? В этот момент, напуганный, дрожащий, слегка замерзший на холодном полу, мальчишка показался мне очень красивым. Как статуэтка… «Молодец, ты еще ребенка не трахнул для полного комплекта своих грехов». Пришлось отвесить себе мысленный подзатыльник и сконцентрировать внимание на сне парня:
-Что тебе снилось?
-Сон, - убью…
Прежде чем я занес руку для удара, Джин начал сбивчиво вещать об увиденном кошмаре, перескакивая с визуальных образов на собственные эмоции. Я, конечно, записал все это, но расстроился. Мне почему-то на миг показалось, что он видел что-то действительно стоящее. А так: наложение образов и волнений насыщенного событиями дня на и без того нестабильную психику. Комната по описанию напоминала камеру на корабле, где держали заключенных, укол был спровоцирован мной (неужели так больно было?), а крики – игры разума. Обидно. Часто новичкам в первый день пребывания на Сангрии снилось что-то действительно стоящее, и от Джина я ожидал как минимум воспоминаний о закрытых классах. Не судьба.
Вместо блаженного отдыха пришлось угробить пять часов на раскалывание Дитриха, анализ полученной информации и размышления. От мальчишек надо было избавляться. Причем, так, чтобы ни один не мог вернуться. Убивать безоружных я брезговал, отпускать их просто так тоже было чревато: ребята могли донести о моих опытах кому-нибудь умному. И вот тогда-то мне от статуса Жертвы не отвертеться. Правда, был один быстрый способ,… но как же мне, черт возьми, не хотелось вновь встречаться с братом Каином! Поразмышляв над проблемой еще с час, я отправил-таки в церковь приглашение и завалился спать. До рассвета всего три часа, а следующий день грозил мне уймой малоприятных дел.
Утро началось с криков. Вставать не хотелось категорически, да еще мигрень принялась лупить по мозгам, словно прорывала себе выход наружу. Хотелось убить того, кто посмел шуметь в моем доме. Причем, желательно медленно и мучительно, позволив гаду осознать всю глубину его падения. К крикам присоединился звук битья чем-то пустым обо что-то не менее пустое, грохота разбитого стекла и сдавленных матов. Пришлось вставать, иначе эта неугомонная молодежь порушила бы мне всю подсобку, взлетев на воздух вместе с домом – на верхней полке хранились взрывчатые вещества. И вот, когда я злой и слегка растрепанный распахнул дверь подсобки, выпуская маленькое торнадо из вцепившихся друг в друга парней, на пороге дома возник сладко улыбающийся брат Каин:
- Тиро, я несказанно рад, что ты сам ищешь общества священника, хотя не могу не упомянуть о твоем более чем небрежном отношении к нашим службам и…
- Эти двое – ваши, - я ткнул пальцем в орущий клубок, мысленно желая смерти всему сущему. – Вы же все равно будете собирать пинитов для своих служб. Двое у вас уже есть.
- Ты не стал никого убивать вчера? – поджал губы брат Каин, но все же скользнул взглядом по притихшим парням. Ага, поняли, что разговор о них. Особенно возмущенным выглядел Джин, бросавший на меня гневные взгляды через плечо. А я что? Я ведь не обещал им защиту и вечное счастье. И вообще, думать надо было, куда попали, и пытаться свалить, а не сидеть в подсобке, сложив лапки. Здесь не благотворительный фонд, и благородные рыцари редко (читай: никогда) посещают сей забытый богом уголок. Тем временем, моего внимания требовал священник, иначе кинулся бы читать очередную проповедь.
- Нет. Убийство пинитов перестало быть интересным. Хочется новых впечатлений, - я равнодушно пожал плечами и легкими, но чувствительными пинками заставил парней встать.
- Ты должен больше времени уделять заповедям, Тиро. Убийство – краеугольный камень нашей жизни, самый быстрый способ к Злу.
- Да, да, я в курсе, - не хватало мне еще раз выслушивать этот бред. Джин попытался чего-то вякнуть, но быстро осекся под моим тяжелым взглядом. Вот толстяк – молодец. Стоял и молчал в тряпочку. – Так ты берешь, или мне их в публичный дом тащить?
- Этого я возьму, - брат Каин потянул на себя Дитриха, попутно облапав его за задницу. – А мелкого оставь себе. Он же сдохнет на первой же службе. Среди моих прихожан не так много некрофилов.
По-моему, Джину стало дурно. Во всяком случае, побледнел он очень резко. Блин… И как его, такого, спихнуть хоть кому-нибудь?
- Пусть ртом поработает, пока не отъестся. А, судя по тому, как он вчера бегал, парень вообще двужильный, - последний шанс избавиться от обузы.
- Нет, я забираю только одного. Вот деньги, - я легко поймал брошенный кошелек и печальным взглядом проводил удаляющиеся по улице фигуры. Как бы мне хотелось, чтобы их было три,… как бы мне хотелось, чтобы прошла головная боль, а блондинистое чудовище не орало у меня над ухом, как резаное:
-
-
01.03.2010 в 22:12- Заткнись, пока не прирезал.
- Урод! Тварь! Как ты мог продать Дитриха?! Падла! – видимо, нервы у парня сдали конкретно. Он не прекратил орать, ни когда я влепил ему подзатыльник, ни когда оказался с вывернутыми за спиной руками. – Я тебе не шлюха, понял?
- Ах, так? – все, тормоза были сорваны напрочь, а из горла рванулся злобный рык. – Значит, станешь.
Прижать мальчишку лицом к полу, придавив его запястья за спиной коленом, а свободной рукой быстро стянуть штаны с тощей задницы. Даже оказавшись с выставленными напоказ ягодицами, Джин ничего не понял и продолжал попытки вырваться. Что же, значит, судьба его такая… Быстро встать коленями на пол, позволяя парню приподнять бедра, подхватить его под живот одной рукой, второй заставить раздвинуть ноги и навалиться грудью сзади. Самое паршивое, что от вида бледной кожи, острых лопаток и каких-то трогательных ямочек над ягодицами, я начал возбуждаться. Со спины Джин походил на анорексичную девочку. Еще большее сходство достигалось за счет вьющихся светлых прядей.
- Что ты делаешь? – похоже, до него стало постепенно доходить происходящее. Парень застыл в моих руках и весь напрягся, превратившись в живую доску. Мда… О моем любимом третьем размере можно и не мечтать.
- Расслабься, тогда будет не так больно, - я скользнул ладонью вдоль его позвоночника, попутно пересчитав ребра, и едва успел удержать рванувшегося парня за бедра в прежнем положении. – Я говорил тебе заткнуться. Я говорил тебе, кем являюсь. Ты сам выбрал свою судьбу, так что смирись. Все равно, я сильнее.
- Не надо… Пожалуйста… - на доски пола, между расставленных для упора рук парня упали несколько слезинок. Да ладно, он что, ждал от меня криков о благородстве и обещаний вытащить его задницу из того дерьма, в котором он погряз по глупости? Я ехидно фыркнул Джину между лопаток и рывком перевернул его на спину. Хотелось еще немного поразвлечься за счет глупого мальчишки. Хм… что тут у нас? Слипшиеся клинышками ресницы, дрожащие губы, влажные от слез глаза – просто сказка для маньяка-педофила. Как тут не удержаться и не усилить эффект злорадной ухмылкой и яростным поцелуем?
Естественно, он пытался сопротивляться, мыча мне что-то в губы и колотя ручонками по спине. Но моя злость брала свое, и я решил довести парня до бурной истерики, а потому полез рукой ему между ног… Чтобы в следующий момент удивленно отстраниться: парень был возбужден. Не так, чтобы стояло колом, но, все же, заметно.
- И после этого ты все еще будешь утверждать, что ты не шлюха? – кто сказал, что я добрый? Пусть повесится сам, пока не получил пулю в лоб.
- Пожалуйста… Не надо… - Джин плакал, уже не сдерживаясь. А чего ты ждал, малыш? Чего ты ждал от меня?
- В следующий раз следи за своим языком.
Я поднялся на ноги раньше, чем до парня дошел смысл моих слов. А он только с всхлипами свернулся калачиком на полу, щеголяя голой задницей. Щщщенок. И почему же мне было его жалко? Жалость у убийцы – это как наковальня в центнер весом на шее у пловца. И тем не менее…
- Марш в ванную, - я заглянул в подсобку и еле сдержался, чтобы не врезать мальчишке как следует: большая часть реактивов растекалась неаппетитной лужицей на полу. – Умоешься, потом уберешь то, что вы с толстяком тут наворотили.
Джин, продолжая обиженно всхлипывать, медленно подтянул штаны и поплелся на второй этаж дома. Тоже мне, оскорбленная невинность. Да за последствия их драки мальчишку надо было отодрать, как последнюю шалаву, и выбросить на улицу ночью подыхать. Он еще не мог оценить моей доброты и сдержанности. Слишком мало знал о планете, на которой оказался. Но что-то в этом парне меня цепляло.
Я уселся на стул, массируя круговыми движениями виски и стараясь игнорировать резкий запах из подсобки. Само собой, при таком гендерном соотношении как на Сангрии, мне довелось испробовать и секс с мужчинами. Но, все же, женщинам отдавалось преимущество. Тут, как чертик из табакерки, возникает этот скелетоподобный мальчишка, и я начинаю реагировать на него так, словно всю жизнь западал на мужиков. Собственно, увидь я творящееся в подсобке до того, как сорвал злость, изнасилования было бы не избежать. И это странно. Всем моим предыдущим любовником приходилось прикладывать довольно много усилий, чтобы привести меня в боевую готовность, сегодня же содержимое моих штанов вело себя слишком вольно и необычно.
Джин вернулся через пятнадцать минут. С красным носом, мокрыми на концах волосами, искусанными в кровь губами. Ребенок. Что же со мной-то творилось?
- Где я могу взять тряпку? – голос парня был настолько безжизненным, что я даже не сразу на него отреагировал. Зато потом решил не лишать себя цирка и возможности отыграться за собственное непонимание ситуации:
- В подсобке, естественно. Где-то под реактивами.
Он плотно сжал губы, впился ногтями себе в ладони, но упорно мотнул головой и полез в этот химический ад. Вот интересно, он решил голыми руками там ворочать или все-таки додумается надеть перчатки? Минут двадцать из комнатушки доносился невнятный шум и тихая ругань. Я уже даже решил было подойти и посоветовать взять защиту для рук, как Джин появился на пороге сам. Вновь со слезами на глазах, вот только руки в этот раз осторожно держал перед собой.
- Я не могу больше… - о боже! Я подобрал идиота!
- Кретин! Перчатки не судьба была попросить? – к счастью, все было не так страшно, как могло бы. Кожа на ладонях частично облезла, кое-где виднелись химические ожоги, но дееспособность парень не потерял. Пришлось, матерясь сквозь зубы, тащить его в ванную, притискивать к себе, чтобы не дергался, и обрабатывать повреждения. – Не думай, что тебе удалось избежать уборки. Наденешь перчатки и продолжишь.
Джин смотрел на меня снизу вверх, словно не веря до конца в происходящее, и слабо шевелил пальцами, проверяя их подвижность. А меня буквально прорвало на поворчать:
- Нет, это надо же быть таким идиотом, чтобы полезть убирать химикаты без элементарной защиты? Ладно, вы до совсем уж ядовитых веществ не сумели добраться, но головой-то иногда думать надо? Хотя сам факт того, что ты здесь оказался уже говорит о твоей непроходимой тупости…
- Ты сам находишься на этой планете, - подал голос мальчишка. Наверное, его достало слушать мое брюзжание. Зато проснулось ехидство… Ну-ну.
- Убийство и воровство, малыш, слишком разные вещи. За мной охотились по всему миру, создав для моей поимки целый отдел. Так что не советую дерзить мне… Тем более, когда мы наедине.
- Откуда ты знаешь, - голубые глаза широко распахнулись, приглашая меня утонуть в их искристой глубине. Еле удержался. Черт, - про отряды? Разве тебе не стерли память?
- Все стереть невозможно. Кое-какие воспоминания всегда остаются, - я вроде как даже и не соврал, но почему-то отвел взгляд, опасаясь, что мальчишка сможет увидеть мое смущение. Так проколоться! – В общем, тебя сейчас больше должна волновать уборка, а не проблемы моего прошлого.
Даже с перчатками Джин провозился в подсобке больше двух часов. Выполз оттуда зеленый, пошатывающийся и с мешком мусора. Последний я выкинул лично, а парня уложил в свою постель, чувствуя себя наседкой. Нет, ну надо же было так вляпаться! Что-то вроде интуиции подсказывало мне, что избавиться от него в ближайшее время не получится… А Игра начиналась через неделю.
Пока принял нескольких клиентов, пока сходил за покупками (заодно восполнил потери в химических реактивах), наступила ночь, и из щелей отчетливо потянуло сквозняком. В это время я предпочитал завалиться в постель с книгой, но сейчас в ней дрых Джин, и почему-то мне совершенно не хотелось ему мешать. «Да какого хрена?» Пересилив себя, я довольно грубо вышвырнул мальчишку на расстеленный на полу матрас, а сам со всеми удобствами расположился в кровати. И пусть только попробует заболеть – добью. Чтобы не мучался…
- Эй! Я спал! – парень возмущенно вскочил на ноги. Ой, да ладно, его что, прошедший день ничему не научил?
- Молодец. Спи дальше.
- Пусти меня в постель!
-Так ты все-таки решил отработать мою доброту натурой? – скептически приподнятая бровь, оценивающий взгляд, и вот парень уже молча опустился на матрас. Умничка. Я уснул с книгой в руках уже после полуночи. И не заметил, как ко мне прижалось что-то теплое и подвижное.
Утро началось с матов. Моих. Мысленных. Потому как меня надежно обвили руками и ногами, уютно уткнувшись носом в основание шеи. Благо, хоть голова болеть перестала… И вообще, я же ему сказал спать на полу!
- Ты что себе позволяешь?! – придавленный моим весом мальчишка в первый момент принялся судорожно хватать ртом воздух, а потом и вовсе испуганно распахнул глаза. Страшно? Правильно. – Тебе не хватило вчерашних приключений? Или ты решил довести меня до помешательства, чтобы тебя наконец-то кто-то трахнул?!
- Я… Замерз… - если бы его глаза распахнулись еще больше, то стекловидное тело просто выпало бы из орбит. Фу…
- Мне плевать. Я сплю на кровати. Ты – на той помойке, на которой устроишься, это понятно?
- Почему ты такой?! – все, только семейных сцен мне для полного счастья не хватало. Отпущенный на свободу Джин сопел и упорно кутался в одеяло. Блин. Пришлось вставать и тащиться на кухню, а то вчера со всеми этими приключениями мне поесть так и не удалось. Кстати, имело смысл посетить сегодня тир и выпустить пар, а то мальчишка раздражал меня с каждой секундой все больше. Я как раз переворачивал яичницу, когда во входную дверь постучали. Все. Чьей-то жизни настал конец.
- И только тронь мой завтрак, - спускавшийся по лестнице парень согласно кивнул. Видимо, придется готовить вторую порцию. – Что надо?!
- П-почта, - бедного почтальона просто отнесло на пару метров моим рыком. Надо успокоиться, а то загнусь раньше времени.
- Давай и вали отсюда.
-
-
01.03.2010 в 22:12«Новоприбывший пинит, бла-бла-бла… В связи с принятым парламентом в бла-бла… Вам присваивается статус Жертвы и дается три дня, чтобы подготовиться к Игре. Напоминаем, что в случае победы… бла-бла-бла» - в общем, дальше было неинтересно. Мне же вполне предсказуемо присвоили статус Охотника, с чем и поздравили. Какое счастье. Но вот Джин… Мозги тут же заскрипели, перерабатывая полученную информацию. Парень прибыл на планету сутки назад, кому он мог перейти дорогу за это время, если я подобрал его почти сразу? Официально это не разглашалось, но Жертвами, как правило, становились те, кто мешал своим существованием властям планеты. Может, он случайно толкнул какого-нибудь Патера? В любом случае, это был шанс для меня.
- Тебе письмо, - я бросил конверт с извещением перед мальчишкой и принялся готовить вторую порцию завтрака. Уже для себя.
- Жертва? Опять? – Джин сильно удивился, пробежав по строчкам глазами. – Что за Игра такая?
- За тобой в течение недели будет охотиться вся планета. Тебе не разрешается пользоваться никаким оружием, нежелательно убивать кого бы то ни было, и советую заранее заготовить для себя могилку.
- Но почему я?! Я только позавчера прилетел! – возмущение мальчишки доставляло мне ни с чем несравнимое удовольствие.
- Понятия не имею. Но могу предложить помощь по спасению твоей шкуры… В обмен на одну крохотную услугу, - да уж, это не Джин. Это Одно Большое Внимание. Интересно, он согласится?
Джин.
Кажется, Тиро был весьма разочарован, услышав, что же мне снилось. По крайней мере, взгляд его выражал крайнюю степень разочарования мной. И, заодно так, надежду на то, что хоть из Дитриха удастся вытащить что-нибудь стоящее. Знать бы еще, что искал этот человек.
Он оставил меня одного в подсобке, уведя куда-то моего товарища по несчастью. Их не было долго, кажется, часа четыре, а, может, и того больше. И все это время я провел в одиночестве, в тишине и полумраке этого помещения, все полки которого были забиты всякого рода химическими веществами. Интуиция мне подсказывала, что содержимое бутылей и пакетиков, лежащих здесь, было далеко не безобидным. Но я все равно не смог не поддаться искушению.
Подойдя к одной из полок, я взял странной формы пузырек с прозрачной жидкостью внутри, прищурился, стараясь различить в полумраке мелкие буквы. Вот только надпись на сосуде мне ничего не дала. Я никогда не был силен в химии. Наверное.
Мне не оставалось ничего, кроме как, свернувшись клубочком в углу комнаты, тщетно силясь заснуть, думать о том, что сейчас делает человек, поймавший нас, с Дитрихом. Было тихо, я не слышал никаких криков – вообще ничего подозрительного. Но мое воображение все равно подкидывало предположения, одно страшнее другого.
Я так и не смог заснуть той ночью, даже когда мой тюремщик привел Дитриха, живого и невредимого, в подсобку, заставив мою фантазию, пытавшую меня уже который час, угомониться. С возвращением моего неудачливого соседа, все стало только хуже.
Он тут же начал паниковать, говорить мне что-то несвязное о подопытных кроликах, требовать, чтобы я нашел какой-нибудь выход. А что я мог сделать? Даже если бы мы выбрались отсюда, с планеты нам убраться не удалось бы. Нас поймал бы кто-нибудь другой, возможно, даже похуже Тиро. Я предпочел оставить все как есть. Никогда не любил неизвестность. Хотя, откуда мне знать, что я любил, а что не любил раньше?
Некоторое время я честно пытался втемяшить в пустую голову Дитриха, что наши шансы на выживание за пределами этого дома близки к нулю. Но он был упрям, как никто другой. Все твердил о том, что меня Тиро не отводил в «ту комнату», что не я был связан в течение нескольких часов подряд, что не меня он заставлял говорить самыми изощренными способами. Спать мешал. А спать хотелось ужасно, потому что, благодаря тому треклятому кошмару, выспаться мне не удалось.
В сотый раз пожалев о том, что позволил Дитриху увязаться за собой, я попытался оглушить парня, чтобы хоть недолго, но побыть в блаженной тишине. Но он, показав чудеса ловкости для человека своего телосложения, увернулся от моего удара, снеся одну из нижних полок. И, нет бы ему на этом остановиться: пошел на меня тараном. От этого-то тарана я и убегал довольно-таки долгое время, пытаясь одновременно увернуться от сносимых им же пузырьков. Потом, правда, сдался и позволил себя догнать. Понадеялся на свою ловкость и эффект неожиданности, думал, что смогу отправить парня в бессознательное с их помощью. Неправильно думал.
Мы катались по полу, снося все на своем пути, когда сверху щелкнул дверной замок. И я, с трудом выпутавшись из «объятий» товарища по несчастью, понесся вверх по лестнице. Ну, выбежал, да. А следом за мной вылетел из подсобки и Дитрих, чтобы вновь повалить меня на пол, явно стараясь придушить собственным весом.
- Тиро, я несказанно рад, что ты сам ищешь общества священника, хотя не могу не упомянуть о твоем более чем небрежном отношении к нашим службам и…
Прислушиваться к словам вошедшего в гостиную старика, одновременно сопротивляясь напору моего недоделанного убийцы, было весьма сложно, но мне удавалось. К тому же, поняв, что речь идет о нас, Дитрих отвлекся от своего занятия, позволив мне оттолкнуть его от себя и принять вертикальное положение.
- Ты не стал никого убивать вчера? – говорил меж тем старик, облаченный в некое подобие рясы священника, и в голосе его слышалось недовольство.
Да уж, это была самая необыкновенная из всех существующих планет. Где это слыхано, чтобы священник был недоволен тем фактом, что прихожанин никого не убил? Мысленно обещая себе, что, если выберусь отсюда, никогда не буду преступать закон, я продолжал внимательно слушать, бросая гневные взгляды на Тиро, явно собиравшемуся продать нас этому старикашке.
- Нет. Убийство пинитов перестало быть интересным. Хочется новых впечатлений, - он выглядел абсолютно равнодушным, когда говорил это, одновременно с тем заставляя Дитриха подняться, наконец, с колен.
- Ты должен больше времени уделять заповедям, Тиро. Убийство – краеугольный камень нашей жизни, самый быстрый способ к Злу.
- Да, да, я в курсе, - судя по его тону, убийца слышал проповеди священника не первый раз, и они уже успели порядком ему надоесть. О моем любопытстве он, конечно, не беспокоился. - Так ты берешь, или мне их в публичный дом тащить?
В публичный дом?! Возмущению моему не было предела, но я тщательно удерживал его в себе. Ну я устрою этому работорговцу, когда покупатель уйдет! ОН у меня получит! В публичный дом! Придумал, блин!
Почему я был уверен в том, что старик меня не купит, я не знаю до сих пор. Профессиональное чутье? Интуиция? Вариантов может быть великое множество, но все они сводятся к какому-то эфемерному шестому чувству, в которое я тогда не особенно верил, как, впрочем, и в судьбу. Возможно, именно за неверие в нее, судьба мне так и отомстила, отправив в лапы человека, использовавшего меня впоследствии самым жестоким способом.
- Этого я возьму, - священник вцепился в Дитриха, как в источник огромных богатств, мимоходом пощупав его за задницу. – А мелкого оставь себе. Он же сдохнет на первой же службе. Среди моих прихожан не так много некрофилов.
Наконец, все стало на свои места. Местная церковь сильно отличалась от всех прочих. Ключевым ее отличием был тот факт, что прихожане там пользовались служителями для удовлетворения сексуальных потребностей. И среди этих прихожан были и некрофилы, подстилкой для которых меня чуть не сделало это чудовище, за которым я вчера по незнанию увязался.
- Пусть ртом поработает, пока не отъестся. А, судя по тому, как он вчера бегал, парень вообще двужильный.
Меня чуть не вырвало, когда я представил себя «работающего ртом». Ничего хуже представить я тогда просто не мог. Побледнев еще пуще прежнего, я прислонился спиной к ближайшей стене, во все глаза смотря на священника и моля его мысленно о том, чтобы он отказался от сделанного ему предложения.
- Нет, я забираю только одного. Вот деньги, - на то он был и священник, чтобы услышать мои молитвы.
В руки человеку, чьим имуществом я по незнанию стал, полетел кошель с монетами, и старик, приобняв Дитриха за талию, направился к выходу. Тиро даже не попытался его остановить. Понимал, наверное, что шансов продать меня этому человеку у него просто нет. Господи, как же я был рад этому факту!
Настолько рад, что силы вернулись ко мне, и я смог, наконец, высказать этой темнокожей твари все, что думаю:
- Сволочь! Ты из меня шлюху надумал сделать? Да я убью тебя за это!
Я буквально прыгнул на него, в надежде массой своего тела сбить с ног, но вместо этого только повис на его шее, продолжая орать всякого рода нецензурщину ему в уху. Не убью, так оглушу, что называется.
- Заткнись, пока не прирезал.
Я не обратил на его слова ни малейшего внимания. Нервы сдали окончательно. Сначала вчерашняя беготня, теперь, вот, меня чуть не продали в церковь каких-то извращенцев. Я думал, что хуже уже не будет, честно. И в тот момент проскальзывала в голове сумасшедшая мыслишка о том, что куда проще будет умереть, чем попытаться выжить на Сангрии. Вот только убийца не желал меня убивать.
- Урод! Тварь! Как ты мог продать Дитриха?! Падла!
Голос рассудка попытался было пробиться сквозь кокон злости и отчаяния, в котором я спрятался от собственных страхов, но ему это не удалось. И я продолжал кричать, уже не осознавая толком, что за слова срываются с моих губ, даже когда Тиро вывернул мне руки за спиной.
- Я тебе не шлюха, понял?
- Ах, так? Значит, станешь.
-
-
01.03.2010 в 22:13Я понял, наконец, что происходит, только оказавшись стоящим практически на четвереньках с поднятой кверху задницей и довольно-таки широко расставленными ногами.
- Что ты делаешь? – с губ сорвался самый глупый из всех возможных вопросов, на который Тиро почему-то ответил:
- Расслабься, тогда будет не так больно, - я ощутил его руку на своей спине в районе позвоночника, почувствовал, как он пересчитал пальцами ребра, и ощутил, что сердце бьется учащенно не только от страха. – Я говорил тебе заткнуться. Я говорил тебе, кем являюсь. Ты сам выбрал свою судьбу, так что смирись. Все равно, я сильнее.
- Не надо… Пожалуйста…
Гордость. О какой гордости может говорить человек, которого практически изнасиловали? Мне было глубоко наплевать, что подумает он обо мне, я мог только надеяться, что он внемлет моим словам, я мог только просить, мечтая о том, чтобы он не заметил моих слез, падающих на дощатый пол против моей воли. Но судьба решила сыграть со мной злую шутку, и Тиро рывком перевернул меня на спину, чтобы впиться в губы яростным поцелуем.
Конечно, я пытался сопротивляться, мыча что-то ему в губы, упираясь ладонями в его грудь, стуча кулаками по спине. Но ему было глубоко наплевать на мое сопротивление. Он просто брал свое, и я с каждой секундой понимал все отчетливее, что сопротивляться бесполезно.
- И после этого ты все еще будешь утверждать, что ты не шлюха? – поинтересовался он ехидно, обнаружив, что я, несмотря на ситуацию, возбужден.
А я ничего не мог ему ответить, сказать, потому что вы не представляете, как тяжело сопротивляться этому странному человеку, который никогда не переставал меня удивлять.
- Пожалуйста… Не надо… - уже не сдерживаясь, я тихо плакал, не пряча от него своих слез.
- В следующий раз следи за своим языком.
До меня не сразу дошел смысл его слов. Но вот он встал, отпуская меня, позволяя свернуться клубочком на полу, не думая ни о чем, кроме как о только что свершившемся чуде. Для меня это было чудом: то, что он отпустил меня, не сделав ничего, лишь напугав до смерти.
- Марш в ванную, - я слышал, как он открыл дверь подсобки и усмехнулся невольно. Хотя чем-то мне удалось ему насолить. - Умоешься, потом уберешь то, что вы с толстяком тут наворотили.
Продолжая негромко всхлипывать, я подтянул штаны и поплелся в указанном направлении. Ванная находилась на втором этаже, рядом с лестницей. Это была небольшая, с белой плиткой на стенах и полу, комната, где от всего веяло каким-то больничным холодом и чистотой.
Включив воду, я некоторое время стоял, упершись руками в края раковины. Я смотрел на свое отражение на гладкой поверхности зеркала: заплаканное лицо, еще не высохшие слезы, ярко-красный кончик носа. Я больше походил на обиженного ребенка, чем на человека, которого только что чуть не изнасиловали. Хотя откуда мне знать, как должен он выглядеть?
Умываясь прохладной водой, поглядывая то и дело на свое отражение, я думал только об одном факте, что долго потом не давал мне покоя. Почему я возбудился рядом с ним? Он ведь мужчина, человек, пленивший меня. Он не был нежен, он не пытался возбудить меня, он только хотел проучить. Я ведь прекрасно знал это. И все равно захотел переспать с ним. Только не говорите мне, что я гей. Потому что, если это так…
Я не хочу показывать Тиро эту свою слабость. Никогда больше.
Знаете, я был очень похож на него, когда вернулся в гостиную. То же полное равнодушие к происходящему, равнодушие человека, уже принявшего для себя какое-то решение. Моим решением было выбраться отсюда, во что бы то ни стало. Вот только в этом деле мне требовалась помощь человека более сильного, более умелого, нежели я, опытного, прожившего уже несколько лет на этой треклятой планете. Под это описание лучше прочих подходил именно Тиро.
- Где я могу взять тряпку? – поинтересовался я, упрямо не глядя в сторону этого чересчур самоуверенного существа.
- В подсобке, естественно. Где-то под реактивами.
В его голосе было столько ехидства, что не ответить ему было просто невозможно. Но в тот день я, видимо, решил сделать невозможное. Промолчал. Поджал упрямо губы, впился ногтями в свои ладони, но промолчал и полез в подсобку, где творилось сейчас нечто ужасное.
Тряпку я нашел довольно-таки быстро. А вот потом начался сущий ужас. Я то и дело напарывался на осколки бутыльков, но это было меньшим из зол. Куда страшнее было прикасаться голыми руками к тряпке, пропитанной химикатами. Это было больно, больно до слез, но упрямство не позволяло мне прекратить, подняться наверх и попросить помощи у Тиро. Но и моему упрямству бывает предел.
Когда кожа на ладонях облезла почти полностью, а боль от ожогов стала невыносимой, я все-таки поднялся наверх, позволяя ему вновь увидеть мои слезы.
- Я не могу больше… - я старался, чтобы мой голос не дрожал, вот только мне это не особо удавалось.
- Кретин! Перчатки не судьба была попросить? – от его вопля я все-таки вздрогнул.
И покраснел, осознав степень собственной глупости. Ну, что ж, он обозвал меня кретином вполне обоснованно, я это признал. Но, в конце концов, мог бы и сам сказать, что стоит надеть перчатки, раз уж такой умный!
Он буквально протащил меня по всем ступенькам лестницы, закинул в ванную и, притиснув к себе так, что у меня не было ни малейшей возможности вырваться, приступил к обработке моих ран. Обработанные ранки невыносимо щипало, от его прикосновений руки болели, но я упрямо молчал, стиснув зубы и жмурясь от боли.
- Не думай, что тебе удалось избежать уборки. Наденешь перчатки и продолжишь.
Я посмотрел на него, снизу вверх, не в силах поверить в услышанное. Нет, я вполне ожидал услышать от него эти слова, все дело было в тоне. Он меня… жалел?
- Нет, это надо же быть таким идиотом, чтобы полезть убирать химикаты без элементарной защиты? – ворчал он негромко, и я улыбался невольно, слушая это ворчание, так неестественно звучащее в его исполнении. - Ладно, вы до совсем уж ядовитых веществ не сумели добраться, но головой-то иногда думать надо? Хотя сам факт того, что ты здесь оказался уже говорит о твоей непроходимой тупости…
Ну, тут я просто не смог промолчать. Это был идеальный момент для того, чтобы прервать его ворчание и показать, что мои оскорбления могут быть гораздо более остроумными, чем его.
- Ты сам находишься на этой планете, - заметил я, усмехнувшись.
На что Тиро ответил:
- Убийство и воровство, малыш, слишком разные вещи. За мной охотились по всему миру, создав для моей поимки целый отдел. Так что не советую дерзить мне… Тем более, когда мы наедине.
Разум вцепился в выданную информацию всей сотней лапок. Он только что рассказал о своем прошлом, о том, что было до Сангрии. Но ведь Тиро ничего не мог знать о нем! Нам всем стирали память, прежде чем посадить на корабль, а, может, и еще раньше – не помню. Или не всем?
- Откуда ты знаешь про отряды? Разве тебе не стерли память? – спросил я быстро, надеясь, что он проболтается.
- Все стереть невозможно. Кое-какие воспоминания всегда остаются, - он не врал, а лишь умело уходил от ответа. Просто выдал очевидную информацию, которую можно было принять за ответ на мой вопрос, каковым она, по сути, не являлась. И я, вполне возможно, принял бы, если бы Тиро не отвел взгляда в этот момент. – В общем, тебя сейчас больше должна волновать уборка, а не проблемы моего прошлого.
Он сменил тему разговора, отпуская меня. Он сбегал, боясь сболтнуть еще что-нибудь, что мне совсем не стоит знать. По его мнению – не стоит. Но я чувствовал, что эти крупицы знаний будут чрезвычайно важны в недалеком будущем, что стремительно приближалось, наступая настоящему на пятки.
Даже с перчатками я провозился в подсобке целую уйму времени. От смеси самых разнообразных запахов невероятно тошнило, и, наверное, я бы побежал дружить с унитазом, если бы вообще ел, хоть что-нибудь, сегодня. Стоило мне вспомнить о еде, как в желудке что-то подозрительно заворочалось, а тело вспомнило, что ему следует быть ослабленным и медлительным. Именно таким я и выполз из подсобки, завершив работу, чтобы тут же ощутить какие-то странные, чужеродные объятия Тиро, укладывающего меня в постель.
Я почти тут же провалился в сон и сладко проспал, наверное, несколько часов, пока меня наглым образом не столкнули с постели. Ну, хоть матрас предварительно постелили, и рухнул я не на пол, а на кое-что помягче. Но все равно повозмущался, так, для приличия, понимая прекрасно, чем это чревато, но не в силах остановиться:
- Эй! Я спал! – я вскочил на ноги.
- Молодец. Спи дальше.
- Пусти меня в постель!
-
-
01.03.2010 в 22:13-Так ты все-таки решил отработать мою доброту натурой?
Но его вопрос и оценивающий взгляд все равно задели меня, заставив покорно опуститься на матрас и, свернувшись в позе эмбриона, попытаться уснуть. Как ни странно, но это мне удалось.
Проспал я недолго: мешал холод. Пол был просто ледяным, а матрас от мороза ничуть не спасал. Я с завистью поглядел в сторону мирно спящего под одеялом убийцы и, постановив, что рискованности во мне куда больше чем рассудительности, осторожно забрался к нему на кровать. А он не проснулся, вы представляете?! Этот убийца, за которым, если ему верить, гонялся целый отдел, спал невероятно крепко, и даже не заворочался, когда я залез к нему под одеяло, утыкаясь замерзшим носом ему в спину.
Ну, зато утром он на мне, бедняге, отыгрался.
Для начала проснулся я, придавленный его весом. Дышать было сложно: все-таки весил Тиро немало. Из-за этого, а также по причине недавнего пробуждения, я не сразу осознал, какого черта этот тяжеловес навалился на меня и еще и орет прямо в ухо.
- Ты что себе позволяешь? Тебе не хватило вчерашних приключений? Или ты решил довести меня до помешательства, чтобы тебя наконец-то кто-то трахнул?!
Ага, больно надо. Я поморщился, вспоминая события прошлой ночи и проклиная черта, что дернул меня залезть в постель этого неадекватного придурка. Ну и, заодно так, обматерил – мысленно, я же не самоубийца – этого самого придурка в изощренных формах.
Вы не представляете, как сложно было сохранять невинное выражение лица, тогда как в голове моей царствовали всякого рода нецензурщина.
- Я… Замерз…
- Мне плевать. Я сплю на кровати. Ты – на той помойке, на которой устроишься, это понятно?
Нет, блин, вот размечтался! На помойке я спать у него буду. Ни за что!
- Почему ты такой?! – выдал я ни с того ни с сего, напоминая себе наивную девицу, которую прошлой ночью поимели, а теперь, устав от намеков, прямо сказали, что свою службу она уже сослужила.
Зато изначальная цель была достигнута: Тиро соизволил, наконец, поднять с меня свою тушу и отправить ее по направлению к кухне. Ну, хоть меня поднимать не стал, и на том спасибо.
Правда, я сам поднялся, ощутив довольно-таки аппетитный для меня, изголодавшегося, запах яичницы. И, даже не задумываясь о том, что следовало бы для начала умыться, пошел на запах.
Раздавшийся звонок в дверь заставил меня замереть на лестнице, прислушиваясь. Мимо метеором пронесся убийца, чей взгляд не сулил позвонившему ничего хорошего. Мысленно посочувствовав страдальцу, я кивнул в ответ на слова Тиро – лишь бы отделался, и отправился на кухню.
На столе стояла только одна порция яичницы. Поразмыслив долю секунды, я постановил, что всю свою злость Тиро сорвет на нежданном госте, а меня если и тронет, то не сильно, и приступил к поглощению завтрака.
- Тебе письмо, - он швырнул уже распечатанный конверт в мою сторону, попав прямо в тарелку, и встал у плиты, чтобы приготовить вторую порцию завтрака. Как я и предполагал, меня он трогать не стал. Тем более что яичница была уже безвозвратно утеряна.
Пробежав взглядом по строчкам письма, я взглянул на стоящего у плиты мужчину. Он с интересом смотрел на меня, явно ожидая моей реакции. Что ж, она была вполне предсказуема.
- Жертва? Опять? Что за Игра такая?
Видимо, быть Жертвой с большой буквы – моя судьба.
- За тобой в течение недели будет охотиться вся планета. Тебе не разрешается пользоваться никаким оружием, нежелательно убивать кого бы то ни было, и советую заранее заготовить для себя могилку.
Опять?! Возмущению моему не было предела. Сначала – день, теперь уже – неделя. Что дальше? Месяц, год? Изверги, мать их за ногу, за руку и прочие части тела!
- Но почему я?! Я только позавчера прилетел!
- Понятия не имею. Но могу предложить помощь по спасению твоей шкуры… В обмен на одну крохотную услугу.
Я выжидающе посмотрел на Тиро, рассчитывая на продолжение, но тот молча вернулся к своему занятию, явно показывая тем самым, что больше ничего не скажет и давая мне время на раздумье. Ровно столько, сколько будет жариться его яичница. А, значит, ничтожно мало.
У меня не было никаких шансов выжить в этой Игре самостоятельно – в этом я даже не сомневался. Возможно, я продержусь один день, может, если фортуна будет на моей стороне – два. Но никак не больше. И единственным, кто мог мне помочь в данной ситуации, был Тиро. Я был почти готов согласиться на его предложение, если бы не одно маленькое, но существенное «но». Крохотная услуга.
Для кого-то, может, и крохотная, но она многое значила для Тиро – это очевидно. Вот только мне даже в голову не приходило, что может быть таким уж важным на этой планете, чего не было у него. Уважение, достаточная известность в узких кругах, деньги. Он не был Жертвой, в конце концов!
А я был. И это было, пожалуй, самое хреновое в моем положение. Ну почему опять я?!
-Что за услуга? – поинтересовался я угрюмо, уверенный, что он не ответит.
Так и случилось. Тиро упрямо молчал, снимая яичницу со сковородки, садясь напротив меня, внимательно глядя в мои глаза, словно силясь прочесть по взгляду мысли. А я с трудом удерживался от того, чтобы не отвернуться.
-Так ты согласен?
Я отчаянно пытался просчитать, в чем же заключается подвох, что он задумал, что я могу ему дать. Единственным моим преимуществом перед этим человеком были таланты вора. Но что я могу своровать, чего он не сможет купить? Я нутром чувствовал, что это как-то связано с тем, что он пытался найти в моем сне, зачем допрашивал Дитриха. Что же ты ищешь, Тиро?
-Согласен, - я ответил быстрее, чем осознал, что делаю.
А потом уже было поздно отступать.
Он расслабленно откинулся на спинку стула, удовлетворенно улыбаясь. Пожалуй, он был почти уверен, что я соглашусь, но некоторые сомнения все же терзали его. Теперь же эти сомнения были рассеянны моим ответом, и он мог спокойно проработать в мыслях план дальнейших действий, чем и занимался во время завтрака, не обращая ни малейшего внимания на мой испытующий взгляд.
-Помоешь посуду – приходи в подвал, - произнес мужчина, поднимаясь из-за стола.
Я даже не успел спросить, какого черта мне делать в подвале – он быстро скрылся за дверью кухни, показывая тем самым, что разговор закончен. Ему не хватало только сказать на прощанье: «Захочешь – найдешь». Правда, тогда бы я ему высказал все по поводу «захочешь». Как будто бы я хотел быть Жертвой в этой треклятой Игре для психов, живущих на этой богом забытой планете.
Найти подвал оказалось не так уж и сложно. Мне надо было только, выйдя в главную залу, заглянуть во все доступные мне двери, сразу же исключив ту, что вела в подсобку. Третья слева от вышеупомянутой дверь вела именно в подвал. Догадаться было не сложно: только за этой дверью начиналась бесконечной длины лестница вниз.
Спускался я, кажется, целую вечность. Не мог он, что ли, для такой крутой лестницы перила поставить? А то, знаете, как-то страшновато по ней вниз спускаться. Сердце в пятки уходит, стоит вниз взглянуть и оценить, сколько падать придется, если споткнешься. Но я не споткнулся. Везучий, блин.
Просторное, практически пустое помещение меньше всего походило на подвал, являвшийся в моем представлении какой-то маленькой темной каморкой. Здесь же все было залито электрическим светом.
Единственным предметом интерьера – если его можно было так назвать – было странное устройство непонятного мне до поры до времени назначения. Именно у этого устройства, нажимая какие-то кнопки, стоял Тиро. Он задумчиво бормотал что-то себе под нос – я не расслышал, что именно, и не обратил ни малейшего внимания на мое появление, которое, конечно, не мог не заметить, потому как, войдя, я тут же поинтересовался:
-И какого черта ты меня сюда позвал?
В ответ, естественно, тишина. Интересно, это он всегда такой молчаливый или просто при мне боится лишнего сболтнуть? Хотя что он мне рассказать может, кроме обстановки на Сангрии. Ничего ведь не помнит, болезный. Как и все на этой планете.
-Ты давно здесь? – не знаю, что заставило меня спросить об этом.
Я не ожидал, что он ответит. Думал: пропустит мой вопрос мимо ушей, так же, как предыдущий. Но он ответил своим вечно бесстрастным голосом.
-Четыре года.
Четыре года. Это ведь невероятно долгий срок. Как ему удалось выжить, будучи новичком на этой явно не пригодной для жизни планете? Что же это за человек такой? Да и человек ли?
Последний вопрос интересовал меня больше всего. Было в Тиро что-то, что заставляло сомневаться в его принадлежности к человеческой расе – я так и не понял, что именно. Может, этот его вечно стеклянный, ничего не выражающий взгляд, или странный, с механическими нотками, голос. А, может, такие уверенные движения, как у какой-нибудь машины.
-
-
01.03.2010 в 22:13Но не остался.
-Нет.
Я думал, что бы еще спросить, пока Тиро находится в таком благосклонном настроении, что отвечает на почти все мои вопросы, когда подвал вдруг преобразился в мгновение ока.
Запахло морем. Не знаю почему, но я был уверен, что именно так оно должно пахнуть. Легкий ветер принес этот запах, вместе с иллюзией, что я нахожусь на каком-то побережье. Иллюзия, но такая правдоподобная. Вплоть до запахов, до ощущений. Никогда не встречал ничего подобного. Хотя какое у меня может быть представление об этом самом «никогда»?
-Лови!
Я с трудом поймал брошенное мне оружие. Ничего подобного я на этой планете еще не видел, подсознание же подсказывало, что сие орудие убийства не видел еще никто, кроме, пожалуй, вот этого темнокожего человека, с веселой усмешкой глядящего на меня.
-Я не умею этим пользоваться, придурок! – не удержался я, в ответ на что услышал:
-Ну, значит, сейчас научишься. В экстремальных условиях навыки усваиваются на удивление быстро. Всегда бы так.
-В экстремальных условиях?! Где ты видишь здесь экстремальные условия?!
Мое мнение о благоприятности условий данной иллюзии резко переменилось, когда я услышал странное бульканье за своей спиной. Резко обернувшись, я с трудом сдержался от крика, когда увидел нависающее над собой чудовище. Это был какой-то странный гибрид осьминога и паука. Ног было восемь, если я правильно сосчитал, все они были покрыты мерзопакостнейшими присосками, и эти треклятые присоски тянулись ко мне с явным намерением прилепиться.
Да, Тиро был прав: в экстремальных условиях научиться управлять лучевым оружием (то, что оно было именно лучевым, я узнал позднее) очень легко. По крайней мере, я как-то очень быстро догадался, где курок и как на него нажимать. Правда, меткостью я не отличился. Скорее всего потому, что в большей степени убегал от этой дряни, чем пытался в нее стрелять.
Зато во время своей беготни я сумел в полной мере оценить, насколько опасен пленивший меня человек. Не хотел бы я быть его врагом. С винтовкой в руках он был непобедим. Уложив бегающую за мной гадость с первого выстрела, он приступил к разборкам с еще какими-то морскими гадами, предоставив мне возможность поваляться на песочке и поиграть в зрителя.
Наконец, иллюзия соизволила исчезнуть, оставив меня наедине со злым до чертиков Тиро, который был, пожалуй, пострашнее того мифического паукообразного осьминога. Понимая, что убегать от него бесполезно, я сел на полу и стал ждать своей участи.
-И какого черта ты не сделал ни одного нормального выстрела? – он говорил спокойно, даже с нотками нежности в голосе. Только нежность эта была, мягко говоря, убийственна. – Если так будет продолжаться и дальше, то твои шансы на выживание в Игре даже с моей помощью снизятся до нуля.
-Знаю, - угрюмо отвечал я, стараясь не смотреть ему в глаза.
Отчего-то я испытывал некое подобие чувства вины перед этим человеком. В конце концов, он же хотел, чтобы я попытал счастья в стрельбе, а не показал в очередной раз свои способности убегать от опасности.
-Я, наверное, ни разу в жизни не держал в руках оружия, - предположил я, осторожно посмотрев на него.
Он сел напротив меня, внимательно разглядывая. И чего он уставился? Так и подмывало спросить, но я смолчал. Ждал, что он скажет, его вердикта. Вот сейчас он должен отказаться от нашей договоренности и послать меня на все четыре стороны. Погибать в этой Игре, о которой я только сегодня и узнал.
-Держи, - он протянул мне уже знакомое оружие.
Я покорно взял. Понимая, что сопротивляться бесполезно. Тиро же поднялся с пола и поменял какие-то настройки в этом своем генераторе убийственных иллюзий. Как оказалось – не только убийственных. Спустя несколько минут на стене прямо напротив меня появились круглые мишени.
-Будем учить тебя стрелять. Надо же зашивать прорехи в образовании, - голос его звучал устало. – Вставай.
Послушно поднявшись, я попытался прицелиться. И вздрогнул, ощутив, что Тиро стоит прямо за моей спиной. Он положил ладони мне на плечи, сделал несколько массажирующих движений, заставив меня выпрямиться.
-Стой прямо.
Его руки скользнули с плеч по моим рукам, поднимая, устанавливая нужную позицию. Я чувствовал себя глиной в руках скульптора, невероятно послушной, принимающей постепенно нужную форму.
-Смотри в оба глаза, - прошептал он, перед тем как отойти от меня. – Стреляй!
Я послушно нажал на курок. Выстрел был бесшумным, как ни странно.
Конечно, я не попал в яблочко. Однако луч достиг мишени, и благодаря одному этому факту я чувствовал себя героем.
Последующие несколько часов я провел за такой вот тренировкой. Послушно выполняя все приказы Тиро, следуя всем его указаниям, ловя ценные указания в любой фразе, сказанной даже на отвлеченную тему, я постепенно начинал чувствовать себя увереннее с оружием в руках. Но, главное, я практически перестал бояться самого Тиро. И это было моей настоящей победой.
-Не сгибай руки в локтях.
-Не отрывая взгляда от цели.
-Дыши спокойно, ровнее.
-Забудь о том, что это безобидная мишень, думай о том, что это – враг.
-Представь, что эта безобидная штучка угробила всю твою семью, что из-за нее ты оказался на Сангрии. Давай, стреляй!
Это был, наверное, сотый выстрел. И он попал в яблочко.
Визгу то было, визгу. Как у девчонки, ей богу. Но мне было глубоко наплевать, что подумает обо мне Тиро. Странно, но это было практически счастье. И из-за чего? Я всего лишь попал в небольшой красный кружок в центре мишени. Казалось, чему радоваться? Но я был рад. Впервые со вчерашнего дня.
-Ну, вот, можешь же, если захочешь, - он практически дружески похлопал меня по плечу, проходя мимо, чтобы выключить иллюзию. – А теперь иди и приготовь нам обед.
Вот же чертов эксплуататор! Подсыпать ему, что ли, яду в пищу?
Он словно бы угадал мои мысли:
-Пробовать будешь первым.
Может, он правда мысли читает? Хотя, нет, не читает. Иначе ни за что не сказал бы подобного. Я же не дурак, в самом деле: убивать того, от кого зависела моя жизнь и дальнейшая судьба. Вот после Игры ему вполне можно будет чего-нибудь в пищу подсыпать. Знать бы еще, что из всех этих его пузырьков – яд, а что – противоядие.
В общем, я приготовил обед. После этого обеда Тиро объявил, что больше меня к плите не подпустит, ибо я способен отравить человека своими блюдами без всякого яда. Подумаешь, поджарил гренки слегка. До черной корочки и горелого запаха. Съедобно же было! Если не запивать все это чаем с солью. А вот надо подписывать баночки с белыми порошками! Пусть скажет спасибо, что я ему туда никакого наркотика не подсыпал вместо сахара! А то я видел, сколько у него там всяких порошочков белых. Мало ли, что я мог с чем перепутать…
-Кстати, посуду опять моешь ты, - заметил он, прочитав мне нотацию на счет моих кулинарных талантов.
Я с трудом удержался от того, чтобы не запустить в этого засранца тарелкой с тостами. Но удержался. Пусть благодарит за это мое здравомыслие и жажду жизни! Изверг. Эксплуататор. А я ведь несовершеннолетний! Использовать труд несовершеннолетних запрещено законом! Хотя о каких законах может идти речь на этой планете?
И, да, я мыл посуду. И полы, которые меня угораздило залить маслом. Бутылка была тяжелая, пятилитровая… В общем, так получилось. Так получилось, что помимо полов и посуды мне пришлось драить еще и плиту, которую я запачкал вообще совсем чуть-чуть. Просто ее, кажется, за последние четыре года никто не мыл. А, может, и дольше. Мало ли кто тут до Тиро жил.
-Не ворчи.
Я вздрогнул, когда услышал голос проклинаемого мною уже вслух мужчины, и обернулся, готовый высказать ему все, что о нем думаю. Да так и замер с открытым ртом.
Черт, я никогда не думал, что мужчины могут быть настолько красивы. Он явно только что вышел из душа, капли воды стекали по его груди к полотенцу, коим были обмотаны его бедра. Мокрые волосы прилипли к лицу, и, черт возьми, ему так это шло. Так шло, что я почти уверился в нетрадиционности своей ориентации.
-В качестве бонуса можешь сегодня спать в моей постели. Со мной.
Черт. После услышанного я мог только хлопать ресницами и пытаться вернуть отвисшую челюсть в нормальное состояние. А она, сука, не возвращалась! А все из-за того, каким тоном он сказал это «со мной». Как будто трахнуться предлагал. Завуалировано так предлагал, намеком. Черт.
Я так и остался стоять с испачканными в средстве для чистки плит и прочей дребедени руками, когда он, усмехнувшись понимающе, вышел, прикрыв за собой дверь. В эту самую дверь и полетела губка, когда я, наконец, вышел из шокового состояния.
Интересно, он временно сошел с ума или у него это хроническое?
-
-
01.03.2010 в 22:14«Что же я творю?»
Естественно, мальчишка согласился спасти свою убогую жизнь в обмен на маленькую услугу мне. И это было хорошо. Напрягал только один момент во всем происходящем: чувство вины перед Джином, за использование его вслепую. Сангрия была создана для предательства, обмана, подлости, и я сумел найти себе место на ней, пристроиться и занять какую-никакую, а нишу в четко структурированном обществе планеты. Другое дело Джин. Мальчишка явно был слишком наивен и слаб, чтобы выжить здесь в одиночку. Скорее всего, на Земле он был сыном богатых родителей, неудачно ступившим на опасную дорожку воровства.
Все реакции мальчишки на жестокость, его упертость, неспособность прогибаться под постоянно изменяющиеся условия – все это говорило о какой-то непробиваемой вере в лучшее. И, признаться, я ему откровенно завидовал. Свои положительные качества характера я растерял еще до прибытия на Сангрию, а потому сейчас мог только наблюдать со стороны за Джином и стараться почаще выводить его из себя, чтобы лишний раз полюбоваться сверкающими голубыми глазами. Может быть, не надо было ставить эти протезы? Мне тут же вспомнилась прошлогодняя Игра, когда парочка Охотников решили воспользоваться случаем и пристрелить меня ночью. Мда… Иногда лучше быть злобным, но живым, чем добрым и дохлым.
-И какого черта ты меня сюда позвал? – мальчишка вошел довольно тихо. Любой другой человек на моем месте выстрелил бы в него в первую же секунду, но я услышал его сопение еще на входе в подвал. Что не значило, что мы будем общаться. Видимо, Джин считал иначе. - Ты давно здесь?
-Четыре года, - гребаных четыре года, за которые перевидал столько смертей, что парню и не снилось. Зачем я вообще потащил его в подвал? Во время Игры ему все равно будет запрещено пользоваться оружием… Но мне хотелось дать ему хоть какой-то шанс выжить. Сам не знаю, для чего. Наверное, чтобы не чувствовать себя законченной сволочью. Я иногда задавался вопросом, есть ли у меня дети, семья? Жутко не хотелось подыхать в этой помойке, так и не найдя ответа …
-Ты когда-нибудь был Жертвой в Игре? – он угомонится?
-Нет, - я перепроверил все настройки на аппаратуре. Вроде так. Свет погас на короткое, едва уловимое глазом, мгновение, чтобы в следующую секунду выхватить из изменившегося пространства каменистый берег и уходящую в бесконечность морскую гладь. Самый опасный пейзаж из всех, что когда-либо мне встречался. Пересечение безоблачного синего неба и океана только на первый взгляд пусто и безжизненно. В прошлый раз камни превращались в хищных насекомых. Бравших, прежде всего, количеством. Еле тогда отбился… Но сегодня… Сегодня опасность исходила от воды. - Лови!
Мальчишка растеряно разглядывал попавший ему в руки лучевик. Единственная широколучевая модель в моей коллекции. Еле нашел в завалах.
-Я не умею этим пользоваться, придурок! – а то я не догадался. Да парень даже повертел пушку, словно прикидывая, как ее надо держать. Щенок…
-Ну, значит, сейчас научишься. В экстремальных условиях навыки усваиваются на удивление быстро. Всегда бы так.
-В экстремальных условиях?! Где ты видишь здесь экстремальные условия?!
Они возникли, как я и предполагал, из воды. Что же, посмотрим, на что способен этот воришка… Я небрежно вскинул винтовку, готовый в любой момент ударить по единственному слабому месту твари, и принялся наблюдать за действиями Джина. Мда… Вот оно мне надо было – обещать защиту этому косорукому уродцу? С той пушкой, что сейчас истерически дергалась в его руках, монстра можно было прибить даже случайно. Парень же, напротив, как будто нарочно целился мимо чудовища. У меня даже возникла недобрая мысль не двигаться, пока автомат не выдаст сигнал о полном поражении Джина. Вот только одно из щупалец ударило слишком близко от моего нового подопечного, и меня подбросило, словно взрывной волной. Ну уж нет, давать пацану по шее развешено только мне!
Я быстро шмальнул в глаз осьминогу, после чего переключился на лезших на сушу медуз. Благо в этом мире все заранее были врагами, и определять свойства и степень опасности не было нужды. Главное – стрелять и убивать, пока до тебя не добрались чем-нибудь смертоносным. Когда я обернулся, Джин спокойно возлежал на песочке и с интересом наблюдал за баталией. Я ему клоун что ли? Хотелось рыкнуть погромче да свернуть ему шею за бездействие и общую пассивность.
В мальчишке меня бесило все: глупость, неумение выживать, слабость, огромные голубые глаза, тонкая фигурка, неуклюжесть… и собственный интерес к светловолосому недоразумению. Черт, только запасть на Жертву мне не хватало для полного счастья. Пришлось даже головой тряхнуть, прогоняя непрошеные мысли прочь.
-И какого черта ты не сделал ни одного нормального выстрела? – срывать раздражение на, собственно, причине этого самого раздражения оказалось безумно приятно. – Если так будет продолжаться и дальше, то твои шансы на выживание в Игре даже с моей помощью снизятся до нуля.
Собственно, они и без того составляли сотую долю процента. Но какая разница мальчишке, который способен сейчас думать только о собственном выживании? Блин! Да он даже вероятность огрести по шее в следующий момент не мог рассчитать, а значит, на время Игры становился зависимым от меня целиком и полностью, как новорожденный котенок от мамы-львицы. Осталось только вдолбить эту простую мысль в его светловолосую голову.
-Знаю. Я, наверное, ни разу в жизни не держал в руках оружия, - в голосе Джина не было раскаяния, только грустная констатация фактов. Да, он неприспособлен к жизни где-либо, кроме собственного дома. Наверняка его замели при первой же облаве. Парень не знает цену чужой жизни, не видит разницы между тем отребьем, что живет на Сангрии и самим собой. Да даже Дитрих больше подходил на роль местного жителя, чем этот парнишка. Но при всем при этом мне внезапно захотелось подарить ему шанс на жизнь. И лучше на Земле, вдали от наших правил и законов.
-Держи, - Джин обреченно посмотрел на протянутое ему оружие. На миг мне стало жаль, что я не знал иного способа спасти свою жизнь, кроме как отобрать ее у другого. - Будем учить тебя стрелять. Надо же зашивать прорехи в образовании, - снова изменить настройки. Теперь тир представлял собой нечто традиционное: длинная комната, со стрелками в одном конце и мишенями – в другом. – Вставай.
Казалось, он не испытывал никакого удовольствия от процесса. Поникшие плечи, прикрытый ворохом светлых ресниц взгляд. Маленький ребенок, которому нужна защита и поддержка. Но сначала ему нужна была жизнь.
-Стой прямо. Смотри в оба глаза, - близость мальчишки вызывала ощущение неконтролируемого тепла где-то в районе груди, которое упрямо концентрировалось в паху. Черт, как можно было отослать его сюда? Острые плечи, выпирающие ключицы, которые я чувствовал, разминая его напряженные мышцы, даже сквозь ткань робы. Кстати, неплохо было бы найти парню подходящую одежду. – Стреляй!
Ну… По крайней мере, он задел мишень. Я наблюдал за Джином со стороны, изредка поправляя его действия и позу, и буквально чувствовал гордость за его успехи. Действительно, в экстремальных ситуациях обучение происходит быстрее, но иногда нужно терпение и спокойная обстановка, чтобы отшлифовать все те важные мелочи, которые делают из мальчишки с оружием хорошего стрелка. До совершенства далеко, да и по движущейся мишени он попал бы навряд ли, разве что случайно. По крайней мере, я мог надеяться, что ему хватит духу выстрелить в приближающегося к нему убийцу.
Господи, зачем же так орать-то? Джин пребывал в экстазе от первого в жизни попадания в цель. Показать ему что ли, как это делается? Но, глядя в сияющие от радости голубые глаза и широкую улыбку – первую за все время нашего знакомства, я решил не портить парню вечер:
-Ну, вот, можешь же, если захочешь. А теперь иди и приготовь нам обед, - да, умения обламывать у меня не отнять. Зато крики восторга несколько поутихли, а во взгляде появился шальной блеск. Блин. Вот не знал я горя, пока жил в одиночестве, на кой мне приспичило завести себе ребенка? - Пробовать будешь первым.
Кажется, я разгадал его коварный план по отравлению меня. В смысле, я так думал те полчаса, что в одиночестве развлекался в тире, убивая каких-то гигантских насекомых в пустыне. А потом, попробовав первый кусочек ужина, осознал, что загнусь и без всякого яда, о чем и сообщил тут же надувшемуся Джину. Нет, это что надо было делать с хлебом, чтобы превратить его в нечто черное и несъедобное? Причем, парень свою стряпню уплетал на удивление быстро и даже периодически порывался облизать пальцы. Ну да, ну да, голодное детство, деревянные игрушки, прибитые к потолку…. Я оглядел последствия ужина в виде пяти кастрюль (что он с ними делал?), заляпанной по самое не могу плиты и прочего мусора, с ужасом представляя, как буду все это мыть.
«Тиро, ты все-таки блондинка. Нафига тебе мыть посуду самому, когда напротив сидит вполне дееспособный мальчик?»
-Кстати, посуду опять моешь ты, - порадовал я Джина и поспешно ускользнул в ванную. Мучиться угрызениями совести по поводу поврежденных накануне рук парня я не стал. Подумаешь, кормил же он меня своей стряпней и никаких угрызений совести по этому поводу не испытывал. Потоки воды традиционно вымыли из тела усталость, а из головы – лишние мысли.
-
-
01.03.2010 в 22:14Перед глазами, как живое, всплыло лицо пожилого мужчины, который смиренно ждал смерти. В его взгляде не было ни ужаса, ни мольбы о пощаде – только глухое понимание того, что это конец. Он даже не пытался сопротивляться, просто смотрел на меня. И от этого было страшно. Лучше бы он вопил, бросался на меня с кулаками или ползал в ногах, моля о пощаде. Тогда у меня был бы повод убить этого мужчину. Постепенно морщины на лице старика пропали, цвет глаз сменился, и теперь на меня так же безучастно смотрел Джин.
Ч-черт, рука дрогнула, и мыло с грохотом укатилось на дно душевой кабины. Смог бы я убить мальчишку? Вот такого, каким узнал его за эти два дня: вспыльчивого, искреннего, чистого? Он умудрился за столь короткий отрезок времени стать мне самым близким существом на планете, не подозревая о своей роли в моем плане. Подло? Я прислонился лбом к холодному кафелю:
«Ты преступник, Тиро. Безжалостный, холодный, беспринципный. Мальчишка станет для тебя лишней обузой, но собственная долгая и счастливая жизнь на зеленой планете того стоит».
- … четыре года никто не мыл. А, может, и дольше. Мало ли кто тут до Тиро жил, - Джин увлеченно драил плиту, бубня себе под нос ругательства в мой адрес. А полы подозрительно блестели. Хм… Не дай бог он пролил масло – убью.
- Не ворчи, - мальчишка отвлекся от своего занятия, чтобы возмущенно уставиться на меня. Правда, возмущение как-то быстро сменилось удивлением, а по розовым губкам скользнул язычок, вызвав у меня самодовольную ухмылку. Само собой, я был в прекрасной форме, иначе на Сангрии было не выжить. Но невинный во всех смыслах мальчишка видел во мне только мужчину, который вел себя с ним иначе, чем все остальные. И Джину было интересно. Страшно, но крайне любопытно, а что же дальше, за простыми прикосновениями и поцелуями? Что бы он почувствовал, продолжи я вчера свою игру на полу? Само собой, я не собирался просвещать его на эту тему. Впрочем, кто запрещал мне поиграть с ним? - В качестве бонуса можешь сегодня спать в моей постели. Со мной.
Так, теперь главное – убежать, пока на меня не набросились со всей неуемной мальчишеской пылкостью. Будь Джин чуть опытнее и сильнее, он бы с таким азартом легко разложил меня на столе. Я брезгливо повел плечами: что-то, но быть снизу – это ниже моего достоинства. Ладно, продолжаем издеваться над ребенком. Скинуть влажное полотенце на пол, скользнуть под одеяло и прикрыть глаза для короткой медитации. С появлением в моем доме одного светловолосого юноши отключаться надолго стало слишком опасно.
Джин вошел в спальню, когда от окна потянуло холодом, и долго мялся рядом с кроватью, не решаясь стянуть с себя робу. Я старательно делал вид, что давно и глубоко сплю. Угу… От этого жуткого сопения даже мертвый бы проснулся. Лег. Наконец-то.
Следующие полчаса я мысленно матерился и жалел, что пригласил мальчишку в свою постель: он разве что на голове не стоял, пытаясь принять наиболее удобную позу на полутораспальной кровати. Оборот. Уперся задницей мне в спину и затих. Немного полежал, решил, что так не совсем удобно. Оборот. Теперь острая коленка упиралась мне в бедро, а в плечо ткнулись носом. Все? Нет, передумал. Попробовал уснуть на животе. На спине. Закинув на меня ногу. Закидывая на меня поочередно различные конечности себя. Перевернуться на левый бок. Так, надоело.
- Еще одно движение, и я тебе шею сверну.
Слава богу, затих. Я уже было погрузился в чуткий сон, когда почувствовал рядом движение. Джин пытался ОЧЕНЬ осторожно сменить позу, двигаясь медленно-медленно, буквально по миллиметру в секунду. Нет, его проще прибить. Прежде чем мальчишка сумел вздохнуть, я резко перелег на бок, прижимая его к себе спиной:
- Либо ты сейчас же засыпаешь, либо катишься ко всем чертям на матрас, - и отрубился, уткнувшись носом в теплый затылок.
- Пуууусти!!! – Джин извивался и пытался меня покусать, но неизменно натыкался ртом на пряди волос, от которых потом долго отплевывался. – Тиро!!!
- Ммм? – открывать глаза не хотелось категорически. Тем более что на ощупь фигурка у парня оказалась вполне себе ладненькой, и моя рука очень удачно легла на его бедро.
- Отпусти!! Мне в туалет надо! – от этой фразы я даже приоткрыл заинтересованно один глаз. Нет, ну надо же… - Тиро, пожалуйста! Я больше терпеть не могу!
У мальчишки был такой трогательный взгляд, что пришлось срочно открыть ему истину:
- Вообще-то… это ты за меня держишься.
- Ой!
Пока я давился хохотом, пытаясь не ржать в голос, Джин успел смотаться в ванную, умыться и впериться в меня возмущенным взглядом. Нет, это я виноват, что он обвил меня, как лиана пальму, и категорически не хотел отпускать? Хотя спать с ним оказалось приятно. Тепло, уютно… Так… Замнем для ясности.
- Ну что, мой милый клещ, завтракать будем? – отчего-то настроение с утра прочно освоилось на планке «любовь ко всему миру» и, казалось, выбираться оттуда не собиралось. Я даже напрягся. Так всегда: стоит расслабиться и начать получать удовольствие от жизни, как эта самая жизнь подбрасывает кучу неприятных сюрпризов вроде мучительной смерти. Но пока все было более-менее спокойно. Джин, ворча что-то про обнаглевших мужиков, удалился на кухню, и я смог одеться. Вот интересно, парень почувствовал, что из одежды этой ночью на мне были только… хм… личные фантазии?
Позавтракать не удалось. Вместо этого в открытое для проветривания окно влетел обернутый бумагой булыжник. Блин… Заказ? Клиент требовал исполнения практически немедленно, зато платил в двойном размере. Я даже не успел привычно задуматься о причинах такой поспешности, с ходу кинувшись к гриму и парикам. Правда, открывая новый тюбик с краской, умудрился поранить руку, но это детали. Делов-то: вытереть кровь о рубашку и бросить грязную тряпку на пол – потом постираю.
Через полчаса в гостиную спускался, поигрывая заряженным узколучевым пистолетом, кареглазый шатен с ослепительно бледной кожей. Грязно-коричневого цвета куртка и штаны делали его практически незаметным на улицах города, но для надежности мужчина прихватил с собой шляпу. Главное – перчатки не забыть.
- К-кто вы? – мальчишка вылетел из кухни, как громом пришибленный, и направил на меня свое оружие. Мда… как бы научить его человека убивать, а то ручки-то дрожали. – Что с Тиро?
- Все с ним в порядке, малец. Посторонись, - голос за счет выпитого средства был несколько выше моего обычного баритона, потому Джин мог и не узнать меня. Так даже лучше.
Единственное, что мне не понравилось, так это парочка торговцев из магазина снов, ошивавшаяся возле моего дома. Внутрь они, конечно, пробраться могли, но добраться ни до записей, ни до оружия не смогли бы: на дверях стояли такие замки, что взломщики через пару часов работы принимались биться о них головой. Оставались только вполне возобновимые реактивы в подсобке и… Джин! Твою же мать!
Хорошее настроение и беспечность с меня как ветром сдуло. К сожалению, я успел пройти довольно много, пока сообразил, что никакого заказа не было, а потому нестись к дому пришлось изо всех сил. Главное, чтобы мальчишка оказался достаточно умен, чтобы не лезть понапрасну в петлю… Он был зачем-то нужен властям. Настолько, что те не погнушались воспользоваться услугами наркоторговцев. И это подогревало мой интерес к Джину. Видимо, парень знал что-то такое, что позволило бы выбраться из этого Ада. Поворот, проулок, вырубить ударом раскрытой ладонью в нос какого-то придурка с ножичком, показать его приятелям, что со мной не стоит связываться в любом обличии… А время, словно издеваясь, текло меж пальцев. Я безнадежно опаздывал.
И опоздал: дверь в магазин была распахнута настежь, а с кухни явственно несло горелым. Блин. Пришлось нестись к магазину снов, в надежде перехватить Джина по дороге. Попади он внутрь, мне его было бы днем с огнем не сыскать. И снова оно. Ненавистное время. Пока я носился по городу, мальчишке могли просто вколоть что-нибудь, вызывающее зависимость, и никуда бы он не делся от дельцов. Его могли элементарно пристрелить, что, в общем-то, не сильно отличалось для меня от первого варианта. А еще его могли попробовать убедить словом и делом. И вот тут-то у меня были все шансы.
Мне повезло. Не знаю уж, с чего такое счастье, но наркоторговцы с милыми улыбками держали парня за руки, не давая вырваться, и о чем-то хором вещали. А Джин только потеряно оглядывался, стреляя заплаканными глазами по сторонам. Что эти уроды ему сказали?!
- Парни, это моя Жертва, - как всегда, стоило мне достать пистолет, как торговая шваль рванула в стороны, словно крысы от метко пущенного тапка. И дело не в том, что они были безоружны: просто ребята явно знали. Кто скрывается под маской невзрачного мужчины. В отличие от Джина…
-
-
01.03.2010 в 22:15- Твою мать, Джин, что ты творишь?! – он меня совершенно не слушал. Правда, палил уже, не целясь, просто вытянув вперед руки. Щенок. Заряд быстро кончился, на домах вокруг остались черные дымящиеся следы, а я, выскочив из своего укрытия, со злостью залепил парню ногой в живот. Нет, совсем мальчишка зарвался. Уже поднимая его, потерявшего неизвестно от чего сознание, я еле сумел сдержать дрожь во всем теле. Не столько от злости, сколько от страха. Он ведь мог сегодня погибнуть. Причем, в основном, по моей вине. Почему-то эта мысль пугала, как ничто иное…
Дома, я быстро осмотрел парня на предмет увечий или уколов, и только потом отправился смывать маскарад, оставив его лежать на кровати. Дверь в ванную, естественно, закрывать не стал, чтобы проконтролировать, когда Джин очнется, и качественно надавать ему по шее за самоуправство. Неужели так сложно было притвориться ветошью и не показываться на глаза работникам магазина снов? Неужели ему не хватило ума допетрить, что нельзя доверять на этой планете вообще кому бы то ни было?! Страх вновь сменился злостью, от которой задрожали кончики пальцев, и пришлось вцепиться ими в край раковины, чтобы унять эмоции.
Я едва успел умыть половину лица, когда Джин очнулся, а потому появился в комнате в образе жуткого чудовища. В любом случае, мальчишка шарахнулся от меня довольно шустро, несмотря на боль от ударов. Ничего. Это только цветочки…
- Назови мне три причины, по которым мне не стоит убивать такого малолетнего дебила как ты? – откровенно говоря, я так и не понял, чего хотел на самом деле: прибить мальчишку, чтобы спокойно дожить оставшиеся мне деньки, или срочно успокоить его, вернув на лицо искреннюю улыбку. И почему злиться всегда проще? – От тебя одни неприятности, проще добить, чем пытаться спасти. Ты, кажется, так и не понял, где оказался. Это Сангрия, малыш. Помойка, где собраны самые отъявленные ублюдки Вселенной, где не место твоим слезам и сопливым историям о благородстве других. Здесь надо думать, анализировать и не верить никому. Тем более тем, кто подходит к тебе с улыбкой и «выгодными предложениями»! Ты понял?
Парень нашел довольно действенный способ заткнуть меня: он резко рванулся, до хруста выворачивая удерживаемые мной руки, и впился поцелуем в губы. Маленький, испуганный, зареванный. Джин совершенно не умел целоваться, бесполезно тычась в моим губы своими, но зато брал энтузиазмом. И отзывчивостью. Он покорно приоткрыл рот, когда я легонько провел языком по его нижней губе, тихо застонал, стоило мне притянуть его к себе за талию, зарылся пальцами в мои волосы, с которых была смыта вся краска… Мальчишка усилено размазывал по нашим лицам так и не смытый грим ладошками, пытался утянуть меня на кровать, учился отвечать на мои поцелуи.
К счастью, я отстранился раньше, чем потерял голову от происходящего. Да уж, имело смысл посетить Корнелию, а то уже на детей бросаться начал.
- Ну и какого хрена ты поперся за наркоторговцами? – раздражение сменилось возбуждением, а распластавшийся подо мной мальчишка был слишком хорош. С припухшими губами, раскрасневшийся, встрепанный… Приходилось сдерживать себя, чтобы не наброситься на невинную Жертву. В буквальном смысле невинную.
- Я думал, что он ранил тебя, - Джин протянул руку, собирая пальцами краску с моей щеки. – Точнее, сначала подумал, что это твой знакомый, а потом зашел в комнату и увидел окровавленную рубашку.
- Ты след от выстрела на ткани видел? – мне хотелось смеяться. Ну и кто из нас больший идиот? Собственно, я своей неаккуратностью лично отдал парня в руки наркоторговцам. Благо, успел вытащить его.
- Мне хватило и крови… Я выбежал на улицу, думал, что тебе нужна помощь. А там меня окружили эти люди, потащили куда-то, говоря, что помогут найти тебя.
- Джин, - мальчишка вновь потянулся ко мне за поцелуем, потому пришлось поспешно отстраниться, заслужив обиженный взгляд, - запомни: здесь нельзя никому верить. Слишком опасно для твоего же здоровья.
- Даже тебе?
- Мне – тем более. Я выжил здесь только за счет подлости и бесчестности, честное слово для меня пустой звук. И если ты не видишь, какую я могу извлечь выгоду из твоего предложения, не сомневайся – обману и предам.
- Тиро, - мальчишка поспешно вскочил с кровати и обнял меня, не позволяя отойти достаточно далеко, - а какая выгода будет, если ты переспишь со мной?
- Никакой, - мне не нужны были лишние чувства в предстоящем деле. Если бы не Игра, то, возможно, я и трахнул бы мальчишку пару раз. Но сейчас секс только мешал бы. – Можешь даже не пытаться залезть ко мне в штаны.
Он обиделся. Иначе почему отказывался со мной разговаривать до вечера, а в тире просто выполнял мои команды, так ни разу и не попав в цель? Ужин я готовил сам, но мальчишка от предложенной еды демонстративно отказался и ушел в спальню. К черту.
Захватить с собой блондинистый парик, пару контактных линз и отправиться в знакомый дом в конце квартала. Джин мог дуться сколько влезет, но я не собирался смешивать чувства и работу, тем более Игру. Возможно, спустя какое-то время, если выживет, он поймет и даже поблагодарит меня за эту холодность. Пока же мне предстояло добиться от него хотя бы элементарной реакции на себя и минимальных успехов в стрельбе.
Корнелия весьма удивилась моему визиту и еще более - просьбе. Но все же одела парик и встала на четвереньки, запросив предварительно двойную плату. К черту. Лучше переплатить. Чем после пожалеть о невыгоревшем дельце. Слишком тонкая талия, слишком крутые бедра, слишком женский голос – ничего в Корнели не напоминало мне Джина, кроме, пожалуй, парика, который я в итоге сорвал. Но перед глазами все равно стояло лицо возбужденного мальчишки с припухшими губами. Твою же мать…
- Тиро, ты сегодня просто зверь, - женщина блаженно потягивалась в кровати, удовлетворенно мурча. – Я даже готова не брать денег за свои услуги …
- Лучше возьми. Ты же знаешь, я не доверяю тем, кто работает бесплатно, - она с улыбкой подставила мне плечо для поцелуя, но вдруг перешла на серьезный тон:
- Что случилось?
- Ничего. Просто надо было сбросить напряжение.
- Кто она? – женщина, нахмурив бровки, резко села.
- О боже, Корнелия. Еще немного и я подумаю, что ты ревнуешь.
- Идиот…
- Прости, - я спас ее из магазина сновидений совершенно случайно. Вытащил практически из-под иглы, еще не подозревая, что она станет мне верным другом, удобной любовницей. Кто бы мог подумать, что умница и красавица сумеет полюбить такого как я? Женщина спокойно приняла факт моего к ней равнодушия, но в тайне продолжала надеяться на чудо. Жаль, конечно, что я не мог ответить ей взаимностью. Все было бы гораздо проще тогда. – Это все мальчишка, которого я поселил в своем доме. Он меня бесит, выводит из себя. А сегодня… поцеловал.
- Тебе понравилось?
- Очень.
- Тогда почему ты здесь?
- Потому что после Игры он вернется на Землю, а ты… Ты останешься со мной.
Прекратить нудные препирательства поцелуем, вновь затащить ее под одеяло, лаская гибкое податливое тело. В этот раз уже бесплатно.
И снова утро. И снова возмущенные голубые глаза, разглядывающие мою довольную, хоть и не выспавшуюся рожу:
- Ну и где ты был? – он что, пытался устроить мне сцену ревности? Мальчишка…
- У любовницы, - Джин не ожидал честного ответа, а потому только разочарованно захлопнул рот. То-то же.
- А я? Ведь я нравлюсь тебе? – так, только бы реветь не начал. И сколько раз мне еще придется ему объяснять прописные истины.
- Это ничего не значит. Здесь – ничего. И прекрати ты уже делать из меня героя и бескорыстного спасителя. Я не являюсь ни тем, ни другим. Я убийца. И этим все сказано. Можешь меня ненавидеть, бояться, восхищаться – только не путайся под ногами и выполняй свою часть сделки, - я нарочно бил по самым болезненным местам в надежде, что мальчишка меня действительно возненавидит. Но он сумел меня удивить. Молча вскинул подбородок и едва ли не торжественно произнес:
- Тогда я хочу знать, в чем заключается услуга, которую я должен выполнить взамен на свою жизнь.
- Всему свое время, малыш.
- Хватит! Или ты рассказываешь мне все, или я ухожу! – ба, да щенок пытался на меня тявкать…
- Уходи. Только оставь предварительно мой пистолет. И, кстати, когда тебя будут ебать во все дыры в первой же подворотне, постарайся расслабиться. Будет меньше боли, а после просто не почувствуешь, как тебе перережут глотку. Хотя, это лучший из вариантов. Вполне возможно, что ты попадешь в публичный дом. Там, конечно, оргии чуть более грубые, нежели в церкви, но зато его работники стараются держать товар живым как можно дольше.
-
-
01.03.2010 в 22:15- Глупый мальчишка, - его волосы оказались жесткими, густыми, кудряшки забавно пружинили, стоило потянуть за них. – Ты же ничерта не понял из того, что я тебе говорил. Доиграешься в любовь, а разгребать мне…
Мы простояли, как идиоты, на пороге магазина до появления покупателя. Мужчина был сильно удивлен, увидев такое проявление нежности, но все же купил пачку стрихнина для своего любовника. Мда, а кому-то и яды не нужны, чтобы загнуться.
Когда я поднялся в спальню, чтобы позвать Джина для очередной тренировки в тире, он дрых, свернувшись калачиком на постели. Наверное, всю ночь прождал меня с извинениями. Лечь рядом, обнять его со спины, поцеловать в шею, в мягкие и какие-то трогательные завитки…
- Какой же ты еще ребенок у меня…
Джин.
Когда я после уборки вошел в спальню, Тиро уже спал. Дыхание его было ровным, мышцы лица расслаблены, и в голову вдруг пришла бредовая мысль, что спящим он кажется совсем безобидным и даже… милым, что ли. Теплым и уютным. Таким, рядом с которым можно спокойно лечь рядом, не опасаясь никаких посягательств на свою девственность.
Жаль, что с кратковременной памятью у меня все было более чем хорошо, и я просто не мог забыть, как этот «теплый и уютный» чуть не изнасиловал меня вчера на дощатом полу. Именно эти воспоминания заставляли меня в сомнениях топтаться у его постели и бросать взгляды на лежащий на полу матрас. В конце концов, спать на матрасе не так уж и холодно…
Мысленно надавав себе пощечин, я решительно стянул себя робу и лег рядом с Тиро. А он даже не заворочался, когда матрас прогнулся под моим весом. Вот он – чуткий сон настоящего убийцы!
Только после того, как я лег, началась настоящая пытка.
Кровать была узкая, ее размеры явно не были рассчитаны на двоих. Хотя, если честно, я не мог представить себе еще одного такого же идиота, как я, что отважится спать вместе с Тиро.
И вот я лежал рядом с ним, тщетно пытаясь не соприкасаться с убийцей ни одной из своих частей тела. Но безрезультатно: мы то соприкасались спинами, то я утыкался носом ему в спину, то коленкой соприкасался с его кожей… Мысленно проклиная себя за то, что все-таки забрался в эту постель, я попытался перевернуться на второй бок и тут же замер, вздрогнув перед тем от злого шепота:
- Еще одно движение, и я тебе шею сверну.
Я честно старался не двигаться и в течение последующих минут пятнадцати мне это удавалось. Потом же я все-таки не выдержал и попытался осторожно и медленно сменить позу. И почти сразу же оказался прижатым спиной к груди Тиро.
- Либо ты сейчас же засыпаешь, либо катишься ко всем чертям на матрас.
В тот момент я с трудом удержался от того, чтобы предпочесть матрас кровати. И не прогадал: заснуть в объятьях Тиро оказалось неожиданно легко. Разве что его щекочущее затылок дыхание слегка мешало. Но эту мелочь я проигнорировал.
Зато утром рука мужчины, лежащая на моем бедре, доставила целую массу неудобств, потому как, стоило мне попытаться слезть к кровати, она прижала меня поближе к его груди, не давая и шанса убежать.
- Пуууусти!!! - буквально проскулил я, пытаясь растолкать мужчину. – Тиро!!!
Он промычал нечто нечленораздельное в ответ, перемещая руку с моей талии на бедро. Я, увлеченный попытками привлечь его внимание, не заметил этого факта и продолжал скулить, умоляюще глядя на приоткрывшего один глаз Тиро:
- Отпусти!! Мне в туалет надо! Тиро, пожалуйста! Я больше терпеть не могу!
Выслушав сию фразу, он смилостивился и раскрыл мне страшную тайну:
- Вообще-то… это ты за меня держишься.
Покраснев как маков цвет, я тут же отцепился от него и поспешил ретироваться в ванную, прихватив с собой свое вечное одеяние и слыша за спиной его сдавленное хихиканье, которое Тиро тщетно пытался удержать в себе. Ну, хоть что-то ему плохо удается.
Когда я, умывшийся, одевшийся и проснувшийся благодаря прохладной воде, вернулся в спальню, ситуация ничуть не изменилась. Тиро по-прежнему негромко посмеивался, насмешливо глядя на все еще смущенного меня.
- Ну что, мой милый клещ, завтракать будем?
Надеюсь, мой взгляд, обращенный в тот момент на него, можно было назвать убийственным. По крайней мере, я очень старался сделать его таким. Добавив к этому взгляду какое-то негромкое высказывание про обнаглевших мужиков (тот факт, что и я отношусь к этому сильному полу, мы опустим), я отправился на кухню – готовить завтрак. Интересно, а он не боялся, что и на этот раз я приготовлю нечто неудобоваримое? Хотя у него уже, наверное, иммунитет ко всему выработался. На этой-то треклятой Сангрии.
Обшарив все кухонные ящики, я постановил, что единственным не вызывающим подозрений продуктом питания здесь является хлеб. Ну, и яйца, да. Откопав среди всевозможной техники и посуды, сваленной в одну кучу, тостер, я приступил к одному из ненавидимых мною занятий – приготовлению завтрака.
Неожиданно, но я увлекся. По крайней мере, к тостам как-то незаметно добавилась яичница, а к ней еще и кофе, для приготовления которого была с боем вырвана из ящика шкафа турка. Кофе, похвастаюсь, получился отменным. Ну, лично мне, когда я попробовал, понравилось настолько, что я решил сварить еще одну порцию.
Поставив турку на конфорку, я решил посмотреть, где же там потерялся хозяин дома. Что-то он долго одевался, словно барышня средневековая!
Стоило мне выйти из кухни, как я замер, словно громом пораженный. Вниз по лестнице спускался незнакомый мне мужчина. Ну, я был бы не я, конечно, если бы не попробовал в него прицелиться, несмотря на то, что понимал – выстрелить в живого человека я не смогу.
- К-кто вы? Что с Тиро?
- Все с ним в порядке, малец. Посторонись.
Почему я ему поверил? Не знаю. Наверное, меня в очередной раз спасла от свершения глупости интуиция. Лучше бы она удержала меня от того, чтобы броситься наверх, в ванную, где я и обнаружил испачканную в крови рубашку Тиро.
Конечно, я сразу же подумал, что с ним что-то случилось! Да-да, знаю, это было как минимум глупо, учитывая тот факт, что я прекрасно знал, кем является Тиро по, так сказать, профессии. Но, черт, как же я испугался, осознав, что он мог… умереть.
Дверь на первом этаже хлопнула, и я замер, боясь высунуться из ванны и одновременно желая выглянуть, удостовериться, что, да, это Тиро, что он жив-здоров и ничего с ним не случилось, и этот странный человек, с которым я столкнулся на лестнице был каким-нибудь его другом.
Вот только это был не он, а три абсолютно незнакомых мне мужика, не внушающих особенного доверия. Странно, но они испугали меня куда больше того светлокожего незнакомца, которого я подозревал сейчас в убийстве моего… друга? Но вместе со страхом, как ни странно, пришло некое подобие рассудительности, заставившее меня спрятать оружие в карман и притвориться милым глупеньким блондинчиком, коим я, по сути, и являлся. Хотя, конечно, глупым я никогда не был, что бы там не думал этот треклятый Тиро.
-К-кто вы? – дрожь в моем голосе была вполне натуральной. – Ч-что вы здесь делаете? Как вы смогли войти?
Они разом посмотрели на меня, стоящего на верхней ступени лестницы, и отчаянного продумавшего дальнейший план действий. Я не знал, что сейчас с Тиро, где он, а потому не мог положиться на него, на какое-то неожиданное спасение. Я мог надеяться только на себя.
-Тиро – наш друг, - начал один из них таким елейным голосом, что я сразу понял – лжет. – Это он дал нам ключи, - он потряс в воздухе какой-то связкой, - и попросил присмотреть за тобой, пока его не будет.
-Где он? – быстро спросил я, надеясь выудить из них хоть какие-то крупицы необходимой мне информации.
Но они не говорили ни слова правды. Они врали, что знают, где он, что могут привести меня к нему. Я же, внутренне противившийся своему решению, упрямо разыгрывал из себя саму невинность, позволяя подхватить себя под белы рученьки и повести в неопределенном направлении, рассказывая какие-то байки о взаимовыручке. Я даже слезу пустил, для правдоподобности.
-
-
01.03.2010 в 22:15- Парни, это моя Жертва, - этот голос показался мне подозрительно знакомым.
Все мы дружно обернулись, услышав его. Перед нами стоял тот самый незнакомец, который, по моим предположениям, смог ранить Тиро. И в тот момент я жаждал мести. Не обратив внимания на то, что мои спутники разбежались кто куда, я достал пистолет и хорошенько прицелился, заорав первое, что пришло в голову:
- ТЫЫЫ!!!! УБИЙЦА!!!
Тиро мог мной гордиться: стрелял я вполне метко, и, если бы на его месте оказался кто-нибудь другой, я бы обязательно в него попал. Хоть не смертельное ранение, а нанес бы.
- Твою мать, Джин, что ты творишь?! – я не слушал, что он кричал мне, просто палил куда попало, уже не целясь, в надежде хоть куда-нибудь да попасть.
Но заряд довольно-таки быстро закончился, и я остался стоять с опущенным оружием, заплаканный, и совершенно отчаявшийся. Я даже не пытался убежать, увидев приближающегося ко мне мужчину. Понадеялся, что он убьет меня быстро и без особых мучений. На остальное надеяться, как казалось мне тогда, было бы попросту глупо.
Когда я оправился от его удара, я обнаружил, что лежу на кровати в квартире Тиро, чему был несказанно удивлен. В голове вертелись сплошные вопросы и ни одной здравой мысли. Какого черта я здесь делаю? Где тот мужчина? Почему я до сих пор жив?
Из ванны доносился шум воды. Я поднялся и, нащупав поблизости оружие, об исчерпавшем себя заряде которого как-то позабыл, направился к ванной с явным намерением не прикончить, так ранить ублюдка.
Не успел я подкрасться к двери, как он сам появился на пороге, страшный как черт. Но это было Тиро. И я, мысленно проклиная его за весь этот маскарад, позволил пальцам расслабиться. Пистолет с громким стуком упал на пол. Я же спустя всего пару мгновений оказался скрученным в каком-то жутком захвате.
- Назови мне три причины, по которым мне не стоит убивать такого малолетнего дебила как ты? – я невольно усмехнулся, услышав, как он по-новому обозвал меня. – От тебя одни неприятности, проще добить, чем пытаться спасти. Ты, кажется, так и не понял, где оказался. Это Сангрия, малыш. Помойка, где собраны самые отъявленные ублюдки Вселенной, где не место твоим слезам и сопливым историям о благородстве других. Здесь надо думать, анализировать и не верить никому. Тем более тем, кто подходит к тебе с улыбкой и «выгодными предложениями»! Ты понял?
Мне ужасно захотелось стереть с его лица то злое выражение, что я видел в зеркале напротив. И в тот момент я увидел только один способ это сделать: вывернуться, наплевав на боль в удерживаемых им руках, впиться поцелуем в его губы.
Он отпустил мои руки почти в ту же секунду, прекрасно понимая, какую боль доставляет, продолжая удерживать их. А я вцепился ему в плечи, отчаянно впиваясь в его губы. Наверное, я никогда раньше не целовался, потому как, мне кажется, это мне не особо удавалось. Но он почему-то ответил. Скользнул языком по моей нижней губе, проник им меж послушно приоткрывшихся губ.
Я не смог сдержать негромкого стона, когда он притянул меня к себе за талию, не удержавшись, зарылся пальцами в его волосы, неожиданно мягкие. Но почти тут же переместил ладони на его щеки, смазывая остатки уже не нужного грима, размазывая их по нашим лицам.
Не знаю, как мы оказались на кровати, но стоило этому произойти, как он отстранился от меня, заговорил, тщетно стараясь отвлечь от только что произошедшего:
- Ну и какого хрена ты поперся за наркоторговцами?
У него был потрясающий голос в этот момент: возбужденный, с приятной хрипотцой – этот голос заставил меня увериться в том, что я, несмотря на неопытность, сделал все правильно. И, господи, как же я хотел продолжить…
- Я думал, что он ранил тебя, - я вновь прикоснулся пальцами к его гладко выбритой щеке, рассеянно улыбаясь. - Точнее, сначала подумал, что это твой знакомый, а потом зашел в комнату и увидел окровавленную рубашку.
- Ты след от выстрела на ткани видел? – он говорил со мной, как с несмышленым ребенком, а мне было плевать на его тон.
Я мог думать только о его поцелуях, от которых крышу сносило, о его руках на моей спине, талии. И ни о чем больше.
- Мне хватило и крови… Я выбежал на улицу, думал, что тебе нужна помощь. А там меня окружили эти люди, потащили куда-то, говоря, что помогут найти тебя.
- Джин, - я потянулся было к нему за поцелуем, но он отстранился, заслужив тем самым мой обиженный взгляд, - запомни: здесь нельзя никому верить. Слишком опасно для твоего же здоровья.
- Даже тебе?
- Мне – тем более. Я выжил здесь только за счет подлости и бесчестности, честное слово для меня пустой звук. И если ты не видишь, какую я могу извлечь выгоду из твоего предложения, не сомневайся – обману и предам.
Я не хотел его слушать, не хотел верить ему, хотя разумом понимал, что он говорит правду. Если бы он не был таким, как говорил, он не смог бы выжить здесь. И я не смогу, если не стану таким же. Но я не стану.
- Тиро, - я вскочил с кровати, обнял его, не давая уйти от меня, - а какая выгода будет, если ты переспишь со мной?
- Никакой. Можешь даже не пытаться залезть ко мне в штаны.
Резкие слова больно резанули слух. И, хоть я и понимал, что он специально был столь резок, чтобы отделаться от меня, но все не мог ему этого простить. Обиженный, я отказывался говорить с ним до вечера и дольше, а, когда он затащил меня в тир, стрелял без особого азарта, лишь выполняя все его команды. Словно машина, а не человек.
Ужин он готовил сам. Из кухни пахло донельзя аппетитно, в животе урчало, но я упрямо отказывался от всех его попыток вернуть все на свои места. Я надеялся, что он раскается, извиниться за сказанное. Но он был таким же упрямцем, как и я.
Я слышал, как он ушел, хлопнув дверью и заперев ей на ключ. Уже заряженный пистолет лежал на доступном мне месте – на всякий случай. Значит, он все-таки волновался, оставляя меня надолго. Интересно, куда он пошел?
Решив дождаться его возвращения, я попытался занять себя чтением его книг. Но все они были заполнены странными формулами и таблицами, которые мой уставший мозг отказывался понимать. Попытав себя посредством учебника по химии еще в течение полутора часов, я все-таки предал свои принципы и поплелся на кухню, где меня ждал холодный ужин.
Ну, надо же, он не выкинул мою порцию, когда я отказался. Экономный, что ли. А может, он знал, что я, рано или поздно, сдамся и буду есть? Вот только что-то я слишком рано сдался…
Я выпил той ночью, наверное, кружек пять кофе. Но веки мои, все равно, упорно опускались, я зевал все чаще, спать хотелось ужасно. И, поддавшись порывам, я обессилено рухнул на кровать, чтобы провалиться в сон. С уже знакомым кошмаром.
Проснувшись в холодном поту, я пообещал себе, что этой ночью больше спать не лягу. Но спать мне больше и не хотелось, несмотря на то, что я, мягко говоря, не выспался. Бессонница. Никогда не думал, что буду так рад ей.
Без особой цели я прошелся по всему дому Тиро, заглядывая во все двери. Двери в подвале были заперты, но я и так уже знал, что скрывается за ними: склад оружия и тир. Они меня, честно говоря, и не интересовали.
На первом этаже я пробыл долго, обшаривая все углы торгового зала, изучая нынешние цены на яды и противоядия. Противоядия стоили предсказуемо дороже, хотя яды не особенно уступали им в цене. Сколько там было разнообразных веществ! Я не знал названий и половины из них. Да и не нужны они мне были.
Только одна из комнат первого этажа была заперта. Сложный замок, металлическая дверь – никаких шансов пробраться внутрь. Я попробовал, конечно, поиздеваться над замком, но почти сразу понял, что это пустая трата времени. Особенно для меня. Хотя, конечно, будь у меня несколько приспособлений, шансы бы появились. Но в этом доме не было ничего, кроме ядов, оружия и книг.
Книг оказалось неожиданно много на втором этаже, в библиотеке. И не только научная литература. На верхних полках, до которых я с трудом дотянулся при помощи стула, покоились тома художественной литературы, над одним из которых я и просидел остаток ночи и часть утра, дожидаясь возвращения Тиро.
Я, кажется, даже умудрился задремать, когда внизу хлопнула входная дверь. Сон как рукой сняло. Я вскочил с кресла и бросился вниз – встречать блудного сына отечества, у которого совести, как мне кажется, нет и не было никогда.
- Ну и где ты был? – поинтересовался я, наблюдая за разувающимся ним.
- У любовницы.
Его ответ заставил меня замереть, удивленно глядя на эту заразу. Ну почему, почему он такой? Почему он упрямо заставляет ненавидеть себя, в то время как сам хочет меня, в то время как я нравлюсь ему. Вот только после его ответа я начал в этом сомневаться.
- А я? Ведь я нравлюсь тебе? – спросил я прямо.
-
-
01.03.2010 в 22:16Сделка. Все было зациклено на ней. Мое пребывание в этом доме, его отношение ко мне, и, кажется, особенное внимание местного населения – все из-за этой треклятой сделки. А я ведь даже не знал, в чем она заключается!
- Тогда я хочу знать, в чем заключается услуга, которую я должен выполнить взамен на свою жизнь
- Всему свое время, малыш.
- Хватит! Или ты рассказываешь мне все, или я ухожу! – ну что за глупая угроза?
- Уходи. Только оставь предварительно мой пистолет. И кстати, когда тебя будут ебать во все дыры в первой же подворотне, постарайся расслабиться. Будет меньше боли, а после просто не почувствуешь, как тебе перережут глотку. Хотя, это лучший из вариантов. Вполне возможно, что ты попадешь в публичный дом. Там, конечно, оргии чуть более грубые, нежели в церкви, но зато его работники стараются держать товар живым как можно дольше.
Его слова заставили слезы навернуться на глаза. А мысленно я вновь и вновь повторял один и тот же вопрос, который почему-то вдруг решился озвучить:
- Почему ты такой? – мой голос дрожал, но мне было плевать на это. Мне было плевать на все, что не относилось к Тиро, постепенно становившемуся моим личным наваждением. - Тиро, не прогоняй меня. Хотя бы сейчас… - попросил я, обнимая его, прижимаясь щекой к грубой ткани его рубашки.
- Глупый мальчишка, - он сказал это с такой нежностью, что я понял – я был прав, думая, что нравлюсь ему. - Ты же ни черта не понял из того, что я тебе говорил. Доиграешься в любовь, а разгребать мне…
«Ну и что?» - мысленно спросил я, боясь вслух произнести хоть одно слово, боясь даже громко дышать, чтобы, не дай бог, не вернуть его в нормальное состояние, не нарушить это хрупкое равновесие в наших странных отношениях.
Мы простояли так невероятно долго, на самом пороге магазина, и только приход покупателя заставил нас разорвать объятья. В тот раз я впервые почувствовал жгучее желание стукнуть незнакомого человека по голове, желательно – чем-нибудь тяжелым.
Но, конечно, ничего я ему не сделал. Лишь поплелся наверх под внимательным взглядом Тиро. И, почувствовав вдруг, как наваливается на меня усталость бессонной ночи, позволил ей усыпить меня, свернувшегося клубочком на кровати.
Тепло. Кто-то укрыл меня одеялом. Этот же кто-то гремит сейчас посудой на кухне, из которой тянутся сюда аппетитные запахи. Живот негромко урчит, намекая, что давно пора уже что-нибудь съесть. Странное ощущение дежавю.
Дежавю. Словно так уже было когда-то. Словно когда-то, в прошлом, я просыпался ближе к вечеру, разбуженный голодом и соблазнительным ароматом чего-то съестного и, предположительно, вкусного. Словно когда-то я так же тихо прокрадывался на кухню, чтобы увидеть человека, ставшего для меня неожиданно дорогим, в непривычной обстановке, стоящим за плитой и готовящим мне уже, кажется, обед.
Тиро колдовал над сковородкой, поджаривая аппетитно пахнущие кусочки мяса в каком-то соусе. Конечно, он заметил, как я вошел, но не подал виду. Позволил также тихо подойти к нему сзади, обнять за талию, ткнуться носом в спину, между лопаток.
-Проснулся, наконец?
Я пропустил этот его вопрос мимо ушей, лишь прижался к нему сильнее на мгновенье, чтобы сразу же отпустить, занять уже ставшее моим место за столом и произнести, поддавшись странному желанию произнести эти слова:
-Ты мне сейчас напомнил кого-то…
-Кого? – как быстро он вцепился в эту мою фразу, словно она была важна для него невероятно. Хотя, казалось бы, обыкновенная фраза.
-Не помню, - пожал я плечами.
И мне показалось, что в этот момент он как-то разочарованно вздохнул, словно ожидал от меня чего-то большего. Чего ты хочешь от меня, Тиро? Какую услугу я должен оказать тебя, взамен на спасение? Почему ты так отчаянно цепляешься за чужие воспоминания, что ищешь?
Он никогда не будет мне доверять. Я понял это с неожиданной отчетливостью. Но почему-то это понимание никак не повлияло на надежду, что я втайне лелеял. Надежду на то, что, когда-нибудь, я смогу стать частью его жизни, его другом, а не просто удачно подвернувшимся полезным человечком. Кто я для тебя, а, Тир? Интересно, был ли хоть кто-нибудь, кто вот так сидел на твоей кухне в ожидании, когда ты приготовишь ужин? Подпускал ли ты хоть кого-нибудь настолько близко к себе?
-Тиро…
-Что?
Я сказал это вслух? Неосознанно. Но, начав, я не могу не договорить, не могу не спросить. А вопросов так много, и надо выбрать лишь один, да? Сложно. Но не невозможно. Надо лишь понять, что я хочу от тебя услышать.
-Зачем я тебе нужен?
Совсем не тот вопрос. Совсем не тот. Но я никогда не решусь спросить тебя о том, что действительно волнует меня. Кто же я для тебя, Тир?
-Мы уже говорили об этом. Я скажу тебе об услуге, которую ты должен будешь выполнить, когда придет время.
Лжец. Ты ведь понял, о чем я спросил на самом деле, как много таилось в заданном мною вопросе. Но скрыл свое понимание от меня. Попытался скрыть. И тебе почти удалось. Просто не повезло, что я на самом деле такой вот недоверчивый.
-Зачем ты сохранил нам с Дитрихом жизни? – конкретизировал я вопрос.
-Чтобы выгодно продать.
Лжец. Но на этот раз я промолчу. Потому что уверен – рано или поздно, но ты доверишься мне, совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы сказать мне хоть толику правды. Правды, которая – я знаю – скрывается за той запертой дверью первого этажа. В том месте, где ты допрашивал Дитриха, но куда не пустил меня.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания… Почему все зациклено на них, а, Тир? Что ты ищешь в памяти своих невольных Жертв? Ведь мы не первые, правда? И не вторые. Ты давно уже экспериментируешь с чужой памятью, пытаясь достать из нее крупицы информации. О чем?
Он ставит передо мной тарелку с бифштексом, садится напротив и молча приступает к трапезе. Я тоже молчу. Когда я ем, я глух и нем. Надо же хоть раз в этой жизни последовать этому странному и непонятному для меня правилу. Нет, не правилу – традиции.
Посуду на этот раз моет он, чему я несказанно рад – руки все еще слегка болят после памятной уборки. И почему я тогда не надел треклятые перчатки? Просто не подумал. Дурак ведь!
Снова тир. Знакомая длинная комната – иллюзия. Мишени. Пистолет привычно ложится в руку – как быстро, оказывается, можно привыкнуть к оружию в своих руках. Прицелиться, выстрелить. Кажется, я попал. Попал, если верить довольной улыбки Тиро. Что ж, эта улыбка стоит того, чтобы постараться.
Еще пара выстрелов – не идеальных, но метких. А потом он вдруг останавливает меня, подходит к панели управления, а я внутренне сжимаюсь весь, памятуя о мерзких тварях, что подкинула мне эта иллюзия в день моего знакомства с ней. Но боюсь я зря. Помещение не меняется. И я готов уже облегченно вздохнуть и продолжить тренировку, но, обернувшись, замираю. Мишени теперь движутся.
-Скажи, что это у меня просто перед глазами все прыгает, а? – попросил я.
Он улыбнулся самодовольно – я знаю. Так странно, но я уже успел изучить некоторые его реакции. Я знаю. Что заставляет его улыбаться, по крайней мере. А это уже хоть что-то. Интересно, а он знает, что я улыбаюсь тоже?
-Это у тебя перед глазами все прыгает.
Ага. Мечтай, Джин. Он усложнил тренировку. Развернуться бы, да выстрелить в эту самодовольную рожу. Да промахнусь же. А потом придется бегать по всей комнате от его отнюдь не иллюзорных пуль.
Я честно пытался попасть по движущимся мишеням. И попадал. В самое большое кольцо – максимум. Никчемный косоглазый придурок! Целься же ты, черт бы тебя побрал!
Я целился. И мазал. Снова и снова, раз за разом, в течение, как мне казалось, нескольких часов. Бесился, матерился сквозь зубы, порывался застрелиться – хотя в этой иллюзии и в этом я потерпел бы неудачу. Неудачник, бля!
-Хочешь, дам тебе стимул попасть?
Его тон не предвещал ничего хорошего. Искушающий такой тон. Так соблазнял змей Еву сорвать с дерева запретный плод, так искушала Ева Адама.
-Ну, давай, - я старался казаться равнодушным, но, кажется, не особо мне это и удалось.
-Если ты трижды попадешь в яблочко – я тебя поцелую.
Нет, порой мне действительно казалось, что он сумасшедший. А, может, так оно и было на самом деле.
Но, признаюсь, стимул он мне дал хороший. Настолько хороший, что я перестал выделываться и стрелять, лишь бы отделаться от этого маньяка. На этот раз я действительно целился, отслеживал взглядом траекторию передвижения мишени, рассчитывал мысленно, куда она завернет в следующий момент. Я старался, черт бы меня побрал! Старался, чтобы он поцеловал меня. И что он за наваждение-то такое?
-
-
01.03.2010 в 22:16Нет, он меня поцеловал, как и обещал. В ЩЕЧКУ!
Чертов умалишенный придурок! Нет, он, правда, думал, что меня это удовлетворит?! Вот только прыткий, зараза. Проворно так отскочил, поняв, что сейчас я сам его поцелую, безо всякой платы с его стороны. Господи, как же мне в тот момент хотелось его ручкой пистолета да по голове… настучать!
Не дотянулся. До головы. Он же меня выше черт знает насколько. Дылда. Еще и смеялся. Обидеться на него, что ли? Да только проходили мы это уже. Не помогает. Потом только хуже, когда он утром от любовницы возвращается. От женщины! Не прощу… Как можно меня на женщину променять?! Меня, такого невинного, такого неопытного! На бабу! У Тиро определенно нет вкуса.
К женщинам – нет. К еде – есть. Какое у него выборочное чувство вкуса!
Да, Тиро снова готовил ужин сам. Вкусный до чертиков. Такой, что я мог только уплетать за обе щеки и просить добавки. Он не дал, конечно. Сказал, что мне фигуру надо беречь. Жадина!
Но это я просто так шучу, на самом деле вечер был не таким уж и забавным. Потому как после ужина, уже сидя в полюбившейся мне библиотеке и отпивая по чуть-чуть из чашки приготовленный мною кофе – которому он, кстати, не отдал должное число почестей! – Тиро произнес фразу, вогнавшую меня в ступор:
-Завтра пойдем в горы, рано утром.
Я замер, изумленно глядя на него. В горы? Он головой нигде не стукнулся, нет? Какие горы?!
-Это единственное место, где у нас есть все шансы спастись от Охотников. Не все они настолько настырные, чтобы скакать за Жертвой по труднопроходимой местности.
Они не настолько настырные?! Это я – я! – не настолько настырный, чтобы прятаться от целого города вооруженных мужиков в труднопроходимой местности вместе с таким же вооруженным, не внушающим особого доверия мужиком!
-Кстати, тебе надо будет переодеться в менее заметную одежду. Надо будет подобрать с вечера.
О, моего возмущения не замечают. Он разучился читать по выражению лица! Ну, я ему сейчас популярно все по полочкам растолкую!
Не растолковал.
Тиро, не обращая на меня ни малейшего внимания, поднялся с кресла и скрылся за дверью библиотеки. И куда он поперся? Некоторое время я ждал его, искренне веря, что он вернется. Но вера моя довольно-таки быстро себя исчерпала, чтобы тут же вернуться и настучать мне, фоме неверующему, по голове, когда Тиро вошел в помещение с кипой одежды.
-Примерь, - произнес он, устраиваясь в кресле поудобнее и явно ожидая от меня стриптиза.
С трудом удержавшись от желания зашвырнуть этой самой одеждой в Тиро, я взял кипу в руки и гордо удалился в спальню, где и переоделся, чтобы сразу же ужаснуться. Одежда явно принадлежала самому Тиро, ибо сидела на мне, мягко говоря, ужасно.
Штаны болтались на моей осиной талии подобно шароварам и все норовили слететь, рубашка была невероятно широка в плечах, а подол ее – не знаю, как он там правильно называется – болтался в районе моих колен.
-ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?!
Кричать не было смысла, кстати говоря. Потому как эта беловолосая зараза уже невесть сколько времени торчала в дверях спальни за моей спиной, согнувшись пополам от беззвучного хохота.
-Скотина, - беззлобно констатировал я факт. – Ремень-то у тебя есть?
-Сообразим, - ответил он, с трудом подавив очередной порыв заржать, когда я в прыжке подтянул его «шаровары».
-Только попробуй рассмеяться, и я…
-И ты что? – поинтересовался Тиро ехидно.
Он неожиданно оказался слишком близко. Настолько, что я несколько видоизменил задуманный финал фразы.
-И я тебя поцелую.
Через пару мгновений мне пришлось осуществить свою угрозу, потому как мои слова чрезвычайно развеселили Тиро. Хотя порой мне начинает казаться, что в тот раз он рассмеялся специально, чтобы заполучить от меня еще один поцелуй. И, вроде бы, и сам не виноват, и поцелуй ему перепал. И волки сыты, и овцы целы, что называется.
И все-таки он одуряюще целуется. Настолько, что, если бы он попробовал пойти дальше поцелуев, я бы покорился ему. Но он не попробовал.
Тиро.
Каждое утро приносит человеку что-то новое, и уже за одно это оно достойно уважения и восхищения. Вот только… Не в моем случае. Умотанный за день переживаниями мальчишка так и не проснулся, когда я встал с постели. Ребенок.
«Если Джин ребенок, то ты – педофил».
Ерунда. Мне просто нужно было сбросить напряжение, я его вовсе не хотел.
«Ага, и в постели с Корнелией ты едва сдерживался, чтобы не видеть перед собой его мордашку, тоже от напряжения?»
Он занял слишком много места в моей жизни, этим и объяснялись странности моего поведения. Улетит на Землю – я о нем забуду на следующий же день.
«Ну-ну».
Мысленно дав себе по шее за несанкционированные мысли, я направил стопы на кухню. Джин, конечно, регулярно старался приготовить что-нибудь съедобное, но за годы жизни на Сангрии мой организм и без того подрастерял часть защитных свойств, чтобы каждый день травиться кулинарными шедеврами Жертвы. А потому безопаснее сваять что-нибудь самому. Мальчишке лучше предложить что-нибудь традиционное, вроде бифштекса, а мне подойдет и местная пища. Например, такры – съедобные плоды росших в округе деревьев. Вообще-то, данный продукт был достижением земных генетиков, иначе население просто загнулось бы на местной пище. Точнее, ее отсутствии. Насколько мне удалось выяснить, Сангрия была изначально не предназначена для жизни на ней человека: ядовитые пары в воздухе, отсутствие каких бы то ни было флоры и фауны, жуткие перепады температур. Но доблестные земляне решили исправить эту несправедливость и принялись за дело. Они насадили на планете генномодифицированные растения, очистившие воздух в течение нескольких поколений, вывели искусственным путем такры, построили города. Все для удобства преступных элементов.
Жестокость природы на Сангрии была одним из факторов, благодаря которым я выбрал горы в качестве места укрытия. Мало кто готов лезть туда, рискуя каждую минуту если не сорваться в пропасть, то стать пищей для хищного нечто. Правда, отряд Охотников мог бы решиться на такую вылазку,… если, конечно, додумаются. Большинство Жертв в первый же день поддавались банальному инстинкту: убежать как можно дальше. И все бы хорошо, если бы не одно «но». За чертой города им пришлось бы в одиночку сражаться с планетой, и тогда шансы спастись обнулялись. Вот и отлавливали бедняжек на середине пути между горами и населенными пунктами, там же проходила основная линия охоты.
«Первым делом, нужно отправить наиболее настырных по ложному следу, продемонстрировать им, что Джина нет в городе. И для этого подойдет старая, как мир, уловка: если хочешь что-то надежно спрятать, положи это на видное место».
Вот мы и «положим» мальчишку туда, где его точно никто искать не станет…
Мне в спину ткнулись носом, и порывисто обняли тонкими ручонками. Мда… С такой физической подготовкой, мне придется переть его на себе большую часть пути. И это плохо.
-Проснулся, наконец? – вопрос, несмотря на свою глупость, вполне уместен. Потому что от его объятий мне захотелось плюнуть на завтрак, на Сангрию, на Игру и приступить к тому, к чему меня уже второй день подталкивал мальчишка. Но нельзя. Благо, оно отошел и уселся за стол.
-Ты мне сейчас напомнил кого-то…
-Кого? – он вспомнил? Я не собирался отступать от своего многолетнего плана ради маленькой интрижки. Тем более что эмоциональная связь могла помочь мне вытащить из Джина гораздо больше воспоминаний, чем обычно.
-Не помню.
Черт. Возможно, его ощущения были иллюзией, а возможно… Нет, мы не могли с ним пересекаться раньше. Хотя бы потому, что в противном случае Джин не сидел бы сейчас напротив. Я хмуро помешал завтрак. Почему же тогда мне казался знакомым этот удивленно-восторженный взгляд голубых глаз?
-Тиро…
-Что? – мальчишка резко осекся, словно сказал что-то лишнее. Блин, не дай бог, он разгадает мой план – все полетит к чертям. И, что самое обидное, его жизнь тоже. Мне в этом плане было гораздо проще: в крайнем случае я мог пристрелить Джина на глазах изумленной публики и тем самым доказать чистоту намерений. Но живым мальчишка был гораздо нужнее, чем в качестве молчаливого трупа. Хотя я бы не отказался залепить ему рот чем-нибудь высокопрочным за его вечные вопросы.
-Зачем я тебе нужен?
-Мы уже говорили об этом. Я скажу тебе об услуге, которую ты должен будешь выполнить, когда придет время.
-Зачем ты сохранил нам с Дитрихом жизни?
-Чтобы выгодно продать.
-
-
01.03.2010 в 22:17Мальчишка молча смолотил завтрак и обреченно посмотрел на гору грязной посуды в раковине. Ладно, чего уж там… Я махнул ему рукой проваливать, и перемыл тарелки и сковородки сам. Чего только не сделаешь, чтобы порадовать ребенка напоследок.
«Ты ему еще гробик закажи и радостно продемонстрируй».
Так у гробовщика наверняка уже лежала заготовка. Правда, можно было в качестве подарка Джину заказать обить домину какой-нибудь тряпочкой ярко-голубого цвета.
«Ты традиционно настроен на позитив, мой друг».
И вообще, пора бы заканчивать разговаривать с самим собой, а то так и с ума сойти недолго.
После был тир. Ну… Возможно, сказались израненные руки мальчишки, но стрелять лучше он уже банально не мог. Хоть в молоко бить перестал, и то хлеб. Пора было переходить к усложненному варианту тренировки, и тут я пожалел, что у нас нет большего запаса времени. Один день – и пора сваливать из города.
-Скажи, что это у меня просто перед глазами все прыгает, а? – жалобно простонал Джин, увидев движущиеся мишени. А мне что, жалко, что ли?
-Это у тебя перед глазами все прыгает.
Хорошо хоть понял, что от изучения этого раздела искусства стрельбы ему не отвертеться. И даже сделал пару попыток пристрелить двигавшийся по произвольной траектории расчерченный кружок. Естественно, бездарно промазав. У Джина, как я успел заметить, была неплохая интуиция, помогавшая ему более-менее адаптироваться к ситуации. Но он совершенно не умел определять те моменты, когда ее стоило слушаться, а когда нет. Вот и теперь: парень вполне уверенно вел рукой вдоль траектории мишени и мог бы попасть хотя бы в двойку, но в последний момент принимался просчитывать вероятности отклонений и в итоге стрелял не туда, куда надо. Ребенок…
-Хочешь, дам тебе стимул попасть?
-Ну, давай, - на лице Джина отразилась такая куча сомнения, что я не удержался от подколки.
-Если ты трижды попадешь в яблочко – я тебя поцелую.
Ой, знал бы раньше, как на него это подействует, обещал бы целовать каждые две минуты. Взгляд мальчишки сразу стал сосредоточенным, он весь подобрался и даже наконец-то встал в правильную позицию для стрельбы. Хм… Хорош, засранец. Худой, весь какой-то угловатый, он напоминал полугодовалого котенка, когда детская очаровательность уже ушла, но грация взрослого хищника еще не проявилась. И плотно сжатые губы, вьющиеся светлые волосы, нахмуренные брови… Хотелось плюнуть на все и немедленно его потискать, как плюшевую игрушку. Угу… До того момента, пока Джин не попал-таки трижды и не рванул ко мне с намерением поиметь прямо тут, на холодном бетонном полу тира.
Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт в предвкушении поцелуя… А вот фиг вам! Я радостно чмокнул мальчишку в щечку и поторопился отойти подальше от его праведного гнева. Нет, ну не думал же он, что я на самом деле собирался держать слово? Еще один урок ему о правилах поведения на этой дурной планете: НИКОГДА. НИКОМУ. НЕ. ДОВЕРЯТЬ. Ладно. Иногда можно, но только в том случае, если дающий слово выпил яд замедленного действия и молит о противоядии. В этот момент оно ему действительно нужно. В остальные часы – полная критичность в оценке чужих слов.
Оставив Джина поразмышлять в одиночестве, я отправился готовить ужин. Который почти полностью и скормил в итоге мальчишке. Нет, его вообще не кормили дома? Он послушно жевал куски говядины, даже соус с тарелки хлебным мякишем собрал, наплевав на правила поведения за столом. Стоп. Мне-то откуда знать как надо вести себя? Занятый такими думами, я едва не упустил из виду мальчишку:
-Завтра пойдем в горы. Это единственное место, где у нас есть все шансы спастись от Охотников. Не все они настолько настырные, чтобы скакать за Жертвой по труднопроходимой местности. Кстати, тебе надо будет переодеться в менее заметную одежду. Надо будет подобрать с вечера, - по-моему, меня хотели в этот момент убить. Желательно медленно и как можно более болезненно. Иначе с чего бы Джину скрипеть зубами и сердито щурить глаза? Я даже не рискнул представить его реакцию на ожидавший его наряд. Кстати, последний мальчишка долго и с ужасом разглядывал, когда я принес из библиотеки сверток. – Примерь.
Естественно, он решил проявить толику скромности и убежал переодеваться в спальню. Ну, хоть идея соблазнить меня стриптизом его не посетила. Кстати, а почему? Дабы прояснить этот момент, а заодно понаблюдать за переодеванием, я направился следом за Джином. И едва не сполз от хохота на пол. Ладно рубашка висела на нем, как на вешалке. Это можно было поправить закатыванием рукавов, а в условиях горной местности в нее можно заматываться. Но вот брюки… Они принадлежали прежнему владельцу дома, который был крупнее даже меня раза в два, а потому с мальчишки элементарно сваливались даже в застегнутом состоянии. Так что я имел удовольствие лицезреть эдакого мальчика-с-пальчик в облачении коварного офицера.
-ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?! – Джин был просто возмущен моим поведением. Но и шага ко мне сделать не мог, вынужденно придерживая руками штаны. - Скотина. Ремень-то у тебя есть?
-Сообразим.
-Только попробуй рассмеяться, и я… - нет, ну какой он все-таки был милый в этот момент. Я не удержался, чтобы не подойти к нему вплотную, нахально глядя в горящие возмущением голубые глаза.
-И ты что?
-И я тебя поцелую, - напугал ежа голой жопой.
Штаны с него все-таки свалились, когда Джин отпустил их, чтобы обхватить руками мою шею. Мда… Надо будет действительно что-нибудь придумать с ремнем. Но куда как больше меня сейчас занимали мягкие губы мальчишки, приглашающе приоткрывшиеся, и его становившееся слишком явным возбуждение. Сладкий. Худощавый и угловатый внешне, в моих руках он стал податлив, словно глина, и откровенно нарывался на неприятности. Например, на мой член в заднице… Так. Я застукал свои мысли за походом в опасном направлении и пинками вернул их на место. Заодно появилась возможность отстраниться от Джина и, утешающее потрепав его по волосам, удалиться в библиотеку. Там хоть запереться можно.
Ночью… хм. Ночью я активно вспоминал Джина в его новом наряде и честно старался не ржать. Тем более, что за хохотом неизменно следовало неуместное сейчас возбуждение, а мальчишка беспринципно прижимался ко мне во сне спиной. Ну не лапать же его спящего? Хотя соблазн был велик.
В итоге, утром первым проснулся именно Джин и вместо того, чтобы пойти приготовить завтрак, зачем-то ковырялся в моих волосах.
- Ты что делаешь? – сил не было смотреть на его задумчивую мордашку, не имея возможности даже поцеловать. Но, как показал вчерашний опыт, лучше не рисковать своими нервами лишний раз. А этот гаденыш, словно издеваясь, залился трогательным румянцем и улыбнулся. Блин. Я же не железный. – Оставь мои волосы в покое.
- Нет. Ты только посмотри, - мне под нос сунули часть собственной шевелюры. Хоть не оторвал, и то ладно. – Вот эта прядка абсолютно белая, а вот эта, – мальчишка упоенно тыкал пальцем в мои волосы, дергая за них так, будто скальп решил снять заживо, - с серебром.
- Я, конечно, рад тому, что ты не дальтоник, но волосы мне еще могут пригодиться в этой жизни, - Джин замолчал, недоуменно глядя на меня, и почти неосознанно потянул за прядку в своей ладони. – ОТПУСТИ МОИ ВОЛОСЫ, БЛИН!!!
- Ой, я не хотел! А давай я тебя поцелую в больное место, и все пройдет? – этот маленький монстр накинулся на меня с явным намерением исполнить свою угрозу, так что пришлось отбиваться от него всеми конечностями и срочно выползать из постели. Все, я с ним рядом больше спать не буду!
- Знаешь, пусть лучше само заживает. А ты одевайся, позавтракаем и собираться будем.
Оделся мальчишка в рекордно короткие сроки и тут же принесся на кухню, чтобы понаблюдать за процессом готовки. Ага, щас! Ему тут же была торжественно выдана луковица и приказ ее почистить, мелко порубить и ждать дальнейших указаний. Заодно сквозь пелену слез он практически не мог видеть меня. Но носом шмыгал так, словно я его действительно бил. Ну и ладно. Мне надо было тщательно продумать наши дальнейшие действия. Во-первых, мальчишку пора было приучать убивать. Это выбьет из него всю мягкотелость и наивность, научит в полной мере ценить жизнь. Особенно свою. Во-вторых, маршрут, которым я рассчитывал пробраться в центр города, явно не годился: Охотники стояли там слишком тесно. Так что придется нам, видимо, пробираться по крышам, рискуя нарваться на кого-нибудь шибко умного и привлечь к себе внимание толпы шумом борьбы. В общем, радоваться пока было нечему. Да еще я так и не удосужился проверить состояние теплых пещер в горах, замотавшись с магазином, а потому идти нам предстояло буквально в неизвестность.
-
-
01.03.2010 в 22:17- Твою же мать… - мой дом брали в кольцо, в надежде не оставить путей к отступлению. Глупо, конечно, но сердце все же забилось чуть чаще. Да еще и мальчишка с интересом сунулся посмотреть, на что же я ругаюсь. – Быстро в подвал.
Зашибись, нам пришлось улепетывать через небольшой лаз в подвале, захватив с собой только оружие. Уже плотно запечатывая дверь изнутри (открыть ее теперь можно, если только взорвать весь дом, и то не факт), я услышал топот множества ног и звуки пальбы. Да уж, увлеклись мы завтраком и семейной идиллией.
- Тиро, что происходит?! – мальчишка был напуган до невозможности. Оно и понятно, он-то ждал мирной прогулки по горам, а вместо этого получил поспешное бегство без средств к выживанию. Ой, я ж так похудею…
- Заткнись и шевели ногами, если жить хочешь, - во время Игры я всегда становился злым и грубоватым. А все нервы, переживания, душевные метания. Слезы по невинно убиенным моею карающей дланью… Я нарочно развлекал себя всяким бредом, пробираясь под землей за мальчишкой, чтобы не пялиться на его задницу. Не знаю почему, но ее до жути хотелось укусить, что в сложившейся ситуации могло быть воспринято как издевательство. Пришлось сдерживаться.
Идиотизм какой-то: рядом со мной находился мальчишка, которого я сильно хотел, и который был видимо совсем не против интимных отношений. Но нет же. Мне надо было придумать для себя абсолютно идиотскую причину, чтобы отталкивать его в течение нескольких дней. А теперь покой нам только снился, но меня пробило желание поприставать к Джину. Плохо быть бестолковым.
И мы приползли! Ура. Правда, при этом угваздались разве что не по шею, но все же выбрались в очередном подвале.
- Где мы? – мальчишка недоуменно осматривался, подозревая, что мы вернулись туда же, откуда уползли.
- Под городской мэрией.
- Э-это в центре города? – Джин точно был разочарован в дальновидности создателей лаза. Откуда же ему было знать, что мы все равно пришли бы сюда?
- Угу. Пошли.
- К-куда?
- К мэру, конечно. Зачем еще посещать мэрию? – ну и кто из нас язва?
Мальчишка шел за мной, каждое мгновение норовя прижаться к моей спине. Хотелось верить, что в горах у него эта тяга пройдет, иначе навернемся оба, как пить дать. И ему было очень страшно. Правда, наверное, его больше пугало полное непонимание ситуации, нежели угроза скорой смерти. Ничего, это всегда легко исправить.
Мы осторожно поднялись на последний, пятый, этаж здания, чтобы с грохотом вломиться в первую же массивную дверь. Благо, я был отлично знаком с местными столярами и знал, что двери-то крепкие, зато петли в них – ни к черту. А еще я знал, что, вломившись, надо мгновенно откатиться в сторону, чтобы не схлопотать заряд в лоб. Мальчишка же и не подозревал о таких тонкостях побега, пребывая в легком шоке от моих поступков, потому и грохнулся на пол, когда я рывком потянул его за собой. Может, стоило рассказать ему весь план?
«Что вы, это же не так интересно!»
А толстяк за огромным столом, между тем, не терял времени, расстреливая нас из широколучевого пистолета. Ага. Оружие, конечно, хорошо для тех, кто пренебрегает регулярными тренировками, но справиться с таким стрелком – раз плюнуть. Я резко прокатился под столом, сбивая старика с ног, и тут же повернул его голову ровно на 46 градусов. Шесть секунд – потеря сознания, десять – смерть. Через семь секунд мэр остался кулем лежать на полу.
- Джин, солнышко, подойди ко мне.
Мой нарочито ласковый тон, равно как и положение: сидя верхом на толстяке, чтобы не пришел в сознание, когда не надо, напрягли парня еще больше. Он едва в обморок не падал. Сливаясь цветом кожи с бледно-зелеными стенами кабинета. Ну нет, мне не нужен хлюпик в команде.
- Возьми у меня из заднего кармана нож. Пожалуйста.
Я не орал на него, не угрожал, просто просил. Потому поводов бояться, вроде бы, у мальчишки не было. Но план следовало соблюдать неукоснительно. Жестоко, а что делать?
- Чтобы убить человека одним ударом, необходимо просто перебить ему артерию. Это самый простой способ. Правда, конечно, дилетантский. Смерть в таком случае болезненная и мучительная, если жертва не теряет сознания, - Джин не сильно отличался от трупа. Бледные щеки и губы, огромные от ужаса глаза. Малыш, видимо, понял, что я собирался заставить его сделать. Но не догадался, что ему придется убить мэра любой ценой. – Я предпочитаю втыкать нож в глаз. Тогда повреждается мозг, наступает болевой шок, и человек не мучается. Правда, есть в этом деле одна сложность: надо знать, как ударить, чтобы убить сразу. Иначе велики шансы попасть в кость. Слепота на один глаз – это неприятно. Но совсем не то, что нам нужно. Или же можно попасть в не особо важный отдел мозга, без которого человек, хоть и увечным, но будет жить. Тебе же я предлагаю начать с самого простого: перережь ему артерию.
- Я… я не смогу, - Джин попытался выбросить нож. Но был жестко перехвачен мною и усажен впереди на тело мэра. Блин, теперь еще с этим ребенком возиться…
- Надо.
- Почему это не можешь сделать ты? – он все еще пытался как-то увернуться от процедуры.
- Потому что мой почерк знает каждая собака на Сангрии, а за убийство мэра по головке не погладят. Ты же будешь бить ненабитой рукой, робко, неуверенно. Народ быстро просечет, что все происходило под моим чутким руководством, и кто является убийцей.
- Но.. Зачем нам это? Разве мы не убегаем? – вот и в кого Джин такой нудный? Пришлось раскрыть ему часть моего замысла.
- Убегаем… Но не сейчас. Убив мэра, ты вызовешь этим поступком желание всех и каждого Охотников прибить тебя лично. Я же позабочусь сообщить, что тебя в городе уже нет, и толпа кинется за его пределы, прочесывая территорию. А мы в это время спокойно уйдем в горы.
- Ты… Тиро… Я не смогу. Я не хочу, чтобы меня убивали, - мальчишка плакал, не скрываясь, но я твердо удерживал нож в его руке. Так, пойдем другим путем.
- Мне плевать на твои слезы. Мне плевать на переживания. Либо ты научишься убивать, либо убьют тебя, третьего не дано. Тебе пора бы понять, что я чисто физически не смогу всегда быть рядом, а значит, нужно учиться защищать себя самому. И либо ты сейчас же перережешь этому старому уроду глотку, либо выбирайся из дерьма, в которое влип, сам, - его трясло, рука дрожала. Джин неумело ткнул ножом в шею мэра, но лезвие соскользнуло, оставив на коже царапину. Хоть что-то. – Спокойнее. Держи клинок ровнее, веди его сам, не позволяй отклониться. Представь, что перед тобой бифштекс, который просто надо порезать на кусочки, чтобы было удобнее жевать.
- Я не могу…
- Бей!
- Я НЕ МОГУ!!! – у мальчишки явно была истерика. Он тряс головой, дрожал уже всем телом, ревел в голос, но мне нужно было добиться от него убийства. Так или иначе. Пусть лучше ненавидит, чем сдохнет по собственной глупости и слабости в первой же канаве.
- БЕЙ! НУ ЖЕ!
- НЕТ!
Кровь хлынула из раны сплошным потоком, заливая пол и брюки парня, а под нами забился, пытаясь руками дотянуться до шеи, мэр. Поздно. Мальчишка ударил очень качественно.
- Все, все уже конечно. Ты молодец… Тише, малыш, тише, - я крепко прижимал его к себе, покрывал быстрыми поцелуями шею, согревая кожу дыханием, шептал какую-то чушь. Лишь бы успокоить. Не дать сорваться. Страшно. Чужая смерть всегда страшна. Не столько внешне, сколько каждый раз проскальзывающей мыслью «а если меня так же?»
Джин успокоился только минут через двадцать. Точнее, просто перестал реветь и дрожать, дав нам обоим возможность подняться с тела.
- Как ты? Не тошнит? Голова не кружится? – я хотел было его поцеловать в качестве утешения, но замер, услышав тихое злое:
- Ненавижу тебя…
Вот так-то. Следующие десять минут мне выпало счастье наблюдать за блюющим в корзину для бумаги мальчишкой и поспешно искать место, куда бы можно было его спрятать. Шкаф, окно – там будут искать в первую очередь. Тогда… стол?
- Сможешь продержаться минут двадцать под крышкой стола? Так, чтобы ничего не свисало? – блевать Джина, к счастью, больше не тянуло, но ненависть из взгляда не ушла. Так даже лучше. Зато я был уверен, что в следующий раз он сможет убить человека. Во второй раз – не так страшно… Правда, несмотря на все мои потуги, мальчишка и с места не двинулся. Пришлось съездить ему по морде пару раз, дабы привести в чувство. Еще мне не хватало нянчиться с ним! – Вставай и прячься под стол! Чтобы завис под столешницей и ни звука!
-
-
01.03.2010 в 22:18- Тиииро…. – владелец магазина оружия широко улыбнулся, вскидывая старое ружье. Старое-то старое, вот только Смит чего-то там навертел такого, что обычная пушка превратилась в нечто убойное. Даже я не рискнул бы связываться с этим. – Какая неожиданная встреча. Почему-то я так и подумал, что ты решишь спрятать своего мальчишку именно в центре города.
- Ты всегда был умен, Смит. Слишком умен для этих мест, - спокойствие, не смотреть на край стола, под которым слегка свисал край великоватой мальчишке рубашки. Он ведь даже руку опустить не мог, чтобы заправить ткань – мгновенно рухнул бы, выдав себя. Блин.
- Итак, где пацан?
- Думаю, уже на подходе к окраине города, - я равнодушно пожал плечами. Действительно, что мне какой-то мальчишка? Вот и Охотник не поверил, только недоверчиво нахмурился и повел носом, словно желая ощутить запах испуганной Жертвы. Что же, в случае особо чувствительных персон этот прием срабатывал. Правда, нюхать экскременты – не самое приятное занятие в жизни.
- И ты его так просто отпустил?
- Нет, конечно. Рассказал предварительно, как лучше обойти охотничьи заставы и спрятаться до конца этой недели.
- Ты же расскажешь все это старому другу? Или мальчишка на самом деле где-то здесь, а ты покрываешь его? – угу. Любой на Сангрии знал, что за такой проступок меня в лучшем случае повесили бы. Или залили в горло кипящий свинец. Бррр… Я похож на идиота, признаваться в этом?
- Неужели тебе нужна помощь в поимке неопытного мальчишки? А как же охотничий азарт?
- Кто бы говорил. Сам-то почему не пристрелил его, пока вы были в твоем доме наедине?
- Скучно, - я пожал плечами и вольготно развалился в кресле уже мертвого мэра. Так, чтобы Смит стоял спиной к столу, под которым прятался Джин. – Мальчишка невинен до омерзения и так же глуп. Он поверил мне сразу же, радостно поскакал следом, стоило мне пообещать ему защиту, даже в постель пытался забраться. Пришлось обучить мальца основам владения оружием, чуть-чуть рассказать об основах жизни на планете, ну и подкормить слегка. Но он мне не соперник. Из всех Жертв мне не интересна ни одна.
- Ты бросил коллекционировать убийства?
- Наоборот, теперь я буду браться за что-то действительно стоящее внимания.
- Мэра ты убил?
- Я похож на идиота? Поручил это мальчишке. Он так забавно блевал в урну, что цирк стоил пары минут душевного напряжения. А старик явно засиделся в своем кресле, тебе не кажется? - удалось перевести тему? Нет, а жаль…
- Так где он?
- Ушел в горы. Думаю, через час он переберется через ваш заслон у моста, там есть хитрая тропинка, ведущая под берегом, а к ночи будет уже в одной из пещер мирно посапывать.
- Не успеет, - Смит резко развернулся и направился к выходу. Но уже в дверях остановился, чтобы поинтересоваться: - Почему горы, а не деревня мутантов?
Меня перекосило. Нет, он реально считает меня настолько тупым? В этой деревне Охотников было как собак нерезаных, и даже грим не мог уберечь от поимки. Кстати, примерно половину всех Жертв в итоге там и ловили. Благо, мужчине мой ответ не понадобился, вполне хватило выражения лица.
- Выбирайся, - я пнул по ножке стола, почти сразу же отправившись инспектировать шкафы в кабинете. Смит всегда приходил одним из первых, а потому можно было быть уверенным, что остальные Охотники на подходе. И они не станут доверять одному моему слову. А потому надо было сваливать, как можно быстрее. Мальчишка кулем рухнул на пол, со стоном потирая затекшие от напряжения запястья. Было бы время, я бы организовал Джину массаж. Но сейчас… - Шевелись, у нас есть только пара минут до подхода основной толпы.
Молчание, молчание. Парень только злобно зыркал на меня своими голубыми глазами, в любой момент готовый ударить. Идиот, не место и не время для эмоций. На лестнице раздался звук шагов.
- В окно, живо! – я рывком вздернул мальчишку за шкирку и практически выбросил наружу. Он еле успел ухватиться кончиками пальцев за карниз. – Давай ты потом будешь злиться и переживать, а? Сейчас надо срочно убираться отсюда, пока нас не замели…
К счастью, он послушался. И даже спокойно дошел за мной до угла здания, с которого открывался неплохой вид на главную площадь. А там… Толпа вооруженных до зубов мужчин яростно спорила друг с другом о том, куда же мог убежать Джин. Мило, мило. Мы скользили по узкому карнизу прямо над головами спорящих, и я молился, чтобы никто не додумался поднять вверх глаза, или чтобы случайный камешек не откололся от старой кладки. Обошлось. Со здания мэрии – на соседнее, там обогнуть по широкой дуге отряд Охотников, и дальше по крышам к окраине.
Раньше я никак не мог взять в толк, почему Жертвы не пользуются преимуществами перемещения по верхнему уровню города? Зато теперь понял – крыши часто были настолько прогнившими, что ноги увязали в них по колено, снижая скорость. И вот тут-то мальчишка показал класс. Раза в два легче меня, он почти без напряжения скакал по скрипучим доскам, вынужденно поджидая меня в пределах видимости. Кот, блин,… помоечный.
- Нам надо спуститься вниз, - я догнал Джина в начале последнего квартала. Там, где дома больше походили на глиняные хижины древних народов. Извилистость местных улочек была одновременно плюсом и минусом: нас не могли обнаружить издалека, да и убегать было сподручнее, но так же велика была вероятность натолкнуться на Охотника. Да не одного, а с компанией. Потому в бедных кварталах я предпочитал полагаться на слух и интуицию. Пока срабатывало.
- За мной, и ни звука.
С момента спуска на землю наша скорость упала практически втрое. Мы двигались едва ли не на ощупь, тщательно прислушиваясь к доносящимся до нас шумам. Звук шагов на соседней улице, чей-то испуганный крик, выстрел, скрип половиц и приоткрываемого ставня… Мужчина, заметивший Жертву, разочаровано выдохнул, когда та исчезла в темном проулке. Меня он, к счастью, не заметил. И снова осторожное движение вперед. До моста через реку, где нас уже поджидал первый кордон. Первый и самый опасный. Они еще могли не знать об информации, данной мною Смиту, и потому была велика вероятность нарваться выстрел. Что же, и на этот случай у меня был план:
- Значит так, сейчас прикидываешься ужом и ползешь к кромке воды под мост. Там, не вставая на ноги, пересекаешь реку и так же ужом двигаешься вон к тем камням. Трава достаточно высокая, так что при должной доле осторожности видно тебя быть не должно… Я же попытаюсь отвлечь Охотников. Понял? – Джин попытался что-то сказать, наверняка, очередной бред вроде «Ты меня не обманешь?» или «Я верю тебе!», но наткнулся на мой сердитый взгляд и молча пополз в указанном направлении. Хороший мальчик. Так, теперь унять дрожь во всем теле, успокоить бешено стучавшее в груди сердце. Сейчас мне было страшно. Как никогда. Не за себя, я-то сумею выкрутиться, а за Джина, для которого с этого момента каждая секунда могла стать последней. Моей же задачей было не допустить подобной несправедливости:
- Эй, ребят! Смита с компанией не видели? – десяток мужчин дружно направили на меня стволы оружия, но почти сразу же их опустили. Конечно, Тиро известен, Тиро – хороший. Тиро – полный идиот, что ввязался в эту авантюру.
- Тебе зачем, ты же обычно один работаешь? – осведомился один из них, мгновенно оценив следы крови на моей одежде и общий потрепанный вид. Палимся, палимся…
- Потому и спрашиваю, чтобы не идти по их следу, натыкаясь на трупы. Тем более что он за тем мальчишкой гоняется, - слишком громкий всплеск. Твою мать, Джин, я же не стриптизерша, чтобы отвлечь их вообще от всего! Пришлось импровизировать. – Но не думаю, что они нагонят Джина, ведь я его лично натаскивал, подсказал различные ходы и ухоронки. Так что для них охота будет интересной.
Слава богу, мужиков больше волновали новости «с полей», чем какие-то звуки под мостом. А и правда, может это камень упал? Или рыбка завелась. Одна… печальная такая рыбка.
- Почему сам не охотишься за ним?
- Смысл? Свои приемы я знаю все, а нового ничего пацан придумать не в состоянии. Туп, как пробка, так что…
- Тогда зачем воспитывал? – не верит… козел.
- Да думал, что будет интересно поиграть с кем-то, не знакомым с Сангрией так же хорошо, как местные. Опять же незамыленный глаз, новые решения. А оказалось, что только время впустую потратил.
-
-
01.03.2010 в 22:18- Тратить единственный выстрел на глупого мальчишку? Лучше поищу кого поинтереснее! – я спокойно двинулся по мосту к другому берегу, заметив, как за каменной грядой мелькнула светловолосая макушка. Добрался-таки. Быстро, однако…
- И куда ты его отправил?
- В горы! – учитывая, что я сам шел в ту же сторону, мне не поверили. Вот и ладушки, меньше народу – больше кислороду.
Джина просто колотило от ужаса. Видимо, этот короткий отрезок пути дался ему слишком трудно, да еще и после всех переживаний: первое убийство, побег, напряжение. Тут недолго и свихнуться. Пришлось мне потратить пару минут, чтобы успокоить его, а потом часть пути практически тащить на себе. Мелкий, костлявый, а тяжелый.
Хуже всего было то, что солнце неспешно ползло вниз, намекая на приближение ночи, а вместе с нею и холода. В минус тридцать мы бы не дотянули и до утра, даже бегая без остановки от Охотников. Да и сами мужики не полезут по темноте куда бы то ни было. Но до гор оставалось не менее пяти часов пути с нашей скоростью, да там еще около часа блуждания по козьим тропкам. Не успеть. Если только…
- Значит так, Джин, - я устало потер лоб, заодно стирая с него дневную пыль, - сейчас мы будем бежать. Долго, до самых гор. И в это время я не хочу слышать ни жалоб, ни просьб, ни оправданий. Да, будет очень тяжело, но зато потом наши шансы спастись возрастут вдвое, - можно было бы смело сказать «в трое» - какая разница, на что умножать ноль? - Так что… ВПЕРЕД!
И мы бежали. Правда, мальчишка сдулся минут через тридцать, но, получив чувствительный пинок под зад, продолжил работать ногами, стиснув зубы. К концу второго часа мы оба походили на жертв подвальных пыток, а горло словно слиплось от жажды. Но я упорно берег воду. Несмотря на жару, на жуткие хрипы Джина, на собственное откровенно дерьмовое состояние. И только когда он без сил растянулся на земле, споткнувшись о какой-то камень, дал немного, чтобы прополоскать рот, подло заставив выплюнуть живительную влагу. Мда,… а мальчишку сегодня ведь еще и тошнило, как же ему, наверное, хреново-то. Снова путь. Горы, будто издеваясь, не увеличивались в размерах ни на миллиметр, а солнце к концу дня и вовсе превратило пустыню в красную печь. Жарко, жутко, плохо.
Но мы дошли. Уж не знаю, каким богам надо за это возносить благодарности, но в сизых сумерках мы буквально рухнули на горячие от дневного светила камни. И по-братски разделили воду из фляжки. По-братски – это мне две трети, Джину – четверть. Мальчишка, конечно, попытался бузить, но заткнулся после радостного сообщения, что нам еще вверх переться.
- Не стони, идем, - я попытался вздернуть его за шиворот, но сам еле стоял на ногах.
- Я не могу больше. Давай остановимся тут?
- Ага, и загнемся ночью от холода. Не знаю, как ты, а я предпочитаю проводить ночи в тепле.
- Блин.
Наверное, Джин все еще был зол на меня за убийство, потому как неосознанно старался держаться подальше, что в условиях узкой, в ширину ступни, горной тропки было чревато. Например, падением с высоты в десять метров мордой вниз на острые камни. Я еле успел ухватить мальчишку за талию, плотно прижимая к себе спиной. Вот жеж… Теперь еще и этот пункт объяснять придется.
- Держись рядом, мы почти пришли.
«Почти» оказалось примерно в получасе ходьбы. Лично я к тому времени еле держался на ногах, а руки дрожали как у опытного алкаша. Джина же последние метры пришлось переть на себе. Ребенок, мать его…
Но все имеет свойство заканчиваться. Закончился и этот безумный день, превратив небо в темно-фиолетовое полотно с рассыпанными по нему проблесками звезд. Почти сразу потянуло холодом, загнав нас поглубже в пещеру. Кажется, именно здесь и провел свою последнюю ночь тот старик. Естественно, я не стал рассказывать об этом Джину, а только, подремав с часик, принялся обустраивать нам нормальный ночлег.
- Тиро… - оказывается. Мальчишка тоже не спал. Или проснулся от моих движений, что дела не меняло.
- Что?
- Почему ты рассказал тому мужчине, куда мы идем?
- Потому что мне бы он точно не поверил.
- Тиро, - в голове Джина прозвучал укор и готовность протрясти меня до костей, лишь бы узнать всю правду. Вот откуда в нем силы взялись?
- Ладно, ладно, - я временно плюнул на обустройство кровати и уселся рядом с мальчишкой. – Все дело в банальной психологии. Мы со Смитом первый год охотились вместе, тогда же между нами и зародилось соперничество. Кто убьет быстрее, оригинальнее, больше…При всем при этом, Смита уважают в городе, и любой Охотник знает, что лучше идти за ним, тогда больше шансов подловить себе Жертву. И также любой знает, что я готов обмануть и придумать любое оправдание, лишь бы направить соперника по ложному следу. Потому, когда я рассказал Смиту о наших планах, то он автоматически отмел этот вариант. Конечно, он еще может разгадать обман и прийти за тобой, но к тому времени мы уйдем за перевал, а в тех краях мало кто способен нормально ориентироваться. Так что, сам понимаешь. Иногда, правда – лучшая ложь.
- А зачем… зачем ты заставил меня сделать это? – из глаз снова потекли слезы, прочерчивая дорожки в пыли, покрывавшей его щеки. Эх… Вот почему мне приходится оправдываться перед ним?
- Я тогда сказал тебе правду. Я не всегда смогу быть рядом, и мне нужна уверенность в том, что ты сможешь убить человека, представляющего для тебя угрозу. А не молча принять смерть.
- Это было… ужасно…
- В мире много куда более жутких вещей. Ты просто ни разу не присутствовал при пытках.
Я легко вскочил на ноги и потянулся во весь рост. Где-то рядом в прошлый раз был горячий источник и небольшое озеро…
Искомую купальню я обнаружил почти сразу, в нише справа. Собственно, горный массив представлял собой цепь действующих вулканов, а значит, внутри обычно было довольно тепло. Но, самое приятное – всегда была горячая вода, безопасная для человека. Естественно, в ней водились некоторые микроорганизмы, но они особого вреда не причиняли. Например, здесь фосфоресцирующие бактерии превращали озеро в нечто волшебное, не поддающееся описанию. А пар, поднимавшийся к высокому куполу, слегка подсвеченный снизу, рисовал в воздухе причудливые узоры. Красота…
За спиной раздался тихий шорох, предупредивший меня о неурочном зрителе. Что ли сделать мальчишке подарок за все его мучения сегодня? Я ехидно усмехнулся и отбросил волосы за спину, берясь за пуговицы на рубашке. И что меня заставило сегодня ляпнуть, что я не стриптизер?
Быстро стянуть рубашку до локтей. Повернуться к спрятавшемуся за большим валуном Джину полубоком, позволяя рассмотреть во всех красках (точнее, в синеватом свете бактерий) свой торс, неспешно расстегнуть ширинку на брюках. Он, кажется, даже дышать перестал. Неужели я ему действительно нравился? Провести ладонями от подбородка до паха, блаженно закидывая голову назад, наконец-то стянуть рубашку, отбросив ее на землю. Так… Теперь нужно что-нибудь… О! Вода! Зачерпнуть в горсть светящейся жидкости и окатить ею тело так, чтобы сияние слегка подчеркнуло плохо видимые в полумраке пещеры мышцы. Облизать каждый палец от влаги… Стянуть с себя брюки одновременно с бельем. Мальчишка в своем укрытии уже возбужденно сопел. Ребенок, господи. Я решил совратить ребенка! Перешагнуть через ставшие ненужными тряпки, «подозрительно» оглядеться вокруг, поворачиваясь всем телом, позволяя разглядеть себя целиком. И только после этого скользнуть в воду, скрываясь под ее поверхностью с головой.
Местное озеро хранило несколько тайн. Помимо бактерий в нем обитали еще и странные водоросли, которые аккумулировали кислород из воздуха в своих корнях. Ими-то я и воспользовался, чтобы не выныривать наружу более десяти минут. Хотелось материться и дышать нормально, но Джин все-таки рванул к озеру, испугавшись, что я утонул. Рубашку он снял раньше, видимо, из-за жары, и теперь щеголял в одних брюках. Что же, так даже лучше….
- А я уж заждался, - резко вынырнуть, утащить его за собой под воду, поцелуем прекращая испуганный вскрик. Главное – не сойти с ума от его близости…
Джин.
День, в который началась охота на меня, был самым страшным в моей жизни. Не из-за неожиданного появления Охотников, не из-за долгого изматывающего пути в горы, не из-за постоянного напряжения, ожидания нападения с любой стороны. И даже не из-за первого в моей жизни убийства. Из-за того, что в тот день моя жизнь столько раз подвергалась опасности, из-за того, что я мог умереть в любой момент. А я невероятно хотел жить в тот день. Так сильно, как никогда до этого.
Утро того дня было удивительно приятным. Жаль, что день не продолжился в том же духе.
Я впервые, кажется, проснулся первым и смог в течение долгих минут наблюдать за спящим Тиро. Почему он не просыпался? У него ведь очень чуткий сон, сейчас я это знаю. Наверное, он чувствовал интуитивно, что от меня ему не грозит никакая опасность, и доверял своей интуиции.
Я лежал рядом с ним, перебирая его светлые волосы, оказавшиеся неожиданно мягкими. Оказалось, что не все они имеют одинаковый оттенок. Большинство были совершенно белыми, но я находил и серебристые, словно седые, волоски, корни которых вообще были черными.
-
-
01.03.2010 в 22:19Возможно, он проснулся от звуков моего голоса, а, может быть, виной тому был тот факт, что я слишком сильно потянул за какой-то волосок. Причина мне не известна, известно лишь следствие – открытые зеленые глаза, спокойный взгляд, направленный на меня, тихий голос:
- Ты что делаешь? Оставь мои волосы в покое.
Некоторое время я молчал, боясь, что он посмеется над моим ребячеством, над моим, по сути, бесполезным занятием. Но под его внимательным взглядом очень сложно молчать. Так и хочется, улыбнувшись, проболтаться:
- Нет. Ты только посмотри: вот эта прядка абсолютно белая, а вот эта с серебром.
- Я, конечно, рад тому, что ты не дальтоник, но волосы мне еще могут пригодиться в этой жизни.
Я, нахмурившись, посмотрел на Тиро, откровенно не понимая смысла его слов. С утра мой мозг работает в чрезвычайно медленном темпе, да, к тому же, чаще всего – в неправильном направлении. Лезут в голову всякие романтические глупости.
-ОТПУСТИ МОИ ВОЛОСЫ, БЛИН!!!
Я вздрогнул от его вопля и послушно отпустил прядь, его волос, которую теребил в раздумьях. Осознав, наконец, что пытался Тир донести до разнеженного и расслабленного меня, я попытался состроить как можно более милую мордашку и залепетал:
- Ой, я не хотел! А давай я тебя поцелую в больное место, и все пройдет?
Я потянулся было к нему, но у Тиро, знаете ли, просто великолепная реакция. Выбравшись поспешно из постели, он бросил в мою сторону свой коронный взгляд «отстань, а то хуже будет» и проговорил, мрачно так, с оттенками угрозы в голосе:
- Знаешь, пусть лучше само заживает. А ты одевайся, позавтракаем и собираться будем.
С этими словами Тиро скрылся во вполне определенном направлении, оставив меня быстро одеваться и принюхиваться, в надежде почувствовать в скором времени аппетитные ароматы чего-нибудь съестного.
Оделся я, пожалуй, слишком быстро, потому как, придя на кухню, не обнаружил на столе никаких яств, хуже того – был пойман и посажен резать лук и лить слезы разочарования. Разочаровался я, прежде всего, в своей интуиции, заставившей меня быстро вылезти из кровати. Однако в скором времени мне пришлось перед ней мысленно извиняться.
- Твою же мать… - одна эта фраза заставила меня напрячься. - Быстро в подвал.
Когда Тиро говорит таким тоном, его невозможно ослушаться. Потому я буквально со всех ног бросился в подвал. Вскоре меня нагнал и сам Тир. Мы задержались в подвале всего лишь на несколько мгновений, которые потребовались, чтобы открыть лаз, по которому нам предстояло сваливать. Я ушел вперед, пока мой… ну, пускай будет компаньон, запечатывал дверь, но он догнал меня в считанные секунды, чтобы тут же услышать первый мой вопрос:
- Тиро, что происходит?!
Голос получился неожиданно испуганным, хотя в тот момент страха как такового я не испытывал. Было лишь только непонимание, шок. С пониманием пришел страх и проблемы.
- Заткнись и шевели ногами, если жить хочешь.
Понимая, что перечить Тиро сейчас равносильно самоубийству, я послушно ускорился. Поворот, еще один, налево, направо, куда-то вниз, куда-то вверх… Мне казалось, мы бежали целую вечность, на самом же деле побег наш занял немногим больше пятнадцати минут. Ну, ладно, не пятнадцати – двадцати.
Вылезли мы в очередном подвале, что меня нисколечко не обрадовало. Ведь это значило, что нам предстоит пробираться еще через часть города практически на виду у толпы сумасшедших мужиков с не менее сумасшедшим оружием.
- Где мы?
Неожиданно, но он ответил на мой не вполне умный вопрос:
- Под городской мэрией.
- Э-это в центре города?
Мне хотелось материться вслух, невероятно громко, и, если бы не наше положение, я бы обязательно так и сделал. Но полным идиотом я не был даже тогда, а потому только продолжал тихо и испуганно – да-да, страх уже протянул ко мне свои мерзопакостные лапки – задавать глупые вопросы.
- Угу. Пошли.
- К-куда?
- К мэру, конечно. Зачем еще посещать мэрию?
Если бы он не был моей единственной надеждой на спасение, я бы убил его в тот момент. Так я думал тогда, не представляя еще, как это страшно – убивать. Убивать вообще, а убивать в первый раз – особенно. Что ж, вскоре этот пробел в моем образовании был заполнен.
Мы поднялись на пятый этаж здания, никем не замеченные, чтобы затем с ужасным грохотом вломиться в ближайшую дверь, оказавшуюся входом в кабинет мера. Ну, конечно, в нас тут же начали палить из какого-то дерьмового оружия, что заставило меня буквально рухнуть на пол и начать читать «Отче наш», перемежая слова этой молитвы с, мягко говоря, нецензурными словами, относящимися к одному профессиональному убийце. Ну, признаю, он подобных слов по обращению к себе вполне заслуживал. И даже кое-чего похуже.
А все почему?
Все потому, что, лишив каким-то мудреным способом старика сознания, он ласковым – настолько ласковым, что он внушал ужас – голосом, подозвал меня к себе. И я послушно подошел, предчувствуя уже неприятности.
- Возьми у меня из заднего кармана нож. Пожалуйста.
Не стоило мне его брать. Не стоило. Но я послушно достал нож, чтобы выслушать затем небольшую лекцию на тему: «Как убить человека одним ударом ножа». С каждым словом этой импровизированной лекции я бледнел все больше, сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть из грудной клетки и упорхнуть в неизвестность вольной птичкой. К концу лекции я уже был стопроцентно уверен в том, чего хочет от меня Тиро. Так же, как был уверен в том, что не смогу этого сделать.
- Я… я не смогу, - голос мой дрожал, по коже бегали назойливые мурашки, заставляя стучать зубами.
Он не дал мне выбросить нож, жестоко схватив меня за руку и усадив на тело мэра впереди себя. Так близко от этой чертовой артерии, которую я должен был перерезать. Одним ударом, да?
Я знал, что Тиро не отпустит меня, пока я не сделаю то, что он хочет. Но упрямо, упорно пытался сопротивляться ему, лепеча самые разнообразные аргументы и пытаясь одновременно бороться с подкатывающими к горлу рыданиями.
- Почему это не можешь сделать ты?
- Потому что мой почерк знает каждая собака на Сангрии, а за убийство мэра по головке не погладят. Ты же будешь бить не набитой рукой, робко, неуверенно. Народ быстро просечет, что все происходило под моим чутким руководством, и кто является убийцей.
Он говорил об этом так спокойно, словно мне надо было просто порезать лук, а не убить живого безоружного человека собственными руками. И я почти ненавидел его за это. За равнодушие к чужой жизни, к моим чувствам. Ведь Тир понимал прекрасно, каковы ощущения ребенка, впервые вляпавшегося в подобную ситуацию, как я боюсь, как пытаюсь бороться одновременно и с ним и со своими моральными принципами, которым на Сангрии не было места.
- Но… Зачем нам это? Разве мы не убегаем?
- Убегаем… Но не сейчас. Убив мэра, ты вызовешь желание всех и каждого Охотников прибить тебя лично. Я же позабочусь сообщить, что тебя в городе уже нет, и толпа кинется за его пределы, прочесывая территорию. А мы в это время спокойно уйдем в горы.
- Ты… Тиро… - слезы вырвались на волю, потекли по щекам горячими ручейками, и я негромкими всхлипами вторил им. - Я не смогу. Я не хочу, чтобы меня убивали.
- Мне плевать на твои слезы. Мне плевать на переживания. Либо ты научишься убивать, либо убьют тебя, третьего не дано. Тебе пора бы понять, что я чисто физически не смогу всегда быть рядом, а значит, нужно учиться защищать себя самому. И либо ты сейчас же перережешь этому старому уроду глотку, либо выбирайся из дерьма, в которое влип, сам.
Как же мне хотелось послать его, бросить нож, уйти, сбежать, да пусть и сдохнуть в следующую же секунду. Лишь бы не убивать, лишь бы не слышать слов Тиро, не чувствовать его хватки на своей руке, его пальцев, не дающих избавиться от оружия.
Меня трясло, руки мои дрожали. Я, не глядя, ткнул ножом в шею мэра, лишь бы все это закончилось, лишь бы Тиро перестал меня держать, перестал заставлять делать это.
-
-
01.03.2010 в 22:19Я с трудом сдержал рвотный позыв, зажав собственный рот рукой. Меня мутило, удары сердца отдавались грохотом в ушах, я дрожал уже всем телом.
- Я не могу…
- Бей!
- Я НЕ МОГУ!!!
Это была чистой воды истерика. Я рыдал уже в голос, захлебываясь своими рыданиями, размазывая свободной рукой слезы по лицу, зажмуриваясь, отчаянно пытаясь не смотреть на тело подо мной.
- БЕЙ! НУ ЖЕ!
- НЕТ!
Противореча своим словам, желая лишь одного – избавиться от этого голоса над своим ухом, от чужих рук, заставляющих, принуждающих убивать, я ударил ножом по уже ненавистной толстой шее, резко, быстро. Кровь хлынула из раны сплошным потоком, заливая пол и мои брюки, и мэр забился в агонии, пытаясь дотянуться до шеи. А я сидел, не двигаясь, не в силах отвести от него взгляда. От него, от человека, которого убил я.
Тиро шептал что-то, пытаясь успокоить меня, покрывал легкими, едва ощутимыми поцелуями шею. А мне было на все наплевать. Я ничего не слышал и не видел, помимо широко распахнутых, наполненных ужасом мертвых глаз. Я мог только смотреть и дрожать, негромко всхлипывая. И, казалось, так будет продолжаться вечно. Но все имеет тенденцию завершаться. Я успокоился более-менее, со временем. Просто выплакал все слезы, да перестал дрожать, позволяя поднять себя с тела, отвести от него на пару шагов.
Кажется, Тиро спрашивал меня о моем самочувствии. Я не слышал, я не желал слышать. В тот момент… господи, в тот момент я хотел сдохнуть. Или лишиться памяти еще раз.
- Ненавижу тебя…
Я лгал, говоря это. На самом деле я ненавидел себя куда больше, чем человека, направившего мою руку. Потому что это я не отказался, потому что это я убивал, потому что это я смотрел, как умирает тот, что был мэром этого города.
Меня тошнило от самого себя. Буквально. Выворачивало наизнанку, прямо в корзину для бумаг. А я мог думать только о том, как же я хочу, чтобы все это закончилось.
Но это было только начало.
- Сможешь продержаться минут двадцать под крышкой стола? Так, чтобы ничего не свисало?
Я даже не понял его слов, находясь в полной прострации, мечтая о том, чтобы от меня все отстали, оставили в покое, одного, наедине с собственными мыслями. А лучше б убили, чтобы не было этих самых мыслей, в которых – только ненависть к самому себе.
Он ударил меня, раз, другой, по лицу, наотмашь, приводя в чувство, заставляя увидеть себя, услышать, послушаться.
- Вставай и прячься под стол! Чтобы завис под столешницей и ни звука!
Я покорно поплелся к столу, спрятался, завис под столешницей, прислушиваясь к звукам, голосам, которые, казалось, раздавались откуда-то издалека. Хотелось расслабиться, рухнуть на пол. Но я заставлял себя держаться, заставлял думать о том, что сделаю с Тиро, если мы выберемся отсюда. Хотя, признаюсь, я в тот момент совершенно не верил в наши шансы спастись.
Насмешливый голос вошедшего только что незнакомца и, в противопоставление ему, спокойный, ничего не выражающий голос Тиро. Разные интонации, разные слова, игра из фраз, вопросов и ответов. Столько лжи на один квадратный метр я не встречал, кажется, ни разу в жизни. Хотя как может судить о своей жизни человек, не помнящий ничего, кроме последних нескольких дней?
Разговоры, разговоры, голоса… Смешиваются, сливаются в один, со странными переливами, до боли знакомый, странно похожий на мой. Не понимаю, что происходит. То ли я вспоминаю что-то, то ли схожу с ума. Второе, правда, в сложившейся ситуации, более вероятно.
- Выбирайся.
Тиро пнул по ножке стола, разрешая мне расслабиться на мгновенье, рухнуть на пол, потирая затекшие запястья и щиколотки. Как же я желал в тот момент оказаться далеко-далеко отсюда, от мэрии, от Сангрии, там, где мне не приходилось убегать от так называемых Охотников, там, где я не был жертвой.
- Шевелись, у нас есть только пара минут до подхода основной толпы.
Молчание, молчание, молчание. Шаги на лестнице.
- В окно, живо! – он буквально схватил меня за шкирку и выбросил в окно, где я едва успев, все же умудрился уцепиться за карниз. – Давай, ты потом будешь злиться и переживать, а? Сейчас надо срочно убираться отсюда, пока нас не замели…
Тиро растолковывал мне все как ребенку или как полоумному, словно я и сам не понимал необходимости убраться отсюда поскорее. За это его хотелось поколотить, вот только я бы не совершил подобной глупости, даже если бы он пребывал в связанном состоянии, а у меня в руках была б бейсбольная бита. Что уж говорить о том, чтобы делать нечто подобное, стоя на карнизе мэрии самого страшного города из всех существующих?
Мы скользили по узкому карнизу, не издавая ни звука, стараясь даже не дышать, тогда как прямо под нами громко спорили Охотники. Только бы они не подняли головы, только бы они не подняли головы…
Фортуна в тот день была на нашей стороне, потому как мы успешно перебрались на соседние здание, потом на другое, третье, четвертое… Все дальше и дальше удалялись мы от центра, приближаясь вместе с тем к спасительной окраине города.
Мы бежали по крышам, и Тиро бессовестно отставал от меня. А я чувствовал себя в своей стихии, словно был создан только для того, чтобы вот так скакать по крышам, забыв на время о подстерегающей нас опасности, чувствуя какой-то странный подъем настроения и неожиданную радость из-за того, что хоть в чем-то мне удалось превзойти моего, так сказать, напарника.
- Нам надо спуститься вниз, - Тир нагнал меня в начале последнего квартала.
Дома здесь походили на хижины из далекого прошлого, а улочки извивались самым изощренным образом. Именно в этих извивах и заключалась основная опасность. За любым поворотом нас могли поджидать Охотники, столкновение с которыми на данном этапе нашего спасения было, мягко говоря, нежелательно.
- За мной, и ни звука.
Мы продвигались чуть ли не на ощупь, вслушиваясь в каждый звук, доносившийся до нас. Шаги, чей-то вскрик, выстрел, скрип половиц и приоткрываемых ставен… Сердце билось как сумасшедшее, я вздрагивал от каждого шороха и с трудом сдерживался от вскриков, когда особо резкий звук доносился до нас. Медленно продвижение, вперед, к реке, к мосту, у которого нас уже ждали.
- Значит так, сейчас прикидываешься ужом и ползешь к кромке воды под мост. Там, не вставая на ноги, пересекаешь реку и так же ужом двигаешься вон к тем камням. Трава достаточно высокая, так что при должной доле осторожности видно тебя не должно быть… Я же попытаюсь отвлечь Охотников. Понял?
Понял, конечно же. И покорно полез под мост. Пополз, если быть более точным. Медленно, осторожно, стараясь не издать ни малейшего звука, боясь даже лишний раз вздохнуть. Пробираясь сквозь заросли черт знает каких растений, я мог думать только о том, что там, наверху, Тиро подвергается не меньшей опасности, чем я, пытаясь отвлечь внимание Охотников от подозрительных шумов внизу.
Слишком громкий всплеск, и я оказываюсь в воде, плыву, старательно притворяясь рыбкой. Я рыбка, рыбка, рыбка, я вовсе не медведь…
Вода холодная, в ней плавают какие-то странные мальки, которые почему-то ужасно меня пугают. Стараясь не думать о них и о вреде, который они могут мне причинить, плыву, глядя только вперед, думая только о том, что вот она, спасительная земля, совсем рядом, а там уже и до камней рукой подать. А потом я опять буду не один.
Быть одному. Об этом даже страшно подумать. Боюсь представить, что было бы, не будь рядом со мной Тиро. И мысленно благодарю его за то, что он, по неизвестной мне причине, спасает мою очаровательную шкурку от всяких варваров.
Последние гребки – самые тяжелые. Кажется, что ты делаешь их целую вечность. Вот она, земля, совсем близко, до нее рукой подать, и, в то же время, как же она далеко. Доплыть, господи, только бы доплыть… Я повторял это мысленно, раз за разом, снова и снова, стараясь не думать о людях на мосту, о том, что, если я привлеку чем-нибудь их внимание, они застрелят меня, не задумываясь. Только бы доплыть.
Но облегчение не приходит, ни когда я оказываюсь на земле, ни когда доползаю до каменной гряды. Наоборот – становится только хуже. Меня трясет, зубы стучат, а Тиро все не приходит, и от этого еще страшнее, и слезы наворачиваются на глаза. Даю себе мысленную пощечину, обнимаю собственные колени, шепчу беззвучно его имя, обещаю себе, что все будет хорошо, рано или поздно, что ничего страшного не произойдет, что ни он, ни я, не умру. И не верю себе.
-Джин, - едва слышный шепот заставляет поднять голову.
Тиро. Пришел, наконец.
-
-
01.03.2010 в 22:19Часть пути ему приходится протащить меня на себе, буквально. Идти самостоятельно я почти не могу, коленки подкашиваются, меня трясет, несмотря ни на что, ни на какие слова утешения. А нам надо передвигаться быстро. Чем быстрее, тем лучше. Сейчас время играет самую большую роль.
Солнце медленно ползет к горизонту. Кажется, оно здесь не такое, как на земле. Больше. Такое ощущение, что стоит руку протянуть, и коснешься горячего шара. Так и тянет проверить это на практике. Рука сама тянется к ослепительному диску, пальцы хотят ощутить его тепло,… но до него не дотянуться. Невозможно. Как бы ни хотелось.
- Значит так, Джин, - Тиро останавливается (он не несет меня уже минут пятнадцать, в связи с чем мы тащимся подобно улиткам), вытирает пот со лба, - сейчас мы будем бежать. Долго, до самых гор. И в это время я не хочу слышать ни жалоб, ни просьб, ни оправданий. Да, будет очень тяжело, но зато потом наши шансы спастись возрастут вдвое, - он говорит, а я понимаю, что лжет, и шансы останутся прежними. Разве что удастся отсрочить… - Так что… ВПЕРЕД!
И мы бежали. Я несся вперед, так быстро, как только мог, но все равно слишком медленно. Тот факт, что мы сегодня ничего не ели, недавняя тошнота, слабость, напряженность, стресс – все это давало о себе знать, одновременно давя на плечи, заставляя ноги становиться словно бы чугунными.
Я почти поддался собственным слабостям, когда Тиро чувствительным пинком заставил меня ускориться и нацелиться на новый рекорд: пять часов бега без передышки, совершенные бедным хрупким мною. Правда, я этот рекорд так и не установил: растянулся спустя некоторое время на земле, споткнувшись о какой-то камень. А Тир, нет чтобы пожалеть бедного ребенка, по голове погладить да водой напоить, только дал прополоскать рот, после чего заставил выплюнуть желанную воду. Чертов изверг.
И мы продолжали идти. Шаг за шагом, все дальше и дальше, по этой треклятой пустыне, то и дело срываясь с шага на бег и обратно, не отводя взгляда от медленно приближающихся гор. А солнце неумолимо клонилось к горизонту, приближая ночные холода.
Но мы дошли. Не знаю, каким чудом нам это удалось, но мы добрались до гор, и рухнули в бессилье на горячие камни, чтобы передохнуть буквально несколько минут да разделить воду из фляжки. И я даже не стал много возмущаться из-за того, что мне досталась меньшая часть живительной влаги – на это просто не было сил. К тому же, стоило мне открыть рот, как меня откровенно заткнули «радостным» известием о том, что нам еще в горы переться. Наверх.
- Не стони, идем, - он попытался было поднять меня за шкирку, да только у самого сил было шиш.
Я посмотрел на него снизу вверх умоляющим взором, который, как говорили моя интуиция и остатки памяти, срабатывал на самых черствых людях. Но у Тиро, видимо, был иммунитет от всевозможных жалобных взглядов, а потому на мой вопрос: «Я не могу больше. Давай остановимся тут?» он ответил:
- Ага, и загнемся ночью от холода. Не знаю, как ты, а я предпочитаю проводить ночи в тепле.
Чертыхнувшись, я все-таки соизволил встать и уныло потащился следом за решительно лезущим в горы товарищем по несчастью. Горная тропинка в ширину ступни обещала далеко не легкий подъем. И она оправдала мои ожидания, когда я, оступившись, чуть не рухнул с огромной высоты на острые камни. Повезло, что я был не один: Тиро успел схватить меня в последний момент, удержав на самом краю.
- Держись рядом, мы почти пришли.
«Почти» растянулось на целых тридцать минут, но по сравнению с уже проделанным путем эти минуты пролетели незаметно. Правда, я все-таки выдохся раньше, чем мы дошли, и последние несколько метров Тиро протащил меня на себе, негромко матерясь сквозь зубы.
Но вот закончились эти тридцать минут, и мы вошли в пещеру, бывшую нашей конечной целью на сегодняшний день. Обессилено рухнув на пол, я закрыл глаза и позволил себе, наконец, расслабиться. Вот только отдыхало лишь тело, а в голове шевелились шестеренки мысленных процессов, проматывая все события этого сумасшедшего дня.
Пауза. И мои собственные слова, сказанные в порыве отчаяния и злости: «Ненавижу тебя…». Зачем я сказал это? Просто сорвался, выместил собственную злобу на первом подвернувшемся человеке, на единственном, кто был рядом. И сейчас чувствовал вину за эти неосторожно сорвавшиеся слова. Зачем же я сказал?
А зачем Тиро рассказал всем, куда мы идем? Ведь он мог солгать, сказать, что мы идем куда-нибудь в леса, или что тут еще есть, на этой треклятой планете. А он говорил правду. О том, что идем в горы, о том, что это я убил мэра. Убил… Почему он заставил меня это сделать, почему именно сегодня, прекрасно зная, что этот день будет тяжелым, он сделал его еще тяжелее, благодаря этому убийству? Тиро…
- Тиро… - я заговорил, лишь когда услышал, что Тир поднялся и начал готовиться к ночлегу.
- Что?
Я некоторое время молчал, раздумывая, с чего бы начать. Решил, что лучше с начала:
- Почему ты рассказал тому мужчине, куда мы идем?
- Потому что мне бы он точно не поверил.
- Тиро, - укоризненный тон, укоризненный взгляд в пустоту – я лежал спиной к нему.
Не помню, как мне удалось почувствовать, что он солгал. Хотя, возможно, интонации выдали его с потрохами. Уставший, он не очень хорошо контролирует собственный голос.
- Ладно, ладно, - наплевав на обустройство пещеры, он сел рядом со мной. - Все дело в банальной психологии. Мы со Смитом первый год охотились вместе, тогда же между нами и зародилось соперничество. Кто убьет быстрее, оригинальнее, больше… При всем при этом, Смита уважают в городе, и любой Охотник знает, что лучше идти за ним, тогда больше шансов подловить себе Жертву. И также любой знает, что я готов обмануть и придумать любое оправдание, лишь бы направить соперника по ложному следу. Потому, когда я рассказал Смиту о наших планах, то он автоматически отмел этот вариант. Конечно, он еще может разгадать обман и прийти за тобой, но к тому времени мы уйдем за перевал, а в тех краях мало кто способен нормально ориентироваться. Так что, сам понимаешь. Иногда, правда – лучшая ложь.
Я повернулся к нему лицом, посмотрел внимательно в ничего не выражающие глаза, пытаясь увидеть в них хоть что-то, хоть жалкий отголосок эмоций. Но не увидел ничего, кроме летней зелени его глаз.
- А зачем,… зачем ты заставил меня сделать это?
Воспоминания. Насколько же они могут быть сильны порой. В тот вечер одна лишь память о совершенном мною, заставляла меня плакать.
- Я тогда сказал тебе правду. Я не всегда смогу быть рядом, и мне нужна уверенность в том, что ты сможешь убить человека, представляющего для тебя угрозу. А не молча принять смерть.
Почему, почему он всегда такой? Равнодушный, спокойный, ничего не выражающий, сдержанный. Безжалостный. Что он пережил, чтобы стать таким? Ведь не мог же Тиро быть эдакой машиной, созданной для убийства и предательства, с самого рождения? Не мог. Почему-то я продолжал верить в это, несмотря ни на что.
- Это было… ужасно…
- В мире гораздо больше куда более жутких вещей. Ты просто ни разу не присутствовал на пытках.
Жестокий, безжалостный комментарий, заставляющий осознать всю суровость реальности и начать завидовать тем, кто сейчас на Земле, кто ничего не знает о Сангрии и о тех испытаниях, что поджидают новичков на ней.
Тиро ушел. Я проводил взглядом его фигуру, прислушался к удаляющимся шагам. И осознал неожиданно ярко, что боюсь оставаться один. Этот страх был сродни панике, он заставил меня вскочить с места и погнал вперед, следом за Тиро. А здравый смысл помог остановиться у самого входа в природную купальню.
Это было странное место. От воды исходил приятный синеватый свет, освещающий все помещение, нарушающий совершенство темноты. Пар же, исходящий от нее, завивался странными узорами и долго не исчезал, позволяя рассмотреть свои завихрения во всех подробностях.
Вот только интересовали меня вовсе не завихрения тумана, и даже не сияние воды, а освещенный этим сиянием мужчина. Свет от воды прекрасно обрисовывал его фигуру, вот только ткань рубашки скрадывала все подробности. Скорей бы он ее снял…
Словно услышав мою мысленную просьбу, Тиро, откинув волосы за спину, принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Медленно, невыносимо медленно для меня, спрятавшегося за валуном, боявшегося вздохнуть лишний раз, чтобы, не дай бог, не привлечь внимания мужчины. Но я, казалось, ничем не выдал своего присутствия: Тир продолжал спокойно, ничуть не подозревая о моем присутствии, стягивать рубашку. Вот он стянул ее до локтей, повернулся ко мне полубоком, замер на мгновенье, заставив меня дышать учащенно. И как он только не услышал?
Он провел ладонями от подбородка до паха, заставив меня судорожно облизнуть губы. Наконец, рубашка его оказалась на земле, и я смог увидеть Тиро во всем великолепии. Ну, ладно, не во всем, а в той его части, что можно было разглядеть в полумраке. Но и этого было достаточно. Когда же он окатил тело водой, и сияние ее подчеркнуло изгибы его тела, я понял, что отвести от него взгляд попросту невозможно.
-
-
01.03.2010 в 22:22Он огляделся по сторонам, позволяя рассмотреть себя со всех сторон. А я чувствовал себя эдакой невинной девицей, подглядывающей за предметом своего обожания, краснея, наблюдающей за ним, не в силах отвести взгляда. В принципе, таковым я и являлся, с поправкой на мой пол, конечно. Остальное вполне соответствовало действительности. Впрочем, я чувствовал, что некоторым пунктам этого описания предстоит вскоре кардинально измениться. Невинности, например.
Пока я размышлял о своем сходстве с героинями любовных романов, Тиро успел скользнуть в воду и нырнуть, скрываясь из поля моего зрения. Я же, решив, что спектакль закончен, начал подумывать о том, чтобы свалить поскорей, пока он не вынырнул, но искушение увидеть его с мокрыми волосами – что очень ему шло, кстати – было слишком велико. И я решил остаться.
Минута, другая, третья. Время утекало сквозь пальцы, секунда за секундой, а Тиро все не появлялся. И сердце мое билось быстро уже далеко не от возбуждения. Почему же он не вынырнет? Страх заставил меня сорваться с места, подбежать к озеру, замереть на мгновенье. Чтобы вскрикнуть, когда Тиро резко вынырнул и утянул меня за собой под воду, поцелуем заставляя замолчать. Очень хотелось обматерить его за то, что он так напугал меня! Но я просто не мог прервать этот поцелуй, такой невообразимо сладкий на фоне событий этого дня.
Мы погружались под воду, все глубже, воздуха не хватало, но вырваться из объятий Тиро не представлялось возможным. Но и его легкие были отнюдь не легкими пловца, а потому спустя несколько невыносимо долгих мгновений мы выплыли на поверхность воды, чтобы отдышаться. А я, словно боясь, что сейчас он вновь оттолкнет меня, как делал это прежде, не успев толком перевести дыхание, буквально впился в его губы. И он ответил на этот поцелуй, получившийся неожиданно долгим. Это было нечто потрясающее: его ладони, скользящие по моей обнаженной спине, его губы на моих губах, его горячее дыхание на моей коже.
-Джин... – одно лишь слово, но сколько всего в нем было.
Я все понял, и не стал заставлять его, пытаться увлечь. Рано или поздно это случится и без моего принуждения, рано или поздно он сорвется, позволит себе, наконец, сделать то, о чем мы оба мечтаем уже давно. Я подожду. Надеюсь только, что ждать придется недолго.
Выбраться из воды, отжать волосы, сделать пару шагов по направлению к выходу, но вспомнив о недавнем страхе, который искренне считался мною постыдным, замереть в нерешительности, не зная, что и делать. Рассказать о причине своего появления здесь было… стыдно. Я не знал, какую реакцию вызовут у Тиро эти слова, да и поверит ли он мне. Черт…
-Тиро, - сделать паузу, продумывая продолжение фразы, - я извиниться хотел, на самом деле.
Извиняться надо, глядя в глаза тому, у кого просишь прощения. Но смотреть в глаза Тиро в тот момент оказалось неожиданно сложно. Я обернулся, я честно старался не отводить взгляда от зеленых омутов его глаз, но не выдерживал и пяти секунд его пристального взгляда.
-За что?
-За то, что сказал… ну, тогда, - он, то ли не понимал, то ли делал вид, что не понимает, заставляя своим полным ожидания взглядом меня продолжать говорить. – Я не ненавижу тебя за то, что ты заставил меня, - облизнуть пересохшие губы, глубоко вздохнуть и произнести это, наконец, вслух, - убить человека.
Ну, вот, вроде бы и все сказал. Но сил сдвинуться с места нет, хочется услышать его ответ, простое короткое слово: «прощаю». А он, как назло, молчит, глядя на меня неотрывно, не моргая – как ему это только удается? – словно пытаясь понять, для чего я сейчас все это говорил.
Столько, как в тот день, я никогда еще не плакал, наверное. И все время – перед ним. А так хотелось, чтобы Тиро не видел моих слез, чтобы не испытывал ко мне жалости, в которой я не нуждался.
-Черт, веду себя как девчонка, - пробормотал я себе под нос, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Прости, тебе, наверное, не особо приятно находится в обществе такого нытика. Ах, да, извини, что мешаю, ты же хотел помыться… Неудобное время я выбрал для извинений, да? Ну, я пойду.
Бормоча себе под нос еще какую-то чушь, я направился к выходу из этой природной купальни, втайне надеясь, что он меня остановит. Но он все так же продолжал молчать, только глядел вполне осязаемо мне в спину, и от этого взгляда становилось неуютно, от него хотелось спрятаться, сбежать. Я и сбежал, вернулся на место нашего ночлега, сел на свою небрежно брошенную на пол рубашку, обняв собственные колени, и стал ждать, напряженно вслушиваясь в тишину, прерываемую лишь завываниями ветра снаружи.
Там, за пределами пещеры, температура уже должна была упасть до минус тридцати градусов по шкале Цельсия. Или до двухсот сорока трех по шкале Кельвина, если моя память мне не изменяет, и я правильно перевел единицы измерения температуры. А в пещере до сих пор тепло, только по ногам слегка дует. Почему, интересно?
-Джин, - я обернулся, услышав голос Тиро за своей спиной. – Тебе не стоило извиняться.
Губы невольно скривились в усмешке. А ведь его слова можно понимать двояко. Например, можно подумать, что он уже давно простил меня. Или же просто не принял мои слова всерьез. В голову почему-то первым пришел именно второй вариант, тогда как Тир, несомненно, имел в виду первый. Такое предвзятое отношение…
-Стоило. Мне надо было отвести душу.
Понимающий кивок в ответ – и только. После поцелуев он всегда становится таким молчаливым. Словно обдумывает что-то, принимает какое-то важное для себя решение. Решение не поддаваться чувствам, искушению, мне. Дает себе обещание и вновь его нарушает.
-Давай спать.
Кивнуть в ответ, сложить рубашку, положить ее под голову, устроиться поудобнее, подальше от входа в пещеру. Уснуть сложно. В животе предательски урчит, вздрагиваю от каждого шороха. Страшно. Страшно, что нас найдут. А я всегда думал, что не боюсь смерти. Оказалось – боюсь, невероятно сильно, до дрожи, до невозможности заснуть от этого страха.
Тиро тоже не спал, я уверен. Я слышал его напряженное дыхание, я знал, что он так же прислушивается ко всякому звуку, доносящемуся до нас. И к моему дыханию – тоже. Это было невыносимо: лежать рядом, бояться, и не решаться прикоснуться друг к другу, желать поддержки, но не просить ее.
Как ни странно, но первым не выдержал именно Тир. Приняв для себя какое-то решение, он придвинулся ко мне, обнял за талию, прижал к себе, совсем как в тот раз, когда впервые сам предложил мне спать рядом с ним. Вы, наверное, не поверите мне, если я скажу, что благодаря его объятьям все страхи ушли, и спасительный сон пришел неожиданно быстро. Но именно так и случилось: я заснул крепким сном, прижимаясь спиной к мужчине, которого знал всего три дня, и один этот факт вызывал ощущение неконтролируемого счастья, заставлявшего верить в то, что мы продержимся эту треклятую неделю, что мы выживем и выкарабкаемся с Сангрии. Отсюда. На свободу.
Что такое свобода? Знаете, это так сложно объяснить, описать свое понимание этого слова. Потому что оно постоянно меняется, потому что ни один человек никогда не будет свободным в полной мере, скованный общественным мнением, моральными принципами, собственной совестью. Той ночью свобода представлялась мне возможностью спокойно ходить по улицам, не опасаясь выстрела в спину. Она основывалась на отсутствии напряжения, страха. И на присутствии рядом Тиро, ставшего для меня неожиданно близким человеком.
Возможно, это случилось потому, что я и не знал никого другого в этом мире. Но я склоняюсь к другому варианту, о котором пока еще рано говорить. И, нет, у нас не было любви с первого взгляда. У нас было неудовлетворенное желание, страсть – не больше. Сначала. Как эти чувства только могли перерасти в нечто такое, что заставляло нас цепляться друг за друга до конца?
Об этом я думал на следующее утро, когда Тиро, думая, что я сплю, ходил по пещере, в купальню, куда-то еще, изо всех сил стараясь меня не разбудить, не побеспокоить. Но надо было вставать, выдвигаться. Мы должны были перейти через перевал, и дальше, туда, где у нас было больше шансов выжить. Чем быстрее – тем лучше. Время – вот тот единственный фактор, от которого зависел наш успех, а, вместе с ним, наши жизни.
Поднявшись, я быстро оделся, пожелал Тиру доброго утра, на что тот ответил мрачной усмешкой, и отправился в купальню. Глаза слипались, и, будь у меня такая возможность, я бы, конечно, повалялся бы еще в мягкой постели. Но надо было просыпаться, чему весьма способствовало умывание.
-Ну, что, собрался?
-
-
01.03.2010 в 22:23-Надеюсь, мне не придется тащить тебя на себе половину пути.
-Не придется, - ответил я, недоумевая, почему в последнее время в голосе Тиро все чаще проскальзывают грубоватые нотки. Надеюсь, у него нет кризиса среднего возраста. Только его нам для полного счастья и не хватало…
И снова горы, снова медленный, выматывающий путь наверх, по узкой горной тропинке. Памятуя о том, как вчера чуть не рухнул с десятиметровой высоты, я держался поближе к Тиро. Так, чтобы он меня точно успел схватить, если я оступлюсь.
Жара с каждым часом становилась все невыносимее, солнце припекало головы, грозя солнечным ударом. Спасаясь от его лучей, мы оба стянули рубашки и повязали их наподобие тюрбанов. Какая-никакая, а защита.
Поначалу подъем давался довольно-таки легко. Мне, по крайней мере. Скорее всего, за это надо было благодарить Тиро, чьи объятья помогли мне уснуть, а, значит, и выспаться, этой ночью. Но я не желал тратить силы на разговоры, как, впрочем, и он: долгое время мы шли молча, пока Тир не объявил короткий привал.
Прополоскав горло светящейся еще водой из озера, он протянул флягу мне. Я, последовав его примеру, тоже пить не стал, чем заслужил одобрительный взгляд. Еще минут пятнадцать мы продолжали сидеть на успевших уже нагреется камнях, выравнивая дыхание и массажируя мышцы плеч и шеи, а потом поднялись, не без сожаления прощаясь с местом нашего привала, и продолжили путь.
Было тяжело. Но я старался думать только о том, что с каждым шагом приближается финал этого изматывающего путешествия, наше спасение и благополучное возвращение на Землю. Я предпочитал не думать о том, что будем там, о том, как примут нас на планете, почему-то не кажущейся родной. Интересно, нам хоть память вернут?
Теша себя оптимистическими мыслями, я продолжал идти следом за все так же молчащим Тиро. Я старался не думать о еде, об отчаянно урчавшем животе, о том, каким образом избавился вчера от своего завтрака. Старался, но не мог не думать. И с каждой новой мыслью об этом, слабость накрывала меня все более сильными волнами, пока я, наконец, не выдохся. Остановился, вдохнул побольше воздуха и все равно почти простонал:
-Тир,… я больше не могу.
Он обернулся на мой голос, вздохнул обреченно, понимая, что ему придется меня тащить. Не пришлось. Тиро готов уже был взвалить меня себе на спину, когда вдруг замер, глядя на что-то позади меня. Я обернулся тоже, и не поверил своим глазам. Внизу, на довольно-таки приличном расстоянии от нас, поднимался в горы Дитрих.
-А он какого черта тут делает?! – вырвалось у меня невольно.
-А я откуда знаю? – откликнулся Тир, поудобнее устраиваясь на близлежащем камне. – Дождемся – спросим.
-Ты предлагаешь его тут ждать? Но время…
Я умолк, не договорив, под его насмешливым взглядом. Кто из нас еще менее гуманный, да? Я практически в открытую предложил бросить того, кого некоторое время считал товарищем по несчастью. Вот только угрызения совести меня совсем не мучили. Мучили вопли интуиции о том, что надо идти вперед, потому что времени мало, потому что мы можем не успеть.
Солнце уже клонилось к горизонту. Мы и так не успели бы добраться до перевала за этот день. Но мы бы успели пройти еще хоть один километр, а это ведь не мало. Однако вместо этого мы остались ждать Дитриха, поднимающегося неожиданно быстро для человека его веса и комплекции.
Десять минут, двадцать, тридцать. Я бросал отчаянные взгляды на ползущее вниз по небу солнце, на горы за нашими спинами, и понимал, сколько времени мы потеряли в ожидании Дита. Тот уже заметил нас, расстояние между нами сократилось до нескольких метров. Еще пара минут, и вот мы уже стоим друг напротив друга, и Дитрих смотрит на меня недоумевающее:
-Какого черта ты тут делаешь?
Он переводит взгляд с меня на Тиро и обратно, не в силах понять, что связывает нас двоих, что заставило охотника спасать свою жертву. Двух своих неудачливых жертв, потому как без нас у Дитриха не было особых шансов на выживание.
-Знаешь, нас интересует тот же вопрос, - подал голос Тиро и выжидающе посмотрел на того, кого совсем недавно продал в церковь.
Тиро.
Мало было мне одного спиногрыза, так в компанию к нему появился второй. Заговор против меня? Толстяк, которого я так удачно продал церкви в его второй день пребывания на Сангрии за небольшую по местным меркам сумму, довольно шустро двигался в нашем направлении. И, судя по одежде, оружия при нем не было. По крайней мере, крупнее обычного кухонного ножа. Что не могло не радовать одного уставшего, как черт знает кто, убийцу. Из Джина вышел отвратительный альпинист: он быстро выдохся, словно нарочно выбирал наиболее сложный путь, еле шевелился, что раздражало меня неимоверно и утомляло похлеще пяти тренировок в тире подряд. Мы и так непростительно отставали от графика, а мальчишка еще и ногами едва перебирал! Хотелось рявкнуть на него, дать подзатыльник, но я вовремя вспоминал, что сам частично являлся причиной его малоактивного состояния, и потому сдерживал порывы.
Но злость надо на кого-то выплескивать, и Дитрих подходил для этой цели идеально. Пусть он имел только пацифистские мотивы, пусть был такой же Жертвой, как и Джин (по крайней мере, казался ею издалека). Но мне не хотелось тащить за собой еще одного человека: чем больше команда, тем ниже скорость, а последнее в нашем случае решало все. Ко всему прочему, толстяк мог оказаться просто слишком умным Охотником, невесть как прознавшем о нашем плане.
-А он какого черта тут делает?! – Джин недовольно и вместе с тем изумленно смотрел на своего бывшего друга. Так-то, малыш, дружба и прочие нежные чувства отступают прочь под влиянием жестких обстоятельств и угрозы насильственной смерти.
-А я откуда знаю? Дождемся – спросим, - да и потом, оставлять у себя за спиной того, кто мог бы навести Охотников на наш след, по меньшей мере, глупо.
-Ты предлагаешь его тут ждать? Но время… - Поговори мне еще, сопляк. Джин мгновенно сник под моим взглядом. Правильно, здесь я расставлял приоритеты, и мальчишка это прекрасно понял. Хотелось бы мне в это верить… Но неужели он за вчерашний день перетрусил настолько, что сейчас был готов оставить человека в беде? И ладно бы незнакомого, так в первый день на планете парни пытались держаться вместе и помогать друг другу.
«Ты же сам хотел, чтобы Джин лишился той детской наивности, которая, по твоему мнению, могла помешать его выживанию?»
Хотел. И оказался не готовым к тому, что мальчишка не понравится мне жестким и расчетливым. Правда, останься он прежним, мы бы не выбрались из города живыми. И все же, и все же… Наивный испуганный малыш, который смел орать на матерого убийцу из-за продажи собственного приятеля импонировал мне гораздо больше, чем этот замученный паренек на камне рядом.
А Дитрих тем временем приближался, двигаясь при этом быстро но, как я успел заметить, совершенно дилетантски. Так ходят по горам спортсмены, не имеющие никакого отношения к альпинизму: много самолюбования своей выносливостью и силой, совершенно излишняя подчас трата сил, неверная постановка стоп. Правда, последнее мне удалось заметить, только когда расстояние между нами и толстяком составило не больше пяти метров. Зато и Дитрих заметил нас:
-Какого черта ты тут делаешь?
-Знаешь, нас интересует тот же вопрос, - я соврал. Мне было глубоко плевать на мотивы толстяка и причины, побудившие его бежать из города и, что имело большее значение, из церкви. По словам знакомых форточников выходило, что выбраться из подвалов храма, в которых содержатся шлюхи для служб, было практически невозможно. Охраной и наблюдением за несчастными занимались профессионалы своего дела, которые даже мыши не позволили бы проскочить. Откуда тогда сведения? Просто купил как-то ради интереса парня, занимавшегося усовершенствованием системы слежения храма, он-то и просветил. Знание абсолютно бесполезное для меня, зато рассказанное под большим секретом и на ушко.
В общем, в способностях Дитриха выбраться на свободу самостоятельно я сильно сомневался, а монахи его ни за что не выпустили бы: попросту затрахали бы в первый же день Игры, вывесив его тело за дверями храма. Так что пришлось на всякий случай незаметно достать из специального чехла сюрикен, спрятав его до времени в ладони. А толстяк, между тем, попытался подойти ближе… Слишком близко. И пусть я тысячу раз бездушная сволочь, убийца и подлец, но мелькнувший в его руке перочинный нож послужил мне сигналом к атаке. Так что жизнь Дитриха, не отличавшаяся прежде очарованием, спокойствием и завистью окружающих, оборвалась мгновенно – сюрикен вошел точно в глазницу, повредив мозг.
- Ну вот, - печально констатировал я, глядя на размазанное по камням внизу тело толстяка, - такую замечательную игрушку пришлось на этого урода истратить. И главное, вниз не спуститься, там прохода нет.
-
-
01.03.2010 в 22:23- Ну, что ты? – стоило мне коснуться руки мальчишки, как он судорожно попытался отстраниться от меня, едва не рухнув следом за Дитрихом вниз. Так, а это уже плохо, после таких переходов от мирной жизни к внезапным убийствам внешне безобидных людей недолго и свихнуться. Это я привык за четыре года ко всему, а Джину приходилось совсем несладко. И угораздило же меня связаться с этим ребенком! Но надо было его успокаивать и двигаться дальше. Причем, желательно раза в два быстрее, чем мы шли до этого. – Малыш, я просто защищаю тебя. Любой ценой. Смотри, что ты наделал – сам себя расцарапал в кровь, разве это дело?
Я сюсюкал с ним, как с младенцем, слизывал с ладошки кровь, гладил по голове, нес какой-то бред про облачка и цветочки, но оказался совершенно не готов к тому, что Джин, судорожно всхлипнув, ринется на меня с поцелуями. Что же, каждый переносит стресс по-разному. Кому-то надо побить посуду, кому-то – закрыться в темной комнате и тихо поплакать в платочек, а мальчишке, видимо, требовалась ласка. Почему же не помочь ребенку в трудной ситуации? Слегка отстраниться, не позволяя ему до боли впиваться в губы в иллюзии поцелуя, обхватить руками лицо, нежно провести кончиком языка по нижней губе. До этого момента он вырывался, пытался перехватить инициативу, но после – покорно замер, с готовностью разомкнув губы. А у меня снесло крышу. Давно пора.
Хотелось ощутить Джина одновременно всего, до каждой клеточки его тела, и я в полузабытьи шарил руками по его коже, оставляя на ней свои метки-синяки. Его покорность обезоруживала, злила и заводила настолько, что позвоночник скручивало тугим жгутом от сдерживаемых стонов и неуклюжих попыток ответить. Мальчишка неожиданно доверчиво раскрывался под моими пальцами, позволяя причинять себе пусть незначительную, но все же боль. Острая ключица, твердый камешек соска, выпирающие ребра, мягкий животик, теплая ямка пупка… Главное, отвлечь от своих прикосновений поцелуями, легкими укусами, приглушенным рыком.
Его губы – мой фетиш. Мягкие, податливые, робкие – они послушно внимали моим урокам поцелуев, перенимая опыт. И в следующую минуту повторяли движения с умопомрачительной четкостью. Кожа щеки. Гладкая, бархатистая, покрытая практически не видным глазу пушком. Мальчишка, еще даже бриться не начал, тогда как я наверняка исколол его отросшей за сутки щетиной. У виска – трогательный завиток волос. Золотисто-бежевый, словно кусок солнца на бледной коже. Маленькое ушко с «обгрызенным» краем. Провести вдоль тонкого хрящика языком, прихватив затем губами мочку, нежно ее посасывая. Мне было плевать на его чувства и желания, об удовольствии Джина я думал в тот момент в последнюю очередь. Просто хотел поставить на нем свое клеймо, поработить, сделать своей добровольной Жертвой… и естественно, получить удовольствие от процесса. А уж то, что он стонал и извивался в моих объятиях – его личное дело. Было. До тех пор, пока он не рявкнул мне в лицо, сдвигая мою ладонь себе на пах:
- Давай же!
И взгляд. Требовательный, затуманенный желанием. У него голубые глаза. Точнее, лазоревые с крапинами светло-серого серебра. Как блики луны на воде, как обрывки облаков в летнем небе. В них невозможно утонуть, невозможно потеряться в их сиянии – слишком недоступно это чудо. Нам смертным остается только любоваться, надеясь когда-нибудь приблизиться к нему.
- Тиро! – Джин попытался проявить инициативу, широко раздвинув ноги и обхватив меня за задницу, но добился только ехидного смешка и ласкового поцелуя в шею. Никогда не думал, что буду нежным с любовником. Тем более, с парнем.
- Не торопись, - бугор под пальцами оказался внушительным, так что пришлось немного повозиться, высвобождая его напряженный член. – Просто слушайся меня и получай удовольствие.
- Сво… - договорить мальчишка не успел, заткнутый моим поцелуем, а потом и вовсе позволил уложить себя спиной на камень, на котором до этого восседал, и наконец-то приступить к тщательному изучению плацдарма для действий. И снова ключица-сосок-ребра-живот. Только уже губами, языком, гораздо медленнее и вдумчивее, чем до этого. Желание заполучить Джина любой ценой пропало, оставив после себя только возбуждение. Сейчас же мне хотелось заставить его кричать от удовольствия. У него нежная кожа, слегка солоноватая от пота, приправленная запахом горной пыли и его собственным неповторимым ароматом. Она тонкая, чувствительная, восприимчивая к любому чуть более грубому воздействию. Стоило мне пробежаться легкими укусами вдоль полукруга ребер мальчишки, как на коже расцвели алые отметины, означившие весь путь. Нежнее, Тиро, еще нежнее.
Моя рука неспешно скользила вдоль его члена, не позволяя кончить, но поддерживая эрекцию. Так, чтобы после он смог ощутить весь спектр удовольствия.
Внутренняя сторона бедра, такая же нежная, как и животик, вот только брюки с бельем немного мешали. Пришлось снять и отбросить куда-то себе за спину.
А Джин… Плевать. И на расцарапанные его ногтями плечи, и на пару вырванных с корнем прядей. Лишь бы он так же подавался навстречу моим рукам, кусал до крови свои губы, чтобы сдержаться и не заорать, пытался шире раздвинуть ноги, безмолвно требуя большего, с мучительным стоном прогибаясь в талии. Что же… Это идея.
Перевернуть его спиной к себе, заставляя опереться руками о булыжник. Бедный, всю спину себе исцарапал об острые края камня, содрал кожу на выпирающих позвонках… Пришлось лечить. Провести пальцами по теплой, чуть влажной от пота, ложбинке между ягодицами. Одновременно с этим покрыть поцелуями дорожку мягких волосков на шее, спуститься к лопаткам, зализать первую ссадину на позвоночнике.
Такой податливый, покорный, Джин послушно изгибался в моих руках, пытаясь сильнее толкнуться в мой кулак, чтобы получить уже долгожданную разрядку. Ну нет, я не наигрался.
Стоило мне на мгновение отстраниться от него, чтобы добраться до походной аптечки, как мальчишка, возмущенно заорал. Рано. Мне очень хотелось услышать крик из его мягкого рта, но не с такой интонацией. Пришлось поспешно выискивать среди бинтов и ампул пузырек с вазелином. Уж не знаю, каким ветром его занесло в мою аптечку, но в тот момент я был ему искренне благодарен, а себе был готов просто ноги целовать за то, что прихватил во время побега небольшой пакет с красным крестом. Как знал.
- Заткнись, - оказавшись в той позе, на которой мы закончили, Джин заинтересованно затих и упрямо потянулся к стоящему члену. Мда, судя по его виду, до конца осталось недолго, а ведь мне тоже хотелось урвать свое. Пришлось временно плюнуть на нежности и, с силой прикусив загривок мальчишки, протолкнуть в его задницу сразу два смазанных в вазелине пальца почти наполовину. – Терпи. Или скажи, чтобы я перестал.
Он едва сдерживал слезы, скреб ногтями камень, срывая ногти, но упрямо молчал. Только шире расставив ноги подавшись назад. Так даже лучше. Я старался быть осторожным, не причинить лишней боли, нежно целовал напряженную спину, но все напрасно. Джин словно задеревенел. И даже моя, вновь заскользившая вдоль его члена, рука не помогла.
- Расслабься.
- Мне больно! – он раздраженно дернулся и тут же зашипел сквозь зубы.
- Мне прекратить?
Молчание. Возможно, мальчишка серьезно задумался над моим предложением, но у меня сил терпеть больше оставалось. Еще одно движение рукой, и пальцы вошли в тело Джина до конца. Так… теперь нащупать то самое место.
Он был недоволен моим самоуправством, попытался извернуться, что-то возмущенно вякнуть, но под пальцы наконец-то попалась вредная выпуклость, и мальчишка ошеломленно закричал.
- Нравится? – можно было бы и не спрашивать, потому как теперь он сам двигал бедрами, насаживаясь на мои пальцы и наконец-то расслабился. – Как на счет чего-то большего?
Хорошо, что рубашки мы догадались снять раньше. Хорошо, что я научился раздеваться и одеваться за доли секунды. Хорошо, что Джин был уже растянут и возбужден и только неуверенно замер, когда я толкнулся в него, перехватывая его член у основания. Хотелось в первый раз вместе дойти до конца…
- Нужно продержаться как можно дольше. Сможешь? – говорить, проталкиваясь в сжимающееся вокруг члена кольцо мышц, оказалось слишком сложно, и слова вырывались из горла хриплыми кляксами, а перед глазами все плыло и растекалось. Но увидеть какой-то конвульсивный кивок мальчишки удалось. И, слава богу.
И только движение. Вперед. Назад. Сначала медленно, выискивая нужный угол, потом все быстрее. До сорванного дыхания, до разрывающихся от нехватки кислорода легких, до растекающегося от паха к мошонке тепла. Как будто внутренности оплело огнем, раскаленными цепями, впившимися до крови в мягкие ткани. Не хватало воздуха, но остановиться, чтобы отдышаться казалось сумасшествием. Горло пересохло и хотелось пить, но это ощущение лишь подстегивало развязку. Я уже каким-то краем сознания фиксировал, что продолжал сжимать у основания член Джина, не позволяя ему кончить раньше времени, когда он отчаянно, из последних сил заскулил, не способный на большее.
Отпустить, скользнуть пальцами вдоль напряженного ствола, стереть большим пальцем каплю с покрасневшей головки… почувствовать, как мальчишка на мгновение замер, чтобы с жутким хрипом излиться в мою ладонь, как сжались вокруг моего члена мышцы, доводя до исступления. Рвануться в последний раз, сквозь муть перед глазами и волну пламени внутри. И позволить себе на секунду забыться, обмякнув всем телом.
- Слезь с меня, - Джин пошевелился только через пару минут. Но лично мне двигаться не хотелось совершенно. Казалось чудом, что у тела еще остались силы, чтобы дышать. Но подо мной завозился, недовольно пыхтя, мальчишка, пришлось осторожно выходить из него и расслабленно опускаться прямо в дорожную пыль. Плевать на грязь и на погоню. Вот сейчас я бы умер счастливым… Охренительно.
-
-
01.03.2010 в 22:23- Тиро! Нам дальше идти надо! – блин, вот откуда в нем столько энергии? Мне бы поспать, а он еще куда-то тащиться заставлял. Пристрелить что ли? – Ну, Тиро!
- Отстань. Ближайшая пещера в часе ходьбы вдоль по тропе. Ты иди. А я потом подтянусь… - только бы никто не трогал больше, а? Но рядом раздался звук отвинчиваемой от фляги крышки, приглушенное бульканье и затем – блаженный вздох. Я задумчиво провел языком по губам и понял, что как-то очень хочется пить. Настолько, что я был готов убить любого, кто встанет между мной и живительной влагой. К счастью, обошлось без жертв.
- Так мы идем? - Джин ехидно косился на меня из-под челки, неумело пряча улыбку. Вот ведь маленький засранец. Прав, как никто другой, потому как отдых в нашем положении – развлечение недоступное и даже в чем-то опасное.
- Идем, - я, наконец, напился и вскочил на ноги, довольно потягиваясь. Угу, а закат-то скоро, успеть бы дойти до пещеры. Но поиздеваться над мальчишкой я был обязан. – Как только ты найдешь в округе свои вещи.
Удивительно, как быстро человек может измениться до неузнаваемости. Несколько дней назад мальчишка был наивен до отвращения и боялся меня, как огня, несколько минут назад он был замкнутым и шокированным окружавшей его действительностью. Я даже начал подозревать, что Джин меня тихонько ненавидел за все те «уроки», что пришлось преподать ему в последнее время. Сейчас же он, что-то бурча себе под нос, бегал голышом по камням и периодически одаривал меня недобрыми взглядами. Так-то, следить надо было за своей одеждой, а не стонать и извиваться. Свои вещи я нашел быстро, благо по привычке контролировал себя даже во время секса, так что в награду получил еще и десятиминутное шоу в исполнении Джина. Один носок он все же не нашел, пришлось обучать мальчишку искусству наматывания портянки из обрывков его же рубашки:
- Пошли.
- Почему надо было рвать именно мои вещи? – он возмущенно сопел за моей спиной, пробираясь следом по узкой тропе. Да, идти после таких нагрузок по горам – задача не из простых. Тем более, для того, кто был снизу. По моему же телу то и дело расползалась паутина усталости, вызывавшая желание завалиться спать там, где мы и стояли.
- В качестве наказания за отсутствие инициативы.
- Тиро! – а я что? Я упорно двигался к цели, стараясь не ржать при виде еще более неуклюжих от дискомфорта движений мальчишки. Нет, ну надо же было умудриться из нескольких сотен новоприбывших в тот день выбрать именно этого ребенка? Просто поразительно, до чего иногда бывает иронична судьба… - А мы есть будем?
- Будем, - я старался не смотреть в глаза Джину, чтобы не расхохотаться. А тот упорно дергал меня за рукав, требуя подробностей.
- А что мы будем есть?
- Одного маленького и нудного мальчишку, который сейчас нарвется на мой праведный гнев и ласточкой полетит с обрыва, - упомянутый мною обрыв как раз подернулся у дна туманной дымкой, разом добавившей пару километров его глубине. Джин скептически хмыкнул, но от меня отвалил. Ура. Появилось время наконец-то подумать о пропитании, а то в связи с быстрыми сборами, я как-то не успел прихватить ничего, кроме фляги с водой. Эдак мы к концу недели дружно загнемся.
«Или загрызем друг друга ночью,» - ехидно подбросило сознание образ Джина, с удовольствием обгладывающего мою ногу. Бррр… Я не готов пожертвовать собой во имя голодающих. Где-то здесь должны были расти такровые деревья. Благо эта дрянь была неприхотлива и пускала корни где попало.
Нам пришлось плестись еще около часа, прежде чем впереди показалась пещера, более-менее пригодная для ночевки. Конечно, магматические слои планеты здесь подходили к поверхности не так близко, как хотелось бы, но градусов десять обеспечивали. Собственно, горный хребет представлял собой цепь спящих вулканов, что было одной из причин отсутствия местных жителей. Кому понравится каждый день с опаской поглядывать на ближайшую вершину и думать, что ночью вулкан может пробудиться? А постоянные землетрясения? За прошедшие два дня случилось уже три, к счастью, мелких и практически незаметных. Так, только россыпь мелких камней под ногами слегка подрожала, но в мое прошлое пребывание мне пришлось срочно искать себе ухоронку от падавших сверху камней размером с мою голову. Вроде обошлось. Но память о заваленном выходе из пещеры по-прежнему давала о себе знать неуютными мурашками вдоль позвоночника. И опять эти горы. Опасность, ежесекундное ожидание скорой гибели… красота…
- Так, иди в пещеру и жди меня там, - я выдал мальчишке наиболее тяжелое и громоздкое снаряжение, чтобы было проще пробираться в ущелье. – А я пойду добывать нам еду. Если ты, конечно, не готов расстаться с рукой нам на жаркое.
Естественно, Джин отказался и демонстративно потащился в нутро пещеры. Жадина. Пришлось сходить с тропы и взбираться на почти отвесную стену, матеря мальчишку сквозь зубы. Ему вообще перепадало от меня гораздо больше, чем остальным. Тех-то я просто убивал, а Джин был вынужден терпеть мой характер, оскорбления, объективную оценку его способностей. Приятного, в общем, мало. Зато я получил рядом не только человека, на котором можно сорвать раздражение, но и ходячее пособие по наживанию неприятностей. Что нужно было такого совершить, чтобы сразу же стать Жертвой в Игре? Тем более что мальчишка в первый день своего пребывания на Сангрии тупо убегал от всех и вся, не ввязываясь ни в политику, ни в религию. Может, что-то в его прошлом повлияло на ситуацию? Что такого украл (а глядя на комплекцию Джина, я не сомневался, что он был воришкой) мальчишка, что заслужил немилость местных властей? Так, ладно, эти вопросы, конечно, важны, но сейчас удручающе неактуальны.
До рощицы я добрался минут через сорок, вымокнув по самые уши. Хоть и закат, но в горах солнце заходит медленнее, продолжая согревать своими лучами камни, когда на долину уже спускается синева сумерек. Так что такры я собирал еще при свете, укладывая их в свою рубашку. Хорошо, что мне не грозило обгореть, а вот замерзнуть – вполне. Потому пришлось поторопиться.
Спускаться, как это ни парадоксально, всегда опаснее, чем подниматься. Преимущественно, потому что не видно большей части трещин и уступов, за которые можно цепляться по пути наверх. Так что через двадцать минут издевательств над собой я плюнул на безопасность, спрыгнув с трехметровой высоты на тропинку и погасив инерцию прыжка кувырком. Чудом при этом вниз не сверзился и не уронил сверток с едой. Да уж, Джин явно оказывал на меня не самое лучшее влияние.
Он, кстати, нетерпеливо поджидал меня у входа в пещеру, ежеминутно высовывая нос наружу, словно верная супруга. За что и поплатился:
- Очистить, порезать и сварить, - я всучил ему рубашку со связанными между собой рукавами и удрал к источнику. В чем мальчишка будет готовить, мне видеть не хотелось, а вот кушать – да. Потому я счел за лучшее не знать весь процесс. Заодно и помылся.
- Ужин готов, - Джин лично пришел к ледяному ручью, водой из которого я, матерясь сквозь зубы, мылся. От каждого прикосновения к прозрачным струям сводило пальцы, не говоря уже о том, чтобы выплеснуть набранную воду на себя. Но, чистота – залог здоровья. А в моем случае еще и спокойного сна. Так как спать грязным мне претило воспитание.
Впрочем, мальчишку такие тонкости волновали мало. Он успел умыть мордашку и руки, решив этим и ограничиться. Заставить и его искупаться что ли? Ладно, после ужина посмотрим.
- Угу, сейчас подойду. Не стой на холоде, - он еще некоторое время понаблюдал за процессом омовения (явно подумывая присоединиться), но все же покорно пошел в пещеру. Так что я смог с чистой душой немного поорать от холода.
- Так что это за странные овощи? – Джин не стал мудрить с готовкой и просто запек такры в горячих камнях. Ну ладно, хоть что-то. Правда, вкусовые свойства при таком способе приготовления пропали начисто, зато все полезные вещества остались на месте.
- Это такры. Генетически модифицированное специально для Сангрии растение. Способно выжить в местных условиях и даже производить кислород. Не так много, как земные растения, но все же…
Джин наморщил носик, откусив первый кусок от своего плода. Ну да. На вату похоже и по вкусу, и по консистенции. А я говорил, что их варить надо, кто бы еще послушал советы умного и скромного убийцы?
- Ты так много знаешь о Земле… Откуда? – признаюсь, этого вопроса я не ожидал. Расслабился, блин, после первого же перепиха стал доверять мальчишке, за что и поплатился. Черт…
- Да так, ходят по городу слухи… Я спать. Можешь доесть, если хочешь.
Я поспешно смотался на приготовленную Джином постель и отвернулся к стене. Мальчишка оказался слишком умен, чтобы вот так бездумно доверять ему,… как бы ни хотелось этого сделать. Между лопаток ткнулись носом, а по бокам заскользили узкие ледяные ладошки. Угу, мне же умывания в ручье не хватило, давайте меня еще и холодными руками полапаем!
- Ты что делаешь?
- Греюсь, - ага, грелся он, как же. А то, что упиралось мне в задницу – это такой маленький замерзший кусочек ребенка! Похоже, спать этой ночью мне не судьба. Блин. Пришлось переворачиваться лицом к мальчишке, крепче притискивая его к себе:
- Похоже, ты избрал оригинальный способ, чтобы согреться?
-
-
01.03.2010 в 22:24Дитрих вот уже около двух минут как лежал на камнях где-то внизу, а до меня только медленно доходило, что же, собственно произошло. Перед глазами стоял отпечатавшийся в памяти во всех мелочах образ. Странное выражение лица Дитриха, удивленное и насмешливое одновременно. Усмешка – злая, не его. А взгляд удивленный, даже испуганный. Такой, какой вполне можно было от него ожидать. И смертоносная звездочка в левом глазу.
К горлу подкатила тошнота, я закрыл рот рукой, словно мог так сдержать ее. Сдержал, как ни странно. Спазмы прекратились. Я постепенно возвращался в реальность, проматывал в голове последние секунды жизни того, кого некогда называл своим товарищем по несчастью. И удивлялся самому себе, когда осознал, что не чувствую к нему какой-то особенной жалости. Так бы я чувствовал себя, увидев смерть любого человека. И это пугало куда больше увиденного.
Я икнул, раз, другой, разрезая громким звуком тишину. Икал долго, не мог остановиться, сжимал пальцы в кулак.
- Ну, что ты? – я не узнал голос Тиро сразу. Вздрогнул, отшатнулся, когда он коснулся пальцами моей руки, оступился и чуть не рухнул вслед за Дитрихом. Перепугался насмерть, замер в крепких объятьях мужчины, боясь пошевелиться. - Малыш, я просто защищаю тебя. Любой ценой. Смотри, что ты наделал – сам себя расцарапал в кровь, разве это дело?
Слезы текли по щекам, оставались солеными каплями на ресницах, превращая реальность в размытое месиво красок. Зажмурившись, я уткнулся носом в грудь Тиро, слушая его голос, успокаивающий, заставляющий держаться.
Он болтал какие-то успокаивающие и слащавые глупости, говорил о том, что все будет хорошо, что мы выкарабкаемся – повторял вслух все мои оптимистичные мечты, в осуществление которых я не особо верил. Из его уст эти слова, как ни странно, звучали более убедительно. Они заставили мое подсознание поверить, что еще не все потеряно, что все это – Сангрия, резкие переходы от относительно мирной жизни к убийствам, погони и побеги – всего лишь черная полоса моей долгой жизни. Глупая вера, но я вцепился в нее всем, чем мог. В нее, и в Тиро, к чьим губам прильнул в поцелуе, заставляя заткнуться.
Сухие, шершавые, потрескавшиеся губы оказались теплыми и мягкими. Этот поцелуй казался первым, первым настоящим, по крайней мере. Но за первым поцелуем редко следует то, что последовало за этим.
Тиро отстранился от меня, обхватил руками мое лицо, не позволяя прикоснуться к таким неожиданно желанным губам, и нежно провел кончиком языка по моей нижней губе, обещая. С этого момента я перестал сопротивляться ему, отдал добровольно все, что он пожелал взять. А пожелал он не так уж и много. Всего лишь тело и душу.
Я отдавался ему сам, вместе со всеми потрохами, позволяя прикасаться к себе везде, куда только могли дотянуться его руки. Пальцы его сжимались на моих плечах, боках, запястьях, сильно, до боли, словно доказывая, что все это далеко не сон. А я все никак не мог поверить, что такое бывает на самом деле, что подобное может происходить со мной. Как такое возможно, чтобы опытный мужчина, матерый убийца, мог сойти с ума лишь от одного поцелуя неумелого мальчишки?
Но он сходил, он сходил с ума и сводил меня, своими прикосновениями, ласками, стонами, рычанием. Даже причиняемой болью. Вот он провел пальцами по моей ключице, спустился ниже, ущипнул сосок, больно, чтобы тут же заставить забыть о боли невыносимо сладким, долгим поцелуем.
Он учил меня. Целоваться и отвечать на поцелуи, правильно прикасаться к нему, смотреть в глаза, даже когда хочется зажмуриться от смущения. Он очень часто целовал меня, заставляя отвечать себе, перехватывать инициативу, искушать и быть соблазненным одновременно.
Я люблю тебя. Ужасно хочется сказать это вслух, но страшно. Страшно, что он остановится и уйдет, решив не испытывать судьбу с влюбленным в него по уши мальчишкой. Да, меня угораздило влюбиться! Не знаю когда, не знаю, как, хотя, вполне возможно, что вот в прямо этот момент, когда его губы соприкоснулись с моими губами, чтобы тут же передать всю инициативу мне.
Целовать приятно до безумия, крышесносно. И все мысли улетучиваются куда-то, когда ты понимаешь, что этот человек, которого боится добрая половина этой планеты, подчиняется тебе в этом поцелуе. Хоть в чем-то он принадлежит тебе.
Так тяжело не потянуться вслед за желанными губами, когда Тиро разрывает поцелуй. Но я не тянусь, замираю, даже, кажется, не дышу, ожидая следующего его прикосновения. Ждать приходится недолго. Тиро проводит кончиком языка вдоль хряща моего уха, сверху вниз, прихватывает губами мочку, посасывает. У меня там, наверное, эрогенная зона, потому что от одного лишь прикосновения его губ к мочке дыхание перехватывает, а сердце начинает биться еще сильней, и стук его громко отдается в ушах. Невольный стон срывается с губ, но Тир не обращает на этот звук ни малейшего внимания. А хочется, чтобы обратил. Чтобы перестал думать только о себе, оторвался бы, наконец, от моих губ, перестал упрямо избегать прикосновений к моему паху.
- Давай же! – не выдержал я, выкрикнул, сдвигая его руку ниже, посмотрел возмущенно прямо в его умопомрачительные, невероятно темно-зеленые глаза, потемневшие сейчас еще больше от желания.
Он замер, глядя в мои глаза, пытаясь увидеть в них что-то особенное, или, может, уже увидев. Затих, даже дышать стал тише, через раз. Прищурился, вглядываясь. Что же он там ищет?
- Тиро! – в очередной раз подал я голос, раздвигая перед ним ноги, словно это могло заставить его, наконец, перейти к решительным действиям.
Не могло, на самом деле. Я заслужил лишь ехидный смешок, прозвучавший в данной ситуации донельзя неуместно, и ласковый поцелуй в шею, заставивший меня поморщиться. Поцелуи, поцелуи, поцелуи… В губы, в шею, в щеку – и только, тогда как мне невероятно хотелось большего.
- Не торопись, - тихий шепот словно проникает в подкорку мозга, задевает какие-то нервные окончания (простите меня биологи за то, что я так беспросветно вру!), заставляя подчиниться чужой воле. - Просто слушайся меня и получай удовольствие.
Ему невозможно сопротивляться, можно только попытаться сказать все, что думаешь, но и тут он не даст договорить, заткнет поцелуем, одновременно с тем укладывая тебя спиной на камень, а когда поцелуй прервется, ты просто не сможешь произнести ни слова, и из горла будут вылетать лишь протяжные стоны.
Тиро спускается от ключиц ниже, по пути уже исследованному руками. Губы движутся тягуче-медленно, изучая, словно мужчина пытается запомнить на ощупь все мое тело. А я могу лишь лежать под ним, молча, лишь изредка негромко постанывая, когда он прикусывает чувствительную кожу. Могу вдыхать его неповторимый запах, целый букет ароматов, исходящий от него. Могу вслушиваться в его шумные вдохи-выдохи, редкие стоны, больше похожие на рычание. И ощущать, как он оставляет на моем теле отметины, говорящие о моей принадлежности ему, и, в то же время, о том, что он – мой.
Его рука неспешно скользила вдоль моего члена, поддерживая возбуждение, но не усиливая его. Губы же его скользнули ниже, к внутренней стороне бедра. Он стянул с меня брюки и белье, так мешавшие ему, провел языком по нежной коже там, заставляя до крови закусить губу, сдерживая крик, раздвинуть невольно ноги еще шире, до невозможности, открываясь ему, умоляя о большем.
Большем.
Переворачивает меня на живот, заставляя упереться ладонями в булыжник. Нет уж, животом я на этот ужасный камень ложиться не буду. И так уже об него всю спину исцарапал. Но, видимо, мучился я не зря: Тиро уже скользит языком по свежим царапинам, зализывая и, словно бы извиняясь за то, что я получил их по его пусть косвенной, но вине. Улыбаюсь невольно тому, каким он может быть нежным порой. Нежным со мной.
Наверное, это наслаждение можно назвать райским. Удовольствие, что дарует мне его рука, размеренно двигающаяся на моем члене, но только оттягивающая разрядку. Сладкая пытка, вот как это называется. Невыносимая и желанная одновременно.
Но куда большая пытка наступает, когда он отстраняется от меня, отпускает куда-то, уходит, оставив одного, напряженного, измученного, невыносимо жаждущего продолжения. И я невольно вскрикиваю возмущенно нечто нечленораздельное, пытаясь одним лишь голосом передать все, что я о нем думаю – слов просто нет. Точнее – есть, но они не желают складываться в связные фазы, и единственное, что я могу, так это скулить умоляюще:
-Тиро…
- Заткнись, - наконец, он возвращается ко мне, в ту же позу, заставляя временно затихнуть.
-
-
01.03.2010 в 22:24Резко вскрикиваю, когда он, укусив меня больно за загривок, проталкивает внутрь меня сразу два пальца. Больно невероятно, и хочется выть и плакать от болезненных движений внутри меня. Но я молчу, молчу упрямо, обещая про себя, что я еще отыграюсь за эту пытку. Расставляю ноги шире, подаюсь назад, ошибочно считая, что это снизит болезненность ощущений. Если и снижает, то на какую-то тысячную долю, совсем незаметно. Так больно, что я даже не сразу замечаю, как начинает его рука ласкать мой член. Я не чувствую его прикосновений, я, черт возьми, не чувствую ничего, кроме этой треклятой боли в заднице!
- Расслабься.
- Мне больно! – выкрикиваю, против воли дергаясь, чтобы тут же замереть, закусив до крови губу и умоляя крик не вырываться из горла.
- Мне прекратить?
Сил нет ответить. Такое ощущение, что, стоит открыть рот, как я буквально взвою, закричу… от удовольствия. И я действительно кричу, когда Тиро прикасается к какой-то точке внутри меня, и все тело пронзает несравнимым ни с чем наслаждением, граничащим с болью.
- Нравится?
Глупый вопрос. Если бы мне не нравилось, я бы не двигался так навстречу прикосновениям его пальцев, не прекратил бы сдерживать стоны, наплевав на все и вся. Даже на собственную гордость.
- Как на счет чего-то большего?
А на этот его вопрос я не смог бы ответить, даже если бы был в состоянии говорить. Потому что я боялся. Боялся вновь ощутить эту боль при проникновении, боялся не понравиться ему, боялся… Чего я только не боялся! Но все страхи отступили, когда он толкнулся в меня, а вместе с ними улетучились и все связные мысли, и, в ответ на вопрос Тиро:
- Нужно продержаться как можно дольше. Сможешь? – я мог только кивнуть.
Движение. Безудержное движение вперед-назад, и в этом движении забывается все. Забывается, исчезает, размываясь, и все предметы перед глазами превращаются в какое-то месиво красок, и все звуки сливаются в один – оглушительное биение нашего сердца. Одного на двоих.
Горло пересыхает, хочется пить, но куда больше хочется разрядки, потому что возбуждение достигает уже критической точки, становится почти болезненным, а Тиро все держит мой член у основания, не давая кончить. Я скулю, подобно собачонке, подобно подзаборной шлюхе, и мне плевать, какие ассоциации могут возникнуть у него с этим звуком. Лишь бы он отпустил.
Он отпускает, проводит пальцами от основания вверх, стирает каплю с головки. Замираю, сжимаюсь весь, затихаю на целую долю секунды, даже переставая дышать, чтобы в следующий момент, издав странный хрипящий звук, излиться, наконец, в его ладонь. Почти одновременно с ним.
Тиро позволяет себе расслабиться, навалиться на меня своим немаленьким весом, а я просто не в силах возмущаться. Лежу, обмякнув, на камне, наплевав на неудобств, обессиленный, не в состоянии пошевелить даже пальцем. И так хочется перенестись куда-нибудь подальше отсюда, туда, где можно было бы подольше полежать так, рядом с ним, греясь в ослепительных лучах полуденного солнца. Но я никогда не умел телепортироваться, а здесь и сейчас надо вставать, одеваться, идти вперед, в горы, несмотря на усталость.
- Слезь с меня.
Странно, но он слушается меня. Осторожно выходит из моего тела, откатывается в сторону, закрывает глаза. Такой расслабленный сейчас. Таким я не видел его еще никогда, даже во сне он был куда более напряжен. И мне до безумия приятно, что он позволяет себе расслабиться при мне. Потому что в этом мире расслабиться значит довериться.
- Тиро! Нам дальше идти надо! – напоминаю ему о том, в какой ситуации мне находимся. - Ну, Тиро!
Однако обычно рассудительный, здравомыслящий Тир сейчас, кажется, окончательно спятил. Он даже не попытался пошевелиться, несмотря на мое назойливое гудение над ухом. Не отмахнулся даже!
- Отстань. Ближайшая пещера в часе ходьбы вдоль по тропе. Ты иди. А я потом подтянусь…
Понимая, что уговорить мне его не удастся, я принимаю решительные меры. Достаю из кармана его брюк флягу, отвинчиваю крышку и пью, громко, со вкусом. Блаженный вздох, негромкое причмокивание – неужели он не откликнется на эти звуки?
Долгие секунды ожидания. Тиро облизывает губы и открывает, наконец-то, глаза. Усмехаюсь, глядя на него, решительно садящегося и смотрящего на фляжку в моих руках взглядом голодного зверя, готового убить ради добычи. Ну-ну, убьет он меня.
Однако испытывать судьбу я не решился – отдал флягу по первому же требованию и имел возможность с удовольствием полюбоваться на фыркающего Тиро. Вода не в то горло попала, да?
- Так мы идем? – я с трудом сдерживал улыбку.
- Идем, - откликнулся он, и тут же подозрительно довольно усмехнулся. - Как только ты найдешь в округе свои вещи.
Твою же мать! Я чуть не сказал это вслух, но каким-то чудом удержался. И, старательно притворяясь обиженным, молча поплелся искать части своего гардероба на близлежащей территории. Нашел, как ни странно, почти все. Ключевое слово «почти», да. Они носок затерялся где-то в горах. Может быть, когда-нибудь, какой-нибудь одинокий альпинист, отважившийся повторить наш путь, чрезвычайно удивится, найдя одинокий черный носочек не особо большого размера на не менее одиноком булыжнике. Ах, бедный носочек, как же он будет без своей пары? А как я буду без него?!
Оказалось, без носка жить было вполне возможно. Правда, пришлось пожертвовать рубашку на портянку, которую весьма искусно намотал на мою очаровательную ножку Тир. Вот только как-то черство он ее наматывал, даже позаигрывать не попытался. Придурок отмороженный.
- Пошли.
И мы пошли, представьте себе! Ох, как мы пошли! Это было куда ужасней чем все-то, что я пережил, занимаясь сексом с этим эгоистом. Ибо задница болела просто невозможно, превращая каждый шаг в подлинное мучение. А я даже не жаловался! По этому поводу.
- Почему надо было рвать именно мои вещи? – поинтересовался я, спустя минут десять нашей невыносимой ходьбы.
- В качестве наказания за отсутствие инициативы.
- Тиро!
За отсутствие инициативы?! Если бы мы не шли в этот момент по узкой горной тропинке, на которой очень легко было оступиться, я бы обязательно поколотил этого наглеца, осмелившегося говорить, что я, видите ли, не проявлял инициативу. Это он ее не проявлял! Сколько дней мне пришлось уламывать его на один жалкий поцелуй? Правильный ответ – ни одного. Мы же чуть не переспали в первый же день нашего знакомства. И кто же пресек эту возможность на корню?
Осознав ошибочность своих рассуждений, я угрюмо замолк. Некоторое время мы шли молча, пока мой желудок в сотый раз за последние два дня не дал мне знать о своем существовании, оглушительно заурчав.
- А мы есть будем?
Не знаю каким чудом он удержался от смеха при виде моей прелестной мордашки, выражающей желание что-нибудь поскорее захавать. Вот уж точно – чурбан бесчувственный. И умелый, зараза. Все умеет. И сдерживаться, и срываться. Последнее он вообще делает просто феерично…
- Будем.
Тиро, кажется, собирался ограничиться одним лишь этим словом, но я упрямо дергал его за рукав, привлекая внимание к себе любимому:
- А что мы будем есть?
- Одного маленького и нудного мальчишку, который сейчас нарвется на мой праведный гнев и ласточкой полетит с обрыва, - вот тут было бы впору обидеться, так нет же! Я, весь такой добрый и пушистый, даже не огрызнулся в ответ. Только отошел предусмотрительно от вышеупомянутого обрыва (и от Тиро, заодно) на несколько шагов.
Правда, недолго мне удалось пробыть вдалеке от этого назойливого типа. Вскоре мы снова плелись гуськом по неизменной узкой горной тропинке, ведущей нас к спасению, во что мы, правда, не особо верили. Ну, я, по крайней мере.
Нам пришлось плестись так еще примерно час, прежде чем вдали показалась пещера, до боли похожая на две предыдущие. Скукота. Не меняющиеся пейзажи, вечная тропинка в горы, пещеры, похожие одна на другую. Однообразие, которое я, наверное, никогда не любил.
- Так, иди в пещеру и жди меня там. А я пойду добывать нам еду. Если ты, конечно, не готов расстаться с рукой нам на жаркое.
Расставаться с рукой я определенно готов не был, о чем и доложил ехидно усмехающемуся извергу, вручившему мне самое тяжелое из всех возможных снаряжений, чтобы по пути я не думал ни о чем и ни о ком, кроме него, пусть и проклиная беднягу всеми возможными проклятьями. Интересно, он икать от этого не начал?
Наверное, начал. И продолжал все то время, что искал пищу, достойную того, чтобы ее съели мы. По крайней мере, это вполне могло объяснить тот факт, что, придя, он тут же покинул меня, всучив какие-то подозрительные овощи и приказав – по-другому это не назовешь:
- Очистить, порезать и сварить.
-
-
01.03.2010 в 22:25В общем, я запек нашу пищу на горячих камнях, что, оказывается, делать умел, сам того не зная. Интересно, откуда у меня такие навыки? Внешне я совсем не походил на человека, который в прошлом ходил в походы или куда бы то ни было еще. Экий я интересный человечище…
- Ужин готов, - оповестил я своего мучителя и спасителя в одном лице, лично притащившись к ручью, в коем Тиро соизволил совершить омовение. Выглядел он при этом, признаюсь, настолько умопомрачительно, что мне с трудом удалось подавить порыв присоединиться к нему.
- Угу, сейчас подойду. Не стой на холоде, - ой, с чего это он такой заботливый?
Назло ему, я некоторое время все-таки проторчал у ручья, откровенно любуясь своим любовником – теперь я мог называть его так, хоть мысленно, хоть вслух. Какой же он все-таки у меня красивый. Красавец-мужчина, нэ?
Красавец-мужчина, который вечно прав. На улице действительно уже было холодно, а потому я не смог вдоволь понаблюдать за его купанием и вскоре ретировался в теплую и уютную пещеру.
Тиро присоединился ко мне спустя несколько минут. Уселся напротив меня, с опаской разглядывающего загадочные овощи, долго молчал, наблюдая. Нет уж, первым я это пробовать не буду. Уж больно оно… зеленое.
- Так что это за странные овощи? – поинтересовался я, всем своим видом и голосом намекая, что есть начну только после него.
- Это такры. Генетически модифицированное специально для Сангрии растение. Способно выжить в местных условиях и даже производить кислород. Не так много, как земные растения, но все же…
Он так и не понял моего намека, а потому пробовать приготовленное пришлось мне. Гадость несусветная, скажу я вам. На вату похоже ужасно. Такая же вязкая безвкусная гадость. И, нет, вату я никогда не пробовал. Опять-таки – наверное.
- Ты так много знаешь о Земле… Откуда? – я решил начать светский разговор, задав давно интересующий меня вопрос.
Я не ожидал, что он скажет мне правду в ответ. Но в каждой лжи есть доля истины, не так ли? И я надеялся распознать эту долю в его словах. Но он оказался хитрее.
- Да так, ходят по городу слухи… Я спать. Можешь доесть, если хочешь.
Все-таки Тиро просто феерично уходил от всякого нежелательного разговора. А мое любопытство росло с каждым таким его уходом, обещая в скором времени взорваться, завалив моего бедного убийцу тучей интересующих меня вопросов. И уж тогда-то я не отстану от него, пока он не ответит! Ну, или, пока не прибьет меня.… У него ведь, наверное, тоже терпение не бесконечное.
Последнее утверждение вполне можно было проверить опытным путем, что я и проделал, улегшись рядом с ним и проведя холодными ладонями по его бокам.
- Ты что делаешь?
Я позволил себе улыбнуться, пока он не видит, прижался к нему сильнее и ответил, соврав лишь отчасти:
- Греюсь.
Он все-таки соизволил повернуться ко мне, прижимая мою многострадальную тушку к своей широкой и теплой груди.
- Похоже, ты избрал оригинальный способ, чтобы согреться?
А он не задумывался, что мог понять меня неправильно? Может, я действительно замерз и грелся, не думая ни о чем возбуждающем, и в данный момент пребывал в состоянии крайнего удивления? И удивление мое проявлялось в таком небольшом бугорке в районе паха, да!
Ответить вслух на заданный мне вопрос я банально не успел. Стоило мне открыть рот, как его тут же заткнули способом на все времена – поцелуем, естественно. Долгим, медленно разжигающим пламя, в котором нам вскоре суждено было сгореть изнутри. Мы и сгорели, покорившись судьбе, сгорели и возродились, подобно Фениксу, из собственного пепла, чтобы затем сгореть вновь.
Пламя снилось мне. Огонь, потрескивающий в камине. Я сидел в мягком уютном кресле, о котором в реальности мог только мечтать, и смотрел, как горячие языки пламени лижут дрова в камине. Где-то позади меня хлопнула дверь, не этой комнаты, а другой, далекой, и этот хлопок эхом отдался в коридоре, чтобы донестись до моих ушей.
Наверное, это был мой дом когда-то. Это вполне могло бы объяснить тот факт, что все в этом сне было знакомым, родным. Я мог сказать, куда надо повернуть, чтобы пройти в спальню, в каком крыле этого особняка – а моя интуиция подсказывала, что это был особняк – находится кухня, и еще многое-многое другое. Я помнил, что в моей спальне висят тяжелые бархатные шторы багрового цвета, который я никогда не любил, из этой же ткани сделан и балдахин кровати, большой, двуспальной, такой, на которых обычно спят всевозможные принцессы в девчоночьих сказках. Я знал, что в комнате напротив моей спальни живет мой брат, что его комната точная копия моей, только цвета различны: если моя была выполнена в мерзких бардовых тонах, то его – в приятно-успокаивающих зеленых.
Оказывается, у меня был брат. Сейчас, когда я вспомнил это, сей факт казался чем-то самим собой разумеющимся, но я предчувствовал уже удивление Тиро, когда он узнает. Тиро. Сердце подозрительно екнуло, когда я вспомнил о нем, а интуиция закричала нечто нечленораздельное – тогда я так и не понял, что именно.
Они были похожи – Тиро и мой пока безымянный для меня брат. Оба защищали меня, несмотря на мои выходки, несмотря ни на что. Вот на кого похожим показался мне Тиро в тот день, когда он впервые приготовил мне завтрак! Брат тоже готовил, я помню, но только ужины и только тогда, когда отец уезжал в командировки – то есть, почти всегда. Он отпускал прислугу пораньше, спускался в кухню и просил меня не заходить, пока он не позовет, но я, конечно, не выполнял эту его просьбу. Спускался, подглядывал в щель за ним, колдовавшим над плиткой, а затем входил и, в самый неподходящий момент, обнимал его со спины, мешая. А он даже тогда не ругался.
Мы были одного роста, кажется. И схожего телосложения. Похожие друг на друга донельзя, близнецы, которым удалось отличаться друг от друга даже внешне. Он распрямлял волосы, а порой собирал их в хвост, и уже по этому можно было отличить его от меня – вечно взъерошенного с вьющимися волосами. А были еще мои вечные следы от драк, на которые я нарывался сам. Странно, но из этих маленьких сражений брат всегда выходил без единой царапины, хотя дрался в большинстве своем он, защищая меня. Совсем как Тиро, да? Но сейчас речь идет не об их схожести, а о наших различиях, главным из которых были глаза. Не сами глаза, конечно, а взгляд. Один – вечно сияющий, вечно живой взгляд маленького солнца. Другой – холодный, равнодушный ко всему происходящему взгляд начинающей луны. Угадайте, кем был я, а если не сможете… Ну, на нет и суда нет. А я сию великую тайну сам не раскрою ни за что.
Как не раскрою вам того, в чем же мы были на самом деле похожи. Нечего раскрывать на самом деле. Потому что мне кажется, что мы были различны во всем.
Как ни странно, но ничего не изменилось, пока я вспоминал. Я по-прежнему спал, и сидел во сне в уютном кресле, глядя на огонь в камине. Никто так и не вошел в гостиную, несмотря на то, что где-то в коридоре постоянно хлопали двери и раздавались шаги, с каждой секундой все чаще. Никто не потревожил мальчишку, самому себе кажущемуся чересчур неуместным в этом месте.
Не знаю, сколько еще длился этот сон. Ничего не менялось, время текло медленно и незаметно, я совсем не чувствовал его, хотя, вполне возможно, что нечего было чувствовать. Может быть, в этом сне и вовсе не было времени, или же оно остановилось с моим появлением, чтобы возобновить свой ход как только я исчезну. И я рад был бы исчезнуть, да не мог даже сдвинуться с места, даже взгляд отвести от камина, в котором все потрескивало пламя.
Это потрескивание слышалось мне еще несколько минут после того, как я проснулся, и никакие усилия воли не могли помочь мне прогнать его. Я мог только смириться с этим назойливым звуком и ждать, уставившись в потолок пещеры, пытаясь понять, сколько же времени проспал. Не много, судя по тому, что было еще темно. И холодно. Поежившись, я придвинулся поближе к Тиро, устроился поудобнее, положив голову ему на плечо и обняв его руками и ногами. Черт, как же это все-таки приятно – осознавать, что имеешь полное право вот так прикасаться к человеку, обнимать его и шептать, пока он спит и не слышит:
-А я тебя люблю.
Оказалось, это так легко прошептать. И словно камень упал с души, и я с трудом сдержал нежданный порыв рассмеяться, только прижался к спящему еще теснее, так сильно, как только было возможно, и зажмурился от удовольствия, словно кошак, которого почесали за ушком. Оставалось только заурчать. Жаль, я этого не умел.
Когда я вновь провалился в сон, Морфей решил обделить меня своим вниманием, и я крепко, безо всяких сновидений проспал до самого утра, до того момента, когда некто осторожно, неожиданно нежно потрепал меня за плечо.
-Просыпайся.
Оказалось, тем утром мне было позволено проспать неожиданно долго, в то время как сам Тиро встал наверняка рано. Он явно успел умыться – от него прямо-таки несло утренней свежестью и необычайной бодростью, и, кроме того, приготовить завтрак в виде подозрительно аппетитных такров.
Вот только попробовать соблазнительно пахнущий овощ сразу мне не дали. Эта… этот… слов цензурных найти невозможно, чтобы его назвать! В общем, Тиро, не дав мне толком проснуться, подхватил меня на руки и потащил к местному водоему, чтобы окунуть в ручей с головой.
-
-
01.03.2010 в 22:25- Блин, всю романтику испортил, - он еще меня и обвинил! Лучше ребенка кормить надо, изверг!
Конечно, свое возмущение я никак не озвучил, тем более, что было оно более чем несерьезным. Смиренно пошел следом за Тиро, то и дело, норовя прижаться к нему потеснее, обнять, клюнуть носом между лопаток, привлекая внимание. Из-за этого вот привлечения внимания, дорога, которая вполне могла занять полминуты, растянулась в нашем исполнении на все пять, большую часть которых занимали всякого рода объятья и поцелуи.
Вареные такры, действительно, оказались намного вкуснее запеченных на камнях. Я даже попросил добавки, на что получил довольно-таки продолжительную лекцию о том, что необходимо беречь продукты в пути. Лекция длилась ровно столько, сколько потребовалось такрам, чтобы свариться.
Наевшись, я блаженно развалился на полу пещеры, всем своим видом намекая на то, что в течение как минимум полутора часов с места не сдвинусь. В ответ же на укоризненный взгляд я смог только улыбнуться от уха до уха и пожать плечами – мол, сам виноват, нечего кормить как на убой. Тот факт, что я сам просил еще, мы опустим, ладно?
-Слушай, - начал я, подползая к лежащему неподалеку Тиро и обнимая его за талию, - тебе когда-нибудь снились воспоминания?
Он весь ощутимо напрягся, услышав это страшное слово «воспоминания» и с подозрением и опаской покосился на меня, сразу же поняв, что я что-то вспомнил. Я и не собирался этого скрывать, думал только подержать немного Тиро в неведении, но не удалось – ужасно хотелось проболтаться. Что я и проделал, пересказав вкратце вступление и большую часть своего рассказа отведя под описание собственных воспоминаний о нежданно-негаданно появившемся в моей памяти брате.
-Знаешь, вы, наверное, понравитесь друг другу, - рассуждал я, лежа на спине и воображая вместо потолка пещеры звездное небо. – Я вас обязательно познакомлю, когда мы выберемся отсюда и вернемся на Землю. Вот увидишь, вы быстро споетесь. И будете еще меня учить уму-разуму. И готовить, ладно? Ты – завтрак, он – ужин. Может, и меня научите, должен же кто-то из нас троих обед готовить, да? А еще я тебя со всеми родственниками перезнакомлю, не только с ним. А ты меня – со своими, ладно? Думаю, это очень интересные люди. И я им понравлюсь, обязательно понравлюсь! Ну и что, что не девушка? Парни тоже люди… даже лучше девушек порой бывают, ведь правда же?
Я нес всякую чушь, мечтая о том, что будет после Сангрии и не представляя себе этого будущего. Я лгал себе, рисуя в воображении картины беззаботной жизни. И, в ответ на печально-снисходительный взгляд Тиро, я смог ответить честно:
-Да знаю я, что этого не будет, - знаю, и жалею – хотелось добавить. Но я смолчал и сказал совсем другое, – не факт, что мы выберемся отсюда, не факт, что выживем. Ну и что? Могу же я помечтать. Помогает поддерживать боевой дух. Ну, и надежду там…
Он неожиданно чертыхнулся сквозь зубы, прижал меня, отвернувшегося, спиной к себе, уткнулся носом мне в макушку и произнес таким уверенным голосом, что я с трудом смог не поверить его словам:
-Мы выберемся, слышишь? Выкарабкаемся из этого дерьма и заживем красиво. Ну, или, по крайней мере, спокойно. Я тебе обещаю, Джин. И только попробуй мне не поверить.
Я попробовал. Получилось. И, в отместку за это недоверие, о котором он просто не мог не узнать, Тиро развернул меня лицом к себе, прижал к своей груди, снова целуя в макушку, и одной своей внутренней силой, аурой, если хотите, выдавливая из меня те слова, что я уже успел произнести, пока он спал:
-Тир… я тебя люблю.
Тиро.
Черт, черт, черт. Мы опаздывали просто безбожно. И ладно бы можно было свалить всю вину на мальчишку, обвинив его во всех мыслимых и немыслимых прегрешениях, так нет же, я сам поддался на провокацию, и мы остались в пещере на весь день. А теперь придется двигаться раза в два быстрее, да еще и вставать на пару часов раньше, ну и соответственно, ложиться позже. Это значит, что к концу недели Джин вымотается так, что вряд ли переживет травлю, которая неизбежно начнется в случае победы. То есть, мне еще и после придется опекать его как самую большую драгоценность планеты. Я был просто счастлив, осознав этот факт. Но выхода не было, да еще его признание прошедшим вечером…
«Тир… я тебя люблю»… Блин, не мог подождать до отлета на Землю, придурок малолетний? Чувствуй теперь ответственность за того, кого приручил. И хуже всего то, что я, кажется, начал испытывать к мальчишке что-то вроде нежности. А это было чревато нелогичными поступками и глупым риском самим собой во имя спасения одного блондинистого малолетки. Нет, ну как же все не вовремя.
Обозленный подобными рассуждениями, я растолкал Джина с первыми лучами солнца, заставил клацавшего зубами от холода мальчишку умыться в ледяном ручье. Никакого секса, никаких ласк и доброты. Хватит, наигрались. Теперь – только вперед, до перевала, а там будем двигаться вдоль хребта, стараясь не спускаться в долины.
Мальчишка явно ждал от меня хотя бы поцелуя, но получил один вареный такр и приказ быстрее шевелиться. По-моему, он обиделся. Во всяком случае, громкое сопение за спиной, когда мы таки двинулись в путь, раздражало неимоверно. Приходилось каждую секунду подавлять желание сбросить этого гаденыша вниз и с чувством выполненного долга вернуться в город. Но нет, тащил мальчишку за собой, где пинками, где грозными окриками заставляя быстрее перебирать ногами, попутно собирая неизвестно как оказавшийся на тропе хворост. Заодно и обеда лишил обоих, рыкнув, что у нас слишком мало времени на всякие глупости.
На кого я злился на самом деле, думать совершенно не хотелось, потому как портрет виновного во всех моих бедах выходил подозрительно знакомым. Белые волосы, черная кожа, зеленые глаза… Кто бы это мог быть? Но при этом, перебирая в уме воспоминания, я подмечал все свои ошибки и промахи, поставившие нас в такое дурацкое положение. Надо было вышвырнуть мальчишку, как только застал его шарившим по полкам в магазине, надо было любыми правдами и неправдами всучить его брату Каину, не позволять спать в одной постели, не тренировать, не целовать… Но хуже всего было то, что при всем идиотизме моих ошибок, каждый поступок вспоминался с умилением и теплом в груди. Твою же мать, не хватало только раскиснуть, словно барышня, во время Игры и кинуться на Джина с лобзаниями.
- Тиро, я не могу больше! Мы и так весь день без остановки идем, - ныл за спиной мальчишка, порываясь остановиться и присесть на, например, вот этот чудесный камешек. Ага. Как же. Камешек мало того что держался практически над пропастью на честном слове, так еще выглядел подозрительно живым. В городе ходили слухи, что на Сангрии после тотальной зачистки остались некоторые виды хищников. Вроде странных камушков, выпускавших яд в тело неосторожной жертвы, благодаря которому та заживо разлагалась. В ассортименте моего магазина был яд с подобным действием, так что я мог смело заявить, что зрелище корчащегося от ужасающей боли человека – не из приятных. И вот теперь Джин с видом триумфатора пытался усесться на это чудовище. Пришлось поспешно хватать его за руку и силком тащить за собой. – Тиро, чтоб тебя! Что с тобой происходит?!
- А я тебе сейчас расскажу, - я рывком развернулся лицом к мальчишке и плотно притиснул его к стене обрыва, стараясь игнорировать приоткрытые как раз для поцелуя губы, растерянный взгляд голубых глаз… к черту! – Из-за тебя мы задержались почти на сутки. Из-за тебя мы двигаемся медленнее, чем я рассчитывал. Из-за тебя Охотники получили прекрасный шанс догнать нас и прибить по одному. Еще будут претензии, вопросы, пожелания?
- Значит, я во всем виноват? – он злился. Ну конечно, обидели ребенка, обвинили во всех смертных грехах. Какой нехороший дядя убийца, пытающийся его спасти. За все время нашего знакомства, за те дни, что мы провели в горах, он ни разу не подумал о том, что я рисковал большим, чем жизнь. Спасая Джина, я в буквальном смысле предавал Сангрию. Ее устои. Но ему было глубоко наплевать. Мальчишка принялся извиваться, пытаясь вырваться на свободу, но добился только того, что я сжал в руке его волосы, заставляя откинуть назад голову и практически лишая возможности двигаться. – Так оставь меня одного! Я же мешаю тебе! Дурак!
- Можешь орать, можешь реветь, можешь пытаться меня убить во время каждой из ночевок, - я нарочно игнорировал его слезы, до боли вжимая телом в камень. Пусть ненавидит, но ненавидит, будучи в целости и сохранности, а не в качестве трупа на дне ущелья, - только иди. Через боль, через судороги, через усталость. Осталось всего ничего, и ты нужен мне живым! Не сможешь идти – я заставлю, в крайнем случае, на руках понесу. Но не смей останавливаться.
-
-
01.03.2010 в 22:26- Правильно, - коснуться мягким поцелуем соленого от слез виска, провести, едва касаясь кожи, губами вдоль скулы к подбородку, оттуда – к шее. Я не мог позволить нам потерять еще больше времени. – Ненавидь, презирай, мечтай отомстить за все. Я - убийца, эгоист, коренной житель Сангрии, и любовь – последнее чувство, которое стоило бы ко мне испытывать. Мне не нужно доверие, понимание, нежность – только твое желание выжить. Без него все мои попытки спасти тебя бессмысленны. И потому прошу: захоти жить. Вернешься на Землю – сможешь хоть розовыми слюнями меня облить, - о том, что я если и вернусь на Землю, то сильно отдельно от мальчишки, я решил тактично умолчать, - но сейчас ИДИ. Понял?
- Ты меня больше не хочешь? – интересно, его сослали на Сангрию не за неуместные вопросы часом? Уж больно вовремя Джин решил выяснить отношения.
- Не хочу, - я соврал. Не сказать, что мне стыдно, но некое разочарование от этого факта прочно поселилось в подкорке. – Нам надо идти.
- Почему? – мальчишка едва не плакал от обиды и, оказавшись на свободе, продолжил вжиматься в камни уже самостоятельно, словно те могли защитить его от внешнего мира.
- Предпочитаю опытных партнеров. У нас мало времени, и так придется примерно час по темноте двигаться.
То ли мои слова благотворно повлияли на состояние Джина, то ли действительно надо было дать ему отдохнуть хотя бы пять минут, но дальше мы шли в приемлемом темпе. Правда, мне приходилось сдерживаться, чтобы не рявкнуть на хлюпавшего носом мальчишку, да и у самого нервы пошаливали. Чувство опасности просто зашкаливало, заставляя меня поминутно оглядываться и прислушиваться к горам. Вроде ничего, тогда почему же так тревожно?
Подходящую пещеру мы нашли спустя полтора часа после заката. Практически на ощупь. К сожалению, естественное углубление оказалось мало того, что несколько дальше, чем я предполагал, рассматривая снимки со спутника, так еще и было всего десять шагов в глубину. Мда… Ни согреться о теплые от близости магмы камни, ни скрыть разожженный костер. Чудесно. Но делать было нечего, у Джина и без того зуб на зуб от холода не попадал, да он еще и прихрамывать начал, так что остановка требовалась в обязательном порядке. А жаль, можно было бы пройти еще с километр, возможно, нашли бы что-нибудь более подходящее. Оставалось надеяться, что Охотники отстали от нас минимум на сутки и добраться к утру не успеют.
- Почисть пока такры, а я за водой. Где-то рядом ручей должен быть, - я вытряхнул еле шевелящегося мальчишку из его рубашки и накинул на плечи. В ночном холоде два слоя тонкой ткани – слабое утешение, но хоть какая-то моральная поддержка. А Джину досталась тьма и чуть теплые после солнечных лучей камни. Вот оно какое, Счастье…
Ручей оказался довольно далеко. Видимо, недавно здесь прошел обвал, слегка изменивший картину местности, потому-то я и с трудом ориентировался в объектах. Нам вообще крупно повезло, что с этой стороны горной гряды было много высоких пиков, вершины которых покрывали ледники. Именно благодаря ним у нас был постоянный доступ к воде. Но уже завтра придется ввести режим строжайшей экономии… Джин будет в восторге.
Я вернулся минут через двадцать, чтобы застать продолжавшего мерзнуть мальчишку, со стонами отдирающего от ноги портянку. Блин. Не дай бог ногу стер – убью… Пришлось срочно разжигать всю охапку набранного по пути хвороста, плюнув на экономию, и довольно грубо разворачивать ткань. Ну, так и есть: утром мальчишка неправильно намотал портянку и теперь щеголял стертой почти до мяса ногой.
- Идиот! Почему меня не попросил, если не запомнил, как это делается? – я грозно тряс перед его носом окровавленным куском ткани, матерясь, обрабатывал повреждения, наматывал бинты, проверял его на наличие других неприятных сюрпризов вроде заражения. Обошлось. Мальчишка только жалобно всхлипывал и вяло пытался вырваться из моего захвата. На секунду у меня даже промелькнула мысль, что я был с ним слишком жестким. Но как промелькнула, так и исчезла в ворохе более насущных проблем. Такры пришлось жарить, потому что камня с подходящим углублением не нашлось, да и хвороста на его прогрев, достаточный для закипания воды, не хватило бы. В итоге порцию Джина я скармливал ему едва ли не силой, недоумевая, чего он артачится.
Тайна вскрылась ночью. Видимо, привыкший к земной пище организм решил возмутиться запихиванием в него всякой генномодифицированной продукции, в результате чего мальчишка каждые двадцать минут бегал на улицу, держась за живот. К сожалению, единственная помощь, которую я мог предложить ему – активированный уголь и попытки согреть своим телом. Помогало слабо.
Утро застало нас обессиленными (Джин), раздраженными сверх меры (я) и не выспавшимися. Мне пришлось предпринять меры, чтобы мальчишка не загнулся раньше времени, в виде насильного умывания в ледяной воде, снижения темпа ходьбы, щедрого разрешения пить столько, сколько ему будет нужно, и попытках сдерживаться и не орать на него. Последнее было бонусом за полтора часа сна ближе к утру, а потому периодически я срывался. Нашим главным врагом было время. В основном, потому что мы оба поддались эмоциям и потратили свое преимущество впустую.
И снова горы. И опять горы. И вновь, как ни странно, горы. За день мы прошли в лучшем случае треть расстояния из-за болезни мальчишки. Такими темпами можно было бы остаться в первой пещере и терпеливо ждать охотников, благо, оружия было достаточно. Но нет, мне приспичило спасти Джина путем подвергания его меньшей опасности. В итоге был риск, что он загнется такими темпами на какой-нибудь тропе или свалится вниз, на острые камни. Я украдкой оборачивался на мальчишку, отмечая ввалившиеся щеки, черные круги под глазами, бескровные губы. Жутко. Даже в день нашей первой встречи Джин, хоть и был излишне худощав, но выглядел симпатично, теперь же, следом за мной шел обтянутый кожей скелет. И молчал.
Тишина давила на психику, вызывая желание хотя бы поорать в голос, чтобы стряхнуть нахлынувшую апатию. Но я предпочел вместо этого тщательнее вслушиваться в окружающий мир и краем глаза следить за состоянием мальчишки. К концу дня он более-менее оправился, на щеках даже появился румянец, а скорость немного увеличилась. И все равно… слишком медленно. Настолько, что нас успел догнать один из отрядов.
- Беги, - Джин поднял на меня недоуменный взгляд. Конечно, получить ни с того, ни с сего такой приказ после дня нудного пути – это любого выбьет из колеи. Но мне нужно было дать ему больше времени, чтобы хотя бы спрятаться. Главное, чтобы он послушно сделал то, что нужно. – Побежишь вперед до такровой рощи. Там, на развилке, двинешься по крайней правой тропе. Пещера будет маленькой, но так как мы находимся на склоне действующего вулкана, то ночью не замерзнешь. И постарайся замаскировать убежище: камень подкати, что ли…
- А ты? – он еще не верил в то, что я собирался оставить его одного. Что же, малыш, это жестокий мир.
- Я остаюсь. Подойду дня через два, если все получится.
- Что я буду два дня делать?
- Прятаться! – не стоило так рычать на Джина, все же больной ребенок, но я не знал другого способа придать ему ускорения. – Сиди в пещере и не смей носа высунуть из него. Даже если будет землетрясение, наводнение, исчезнет весь кислород, ты будешь прятаться. И кстати, береги воду, там в дне ходьбы ни одного источника нет.
- Я не пойду без тебя!
- Если ты так хочешь сдохнуть, то какого хрена я корячился, спасая тебя?! Пошел вон!
Он ушел. Правда, я приказывал ему бежать, но и так сойдет. Я смотрел, как мальчишка, касаясь пальцами, медленно добрел до поворота и резко обернулся на меня, словно ожидая чего-то. Ну-ну… Неужели всерьез хотел остаться со мной после всех причиненных страданий? Я сделал из Джина убийцу, почти угробил лазаньем по горам, несколько раз доводил до истерики, а он все равно был готов остаться рядом. Неужели действительно влюбился?
Немного посверлив меня умоляющим взглядом, мальчишка все-таки скрылся из поля зрения. Оставалось только надеяться, что он действительно уйдет, а не решит спрятаться между камней и понаблюдать за моими действиями. Тем более что я ничего особого ближайшие часа три-четыре делать не собирался. Лег на землю, поставляя тело солнечным лучам, и нахально заснул. Блин, надо было все же отобрать у Джина рубашку, конечно, в свете предстоящих ночью событий, замерзнуть мне не грозило, но все же в двух рубашках теплее, чем в одной. Тем более что мальчишке от изодранного куска ткани пользы никакой – количество дыр создавало такую качественную вентиляцию, что даже дневная жара оказалась не страшна…
В общем, поспать мне не дали. Первый шум раздался, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом. Пришлось просыпаться, искать себе укрытие между двумя достаточно большими булыжниками и ждать, когда кто-нибудь появится на просматривающемся с моего места изгибе тропы внизу. Возможность перестрелять хотя бы часть Охотников заранее была одной из причин, почему я выбрал именно это место. Второй – поворот на этом уровне располагался в пяти метрах от меня, позволяя мне достаточно быстро среагировать на движение и лишая противника шанса нормально прицелиться. Итак. Вспоминаем тренировки в тире!
Самый смелый (или самый глупый) из Охотников выскочил из-за поворота, практически не осматриваясь. Так, будто он был с друзьями на летнем пикнике. Этого я пропустил, притупляя бдительность остальных – потом еще будет возможность пристрелить его. Второй, медленно и осторожно прошествовавший следом также остался невредим. Но уже по причине того, что я был занят, стараясь не ржать, глядя на его потуги изобразить матерого охотника. Мужчина передвигался в полуприсяде, поводя вокруг дулом пистолета и часто оборачиваясь на сто восемьдесят. Согнутая спина, резкие рывки головой… Интересно, его на привалах еще не пытались пристрелить?
-
-
01.03.2010 в 22:27Таким образом, вместе с подошедшей через двадцать минут очередной группой, Охотников осталось двадцать. И, самое паршивое, они знали, кто и где поджидает их.
Шустрика я все-таки пристрелил первым. Наверняка Смит позволил ему идти впереди, чтобы точнее определить мое местоположение. Как это лестно…
А вот после… Первую половину ночи я грелся о горячий от частых выстрелов аккумулятор пистолета, растратил все свои сюрикены и пару раз порывался схватиться за любимый дробовик. Но сдержался. Уже потом камень, за которым я прятался, раскалился от выстрелов Охотников настолько, что возникло желание стащить с себя рубашку, и начал медленно рассыпаться. В общем, долго, нудно и неинтересно. Если верить приключенческим романам двадцатого века, то раньше перестрелки длились минут десять максимум и были куда как эффектнее. Теперь же сие действо могло растянуться на несколько суток за счет развития оружейных технологий и не имело никакой эстетической ценности для зрителя. Другое дело, что мне приходилось быть осторожным и концентрироваться на каждом звуке, издаваемом Охотниками, чтобы более точно реагировать на их ошибки.
К утру спать хотелось всем. Вялые выстрелы в сторону противника, холод, однообразность действий – все это действовало на нас лучше всякого снотворного. Но я успел немного поспать днем, потому и боролся со сном успешнее Охотников. Так что к утру их осталось десять. Прямо как в одной старинной книге… Там еще считалочка была такая забавная…
- Тиро! Давай поговорим!
- Ба, да это сам Смит! Неужели ты соскучился по общению в компании своих отморозков? – Охотники возмущенно обложили меня отборным матом, не слушая попыток Смита успокоить их. Заодно двое сделали попытку пристрелить меня, поддавшись эмоциям, за что и поплатились. - Десять негритят отправились обедать, один поперхнулся, их осталось девять. Девять негритят, поев, клевали носом, один не смог проснуться, их осталось восемь…
- Что ты там бормочешь?
- Знаешь, в древние времена была такая считалочка… про негритят. Вам она очень подходит, ребята.
- Тиро, не глупи! Скажи, где мальчишка, и мы не тронем тебя.
- Кто тебе сказал, милый, что вам вообще удастся меня тронуть? – один их мужчин неудачно высунулся из-за поворота, чем я и воспользовался. - Восемь негритят в Девон ушли потом, один не возвратился, остались всемером.
- Черт, Тиро! Глупо восстанавливать против себя общество ради мальчишки, который просто хорошо умеет подставлять задницу! – Смит бесился. И это было мне на руку. Да. их было больше, но каждый в этой команде был индивидуалистом, а значит, неизбежны размолвки, склоки и общая напряженность атмосферы. Это ослабляло Охотников еще больше.
- Слушай, а может ты как раз потому и нервный такой, что тебе никто свою задницу не подставляет? – еще пять минут – и рассвет. Тогда можно будет выйти из укрытия, так как солнце будет светить мне в спину, слепя противника.
- Ты нарываешься!
- Я не нарываюсь, я следую своим интересам, - проверить заряд в пистолете, повесить на плечо дробовик… Можно двигаться. - Семь негритят дрова рубили вместе, зарубил один себя — и осталось шесть их, – встать спиной к солнцу. Выстрел, и один из Охотников с воплем полетел вниз. Возможно, там он встретится с Дитрихом… - Шесть негритят пошли на пасеку гулять, одного ужалил шмель, их осталось пять, - черноволосый паренек, бывший любовник Смита, не успел даже вякнуть, как осел на землю со свернутой шеей.
- Ты… тварь! – жаль, а я хотел оставить Смита напоследок. Зря он поставил своего мальчишку впереди, так хоть можно было бы развлечься…
- Пять негритят судейство учинили, засудили одного, осталось их четыре.
Оставшиеся Охотники попробовали бежать. Кстати, среди них оказался и тот, медлительный. Только теперь он несся так, что пятки сверкали. Что же, стрелять в спину нехорошо, но кто сказал, что Сангрия способствует развитию чувства чести и достоинства?
- Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.
Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоем остались.
Двое негритят легли на солнцепеке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.
Следующие два дня я занимался тем, что убегал, отстреливался, подстраивал ловушки и вообще старался хоть как-то выжить. Получалось, вроде, неплохо, но на плече красовался шрам от выстрела из узколучевика, а все остальное тело покрывали синяки и царапины от активного образа жизни. И все это время я, как ни странно, нисколько не беспокоился за Джина. Словно чувствовал, что ему ничего не грозит. А потому на исходе второго дня спокойно вошел в пещеру, чтобы узреть скорчившегося в три погибели на полу мальчишку. Судя по запаху, он послушался меня и не выходил из пещеры даже чтобы нужду справить. Хороший мальчик…
- Джин… - он даже не пошевелился, когда я позвал его. – Джин!
- Тиро? – ну, слава богу, я уж испугался, что мальчишка в обмороке. Нет. Просто слишком крепко спал. А теперь с вялой улыбкой обвил меня руками за шею, счастливо засопев в ухо. – Я так боялся, что ты не придешь…
Ребенок, блин. И сволочь. Потому что удара в челюсть я никак не ожидал…
Джин.
Два дня. Целых два дня я безвылазно просидел в пещере в ожидании Тиро, задвинув вход в свое убежище камнем. Я бы, наверное, потерял счет времени, если бы не тонкая полоска света, что просачивалась через тонкую щель этой своеобразной «двери». То полумрак, то полная темнота. Почти постоянный сон. Я старался спать как можно дольше, потому что сон выгонял ненужные мысли прочь, помогал не думать о Тиро. Он приснился мне лишь однажды, кажется, это произошло утром второго дня. А, может, было уже далеко за полдень. Я в очередной раз провалился в сон, полный каких-то бредовых сюжетов, смешений красок и голосов, когда вдруг туман в голове рассеялся, позволяя с неожиданной четкостью увидеть и осознать, где я.
Опять тот сон. Кошмар, попытка вколоть мне что-то, грохот, успокаивающие объятья и чей-то шепот. Хотя я знал, кто пытался меня утешить. Исключительно на подсознательном уровне – голос казался мне незнакомым, да разве и разберешь его, когда человек шепчет. Но интонации, саму манеру разговора было неожиданно легко узнать. И, нет, это еще был не Тиро.
Брат. Точная моя копия, человек, которого я мог увидеть, взглянув на собственное отражение в зеркале. Тот, кто однажды оттолкнул меня от двери, за которой стоял вооруженный человек, собиравшийся убить нас. Нас обоих, но его – прежде всего. Что он и сделал.
Не знаю, как я смог забыть тот день, как я смог не узнать в Тиро того убийцу, которому сам открыл дверь когда-то. Я не видел, как он убил самого близкого мне человека. Я лишь слышал выстрел, оглушительно громкий, несмотря на то, что я находился уже далеко от прихожей. Спасался. Выжил. Чтобы вскоре оказаться в этом богом забытом месте и переспать с убийцей родного брата.
Когда я проснулся, воспоминания не ушли. И хотелось смеяться и плакать одновременно, истерить, кричать на кого-то или даже в пустоту – лишь бы избавиться от напряжения, сковавшего тело, от воспоминаний. Было куда лучше, когда я не помнил ничего из своего прошлого.
Силясь отвлечься от неприятных мыслей, я погрузился в воспоминания недавние. О том, как Тиро спасал меня, о том, как приказал бежать, когда понял, что нас могут догнать.
-Беги, - он практически приказал мне, повергнув в ступор.
Я не ожидал этого услышать. Для меня ничто не предвещало никакой беды, я не слышал, не чувствовал даже интуитивно приближения Охотников, а потому был чрезвычайно удивлен, когда, после целого дня нудного пути, услышал этот приказ.